Марвин прослушал пленку до конца и остался доволен качеством записи. Поставив магнитофон снова на запись, он откинулся в кресле, закурил и стал ждать следующего сеанса радиосвязи. Он подумал, что работенка довольно нудная, и все-таки это было лучше, чем торчать в школе, и уж конечно лучше, чем выслушивать ворчание матери по поводу уборки в его комнате.

– Диспетчерская Эндрюс, я Бичкрафт Альфа 75, прошу разрешения на посадку на полосу три…

Марвин слегка зевнул и включил магнитофон на запись.

– Я вам ничего не предлагаю, – сказал агент по продаже недвижимости. Он закончил фразу и улыбнулся. Это был толстый человек по имени Фред Робинсон, носивший под пиджаком цветастую жилетку. Он был почти лыс, и только несколько прядей неестественно черных волос были аккуратно зачесаны в тщетной попытке закрыть лысину. – Ничего, – повторил он. – Всего две вещи.

Харди молча ждал продолжения.

– Местонахождение и комфорт, – сказал Робинсон. – Вот и все. И если вас это не интересует, то я просто напрасно трачу с вами свое время.

Харди кивнул и оглядел помещение. Мебель была новой, а само помещение было отделано в спартанском современном шведском стиле.

– Присядьте на диван, – предложил Робинсон. – Сделайте мне всего одно одолжение, присядьте на диван.

Харди подошел к окну, посмотрел на него, и в этот момент с улицы донесся звон трамвая.

– Вас беспокоит этот шум? Он не может вас беспокоить. Это трамвай, самый прекрасный звук в этом великолепном городе. А если этот звук вам не нравится, вам незачем тогда жить в Сан-Франциско. Откуда вы, если вас не смущает мой вопрос?

– С Востока, – ответил Харди.

– Ну конечно, с Востока, оттуда, откуда и все. Я, например, из Огайо, но здесь все, как на Востоке. Позвольте мне рассказать вам об этих трамваях, поскольку уж вы не из Сан-Франциско. Я обычно называю его Фриско, понимаете? Но людям это не нравится, и они называют этот город Сан-Франциско. Так вот, я и говорю вам, что эти трамваи являются сердцем Сан-Франциско, а Поуэлл-стрит является главной артерией. Все, что происходит в Сан-Франциско, происходит прямо здесь, на Поуэлл-стрит. Справа от вас, – Робинсон подошел к Харди, выглянул в окно и показал ему, – вон там, прямо за холмом, набережная Рыбаков, а слева, вон там внизу, Юнион-сквер. Все, что происходит в этом городе, например, шествие в День Благодарения, проходит внизу на Поуэлл-стрит, как раз под вашими окнами.

Робинсон вернулся назад в комнату и широко улыбнулся Харди.

– Вас беспокоят здания контор на другой стороне улицы? Именно это вас и смущает? Если это так, я могу вас понять, я знаю, откуда вы приехали, но позвольте заметить, что вы неправы. И если теперь вы собираетесь жить где-нибудь за городом, то я не буду советовать вам поселиться здесь. Я ничего не имею против загородной жизни, и если это действительно так, то давайте пожмем руки на прощание и расстанемся полюбовно. Но если вы хотите жить в городе, то это как раз то, что вам нужно. Возьмите, к примеру, Нью-Йорк. Вы знаете Нью-Йорк?

Харди покачал головой.

– Люди там стремятся приобрести квартиры в районе Сентрал Парка. Но я спрашиваю вас, какой в этом смысл? Ведь в любое необходимое вам место приходится добираться на такси, или, да простит мне Бог, подземкой. Нет, если уж жить в Нью-Йорке, то только в Гринвич-Виллидж. Но разве в этом районе вас будут смущать здания контор, расположенных через улицу напротив вас? Конечно нет, почему они должны смущать? Ведь это же город, и такова вся городская жизнь.

– Мне это подходит, – сказал Харди.

Мистер Робинсон улыбнулся. Как только этот человек зашел к нему в контору, Робинсон уже точно знал, что у него появился покупатель, на такие вещи у него был талант: человек, занимающийся продажей недвижимости, должен был уметь и обмануть, и знать что и когда сказать.

