Мельник чувствовал, что сходит с ума, оказавшись в этой немыслимой ситуации. Каждый день он должен был сидеть в выделенном ему кабинете, разглядывая стены. Для разнообразия он поворачивался в кресле и смотрел в окно, размышляя о том, что они могут предпринять. Слежка за арабскими террористами была нелегким делом, и ему довольно часто приходилось сталкиваться с тупиковыми ситуациями, но этих террористов было так много, что сидеть без дела не приходилось. Теряя из виду одного, он садился на хвост другому, и ему еще не приходилось сосредотачиваться на одном деле, разыскивая всего одного человека, исчезнувшего, словно призрак.

Кроме своего задания, он мог думать только еще об одном, но мысли о Лори не приносили ему облегчения. После того завтрака у них не было возможности увидеться, и Мельник в душе надеялся, что больше никогда не встретится с ней.

Каждый день в два часа Вертер приглашал к себе Мельника для краткого обмена идеями, но никто из них не видел другого пути, кроме как продолжать раскалывать Сан-Медро.

Была еще одна линия поиска, которую старательно отрабатывали выделенные для этой цели начинающие агенты. Во время наблюдения за домом Сан-Медро на пленку снимались все, кто проходил мимо, и теперь отбирались те, кто прошел несколько раз или проявил интерес к дому. Агенты с фотографиями, сделанными с пленки, обшаривали окрестности, устанавливая всех изображенных на них людей.

Или, во всяком случае, пытались сделать это, так как работа эта была сложная, а большинство людей в окрестностях совсем не желали, чтобы их лица или имена были известны ФБР. Соседи обычно ничего не говорили даже о людях, которым нечего было прятаться от закона, так как не знали, в чем их могут обвинить. Лучше промолчать, чем потом сожалеть о своем поступке, поэтому эта линия отрабатывалась очень медленно.

Конечно, у них все еще был Сан-Медро, который до сих пор находился под арестом и не позволял адвокату добиваться его освобождения под залог. Сан-Медро понимал, что у Абрамса достаточно материала, чтобы упрятать его надолго за решетку, поэтому от временного освобождения под залог было мало толку. Единственная надежда Сан-Медро заключалась в том, чтобы убедить агентов, что он не знает о Далласе ничего больше того, что уже рассказал. Он понимал, что на самом деле ФБР не интересуют его прошлые делишки с наркотиками и сутенерством, им нужна информация о Далласе, и, если ему удастся убедить их, что он больше ничего не знает, они в конце концов отпустят его.

А если агенты ФБР убедят его, что им точно известно, что он располагает дополнительной информацией, то он сможет сообщить им эту информацию в обмен на свободу. Это напоминало партию в шахматы, где каждый делает ходы, чтобы добиться преимущества, но сейчас создалась патовая ситуация.

– Ладно, не будем вешать носа, – сказал Вертер, пытаясь убедить самого себя, что он не пал духом. – Мы всегда справлялись с этими ублюдками, так что и на этот раз что-нибудь придумаем. – Он немного помолчал. – Директор приказал мне прибыть утром в Вашингтон. Он хочет, чтобы я доложил о наших успехах. – Вертер невесело рассмеялся. – Я думаю, он предпринял что-нибудь, чтобы согласовать наши действия с ребятами из ЦРУ и Министерства финансов. Возможно, что если мы сосредоточим наши общие усилия на этом деле, то что-нибудь и выйдет. Хуже, во всяком случае, от этого не будет.

Мельник согласился с ним, что хуже от этого, конечно, не будет. По мере того, как Вертер говорил, в голове Мельника созрела идея, и теперь он сидел, почти не дыша, чтобы эта идея не отразилась у него на лице. Выйдя из кабинета Вертера на улицу, Дэвид пошел пешком, продолжая обдумывать свою идею. Все знали о том, что Директор работает круглосуточно и, похоже, совсем не спит, а Вертер сказал, что Директор хочет видеть его с самого утра, что на языке Директора должно означать восемь, а то и семь утра.