– Снимете на две недели? – спросил Робинсон.

– Нет, на три месяца, – ответил Харди.

При мысли о комиссионных Робинсон чуть не упал в обморок.

– Вы поступаете очень мудро, – сказал он быстро. – Давайте спустимся в мой офис и подпишем бумаги. Примите мои поздравления.

Харди кивнул и направился за ним к двери. Президентский кортеж должен был проехать прямо под этим окном, и позиция была выбрана очень удачно. Так как квартиры здесь сдавались обычно на неделю, и жильцы постоянно менялись, то никто не обратит внимания на то, что квартира будет некоторое время пустовать, и не заметит приезда жильца.

В тот же день после обеда Харди повторил эту процедуру через три квартала по Поуэлл-стрит с другим агентом. Агентом оказалась женщина, которая тоже болтала без остановки, а когда Харди выглянул в окно, она попыталась отвлечь его внимание от невзрачной крыши здания, расположенного через улицу. Это было как раз то, что Харди искал, особенно крыша. Агент даже расстроилась, что Харди согласился снять квартиру, а она так и не успела выложить набор своих аргументов. Но для одного дня с него было вполне достаточно подобных разговоров.

Ночь Харди провел в Сан-Франциско, а на следующий день рано утром улетел в Лос-Анджелес. Там на бульваре Сансет располагалось пятиэтажное здание, фронтон которого был украшен фальшивой лепниной, а по бокам двойных стеклянных дверей в кадках росли пальмы. В большинстве офисов этого здания размещались бухгалтерские или юридические фирмы, литературные агентства. За исключением одной, все фирмы занимали свои помещения уже в течение почти трех лет.

В офисе этой фирмы, составлявшей исключение и располагавшейся в конце холла на пятом этаже, находился мужчина по фамилии Петерсон. Он сидел за столом, положив на него локти, и, уперевшись в ладони подбородком, смотрел в окно. Мужчина лениво размышлял о том, что можно распахнуть окно и выброситься вниз, но его пугал ужас, который охватит его, пока он будет лететь с пятого этажа. Он вздохнул и сказал себе, что все эти мысли несерьезны, что он просто любит все драматизировать, а на самом деле не стоило делать этого. Не произошло ничего страшного, ничего хорошего, да и вообще мало что происходило. Он повернулся в кресле и, взглянув на стеклянную дверь, выходившую в холл, прочитал перевернутую надпись: «Л.П.Петерсон. Уроки речи и дикции». Что могло быть еще более скучным и приносить меньше доходов? Только в одном Лос-Анджелесе была, пожалуй, тысяча таких контор, как его. Петерсон предался мечтам, что в один прекрасный день к нему в офис придет прекрасная молоденькая девушка, он научит ее правильной речи, она станет знаменитой актрисой, а потом… Он оборвал свои мечтания, потому что после них всегда наступала депрессия, а еще потому, что с тех пор, как он много лет назад открыл свой офис, его посетило очень мало людей, и среди них не было способных красивых молодых девушек.

На стеклянную дверь легла тень, и, когда она открылась, у Петерсона на мгновение снова мелькнула мысль, что это может быть прекрасная молодая девушка…

Нет, его надежды не оправдались, это был плотный мужчина среднего возраста. Петерсон пригласил его присесть к столу, мужчина сел и положил на стол коробку. Незнакомец представился актером по имени Фрэнк Карвер, сказал, что ему предложили в Нью-Йорке роль в телевизионном шоу, и что ему необходимо говорить с техасским акцентом. Он хотел говорить точно так, как звучит голос на пленке, которую он достал из коробки.

Петерсон взял кассету и поставил ее на магнитофон.

– Мне предстоит сыграть роль пилота с юга. Вы могли бы мне помочь научиться имитировать этот голос?

Петерсон пожал плечами и попросил Карвера попробовать сымитировать голос, произнеся те же слова, что и на пленке. Карвер выполнил его просьбу, и Петерсон сказал, что эту проблему вполне можно решить. Актер предложил сразу и начать, они обговорили условия и приступили к работе.