Там, в кабинете, он не стал ничего спрашивать у Вертера, но, вернувшись к себе, позвонил по телефону в справочное бюро и выяснил расписание рейсов на Вашингтон. Повесив трубку, Мельник улыбнулся. Если Вертер полетит завтра первым рейсом, то он не успеет к назначенному времени. Мельник пораньше ушел из своего кабинета, так как был слишком возбужден, чтобы сидеть и разглядывать стены.

– Это я, Мельник, – произнес он в микрофон.

– Поднимайтесь, – раздался из переговорного устройства голос Лори, и в следующую секунду дверь открылась. Мельник стал подниматься по лестнице, и, когда добрался до ее квартиры, она уже ждала в дверях.

Он ждал сколько мог. Сначала поел в маленьком итальянском ресторанчике, расположенном за углом, в надежде, что туда может заглянуть Лори. Когда он закончил есть, было семь часов, все равно слишком рано. Он пошел в кино, и, когда вышел оттуда, было начало десятого. Дэвид еще погулял до пятнадцати минут одиннадцатого, но больше ждать не смог.

И вот теперь он прошел через холл и подошел к ней.

– Я как раз проходил мимо и решил, что мне следует поговорить с Чарльзом о том, что он завтра будет докладывать Директору.

– Ох, дорогой, – сказала Лори. – Должна тебя разочаровать. Ты опоздал. Встреча назначена на семь утра, ведь Директор никогда не спит, поэтому Чарли улетел сегодня вечером и ночь проведет в Вашингтоне.

Они посмотрели друг на друга, Мельник не мог больше сдерживаться и сконфуженно улыбнулся.

– На самом деле, я так и предполагал, – сказал он.

Лори кивнула.

– Я так и подумала, что ты все вычислил. Ты ведь умный мальчик?

Она взяла его за руку и провела в квартиру.

Лори лежала и смотрела на спящего Дэвида. Взглянув на часы, она увидела, что они показывают без пяти три, потом перевернулась на спину и уставилась в потолок.

Такого она не ожидала. Лори в отчаянии закрыла глаза. Нет, конечно же, ожидала, надеялась на это… О, Боже!

Они не виделись примерно неделю, он не звонил, и ей не хотелось его видеть. Лучше всего было бы забыть обо всем. Ну, может быть, не забыть, а просто покончить с этим. Когда Чарли сказал ей, что проведет ночь в Вашингтоне, у нее сразу промелькнула мысль позвонить Дэвиду, и ей самой стало стыдно от этой мысли. В конце концов, ведь он же не звонил. И, когда он появился перед дверями ее квартиры, она не прогнала его, совсем нет. Теперь, лежа и глядя в потолок, она думала об этом.

Ладно, это судьба, ведь это не она позвонила ему. Она бы сама никогда не позвонила, и, если бы он сам не пришел сегодня вечером, она бы оставалась дома одна и все было бы кончено. Лори посмотрела в потолок и поняла, что лжет сама себе.

Ошибка Грега Уинтера была обнаружена в три часа ночи. О ней доложили ночному дежурному, который знал об утренней встрече с Вертером, о том, что в экстренных случаях следует будить Директора, и принял решение разбудить его. Принятие решения о том будить или нет Директора среди ночи было одной из главных обязанностей ночного дежурного, и он знал, что лучше лишний раз разбудить его, чем не сделать этого в случае необходимости.

На этот раз решение дежурного оказалось абсолютно верным, и он получил приказ немедленно разыскать Вертера. Дежурный позвонил в нью-йоркскую контору ФБР, где ему сообщили название отеля, в котором Вертер остановился в Вашингтоне. В половине пятого утра Директор, Вертер и дежурный сидели за дубовым столом в зале заседаний штаб-квартиры ФБР на Пенсильвания-авеню.

Совещание было закончено в пять часов двадцать три минуты, а в пять тридцать Вертер уже вышел на улицу в утреннюю прохладу. Небо было хмурым, но вскоре должны уже были появиться первые лучи солнца. Вертер подумал о том, чтобы вернуться в отель и немного поспать, но он понимал, что не сможет уснуть после этого совещания. Боже мой, как это могло произойти? Само по себе проникновение в страну известного ливийского террориста было ужасно, но как можно было, узнав об этом, позволить ему улететь?