— Сейчас еще сцена в гримерке, и все, — выдохнул Стас. — Саня, ты со мной, а остальные можете отдыхать. Заодно грим подправим, а то тут размазалось чуть-чуть…
Кирюха любовно обнял гитару, которую ему вручил Юрила. Хрен ее знает, что там за марка, я в музыкальной технике не очень-то разбираюсь, но судя по тому, как светились глаза нашего гитариста, это было что-то легендарное. Из вещей, которых он до этого в руках не держал. Единственный, кто отказался от замены инструмента, был Бельфегор, разумеется. Но тут он я был полностью на его стороне. Здоровенный гроб «поливокса» смотрелся гораздо авторитетнее, чем другие клавиши. И с этой сценой сочетался прямо-таки идеально.
— Вообще обалдеть… — прошептала Ирина. — Когда они фонтаны зажгли, я думала у меня сердце лопнет! Даже жалко, что ролик будет коротенький…
— Ничего, я тоже все заснял, — засмеялся я, складывая камеру обратно в чехол. — Для истории. Ну и надо будет у парней материал попросить, пусть тоже будет.
— Но круто же получилось… — Ирина сцепила руки перед грудью. — Блин, спасибо тебе! Если бы не ты тогда, я бы сбежала, честно. И снимали бы мы в каком-нибудь унылом ДК, занавесив задник черной тряпкой, а вместо прожекторов бегали бы с настольной лампой.
— А вместо дым-машины рядом с камерой бы кто-то курил, — подхватил я.
— Да-да-да! — закивала Ирина. — Но сейчас получилось в самом деле по-другому. Даже с массовкой, про которую я, честно говоря, как-то даже не подумала…
— Да уж, повезло, можно сказать, — усмехнулся я. Кадры с массовкой Стас с помощником снимали в две камеры. Просто попросили народ из зала потолкаться у сцены, задрав вверх руки с «козами» и зажигалками. В полумраке и со стороны было заметно, что народу там немного, но на видео должно быть видно силуэты затылков и лес рук. И «ангелочки» сквозь них. Ну и публика местная радовалась, как дети. Насели потом на Стаса, чтобы он сказал, когда их по телевизору будут показывать.
Невидимый осветитель Женя включил свет в зале и вырубил цветные прожектора. Народ повскакивал со своих мест, скучковался в группки, загомонил, размахивая руками. Цыганки деловито согнали своих детей, которые тут же попытались снова разбрестись по залу в поисках приключений, и две самые старшие подошли к нам с Ириной.
— Нам уже пора, — сказала старшая. — Вы извините, если нашумели, но сами понимаете, мы не можем отпустить Лялечку куда попало!
— Мы ее не обидим, честно-честно! — заверил я.
— У вас тут весело, и люди хорошие, — сказала подскочившая юная цыганка, державшая за шиворот пацана, который опять рвался не то куда-то залезть, не то к барабанам.
— Заходите еще! — улыбнулся Влад. Чуть натянуто, как мне показалось. — Организуем на базе дома культуры цыганский ансамбль, медведя ручного заведем, а?
Цыганки белозубо улыбнулись, и поспешили к выходу.
— Ну что, пойдемте в кафетерий? — предложил Влад, проводив шумную и яркую процессию взглядом. — По рюмочке чая и перекусим, а? А то долго снимали, я даже проголодаться успел.
— Разве долго? — нахмурилась Ирина и посмотрела на наручные часы. Ахнула. — Ничего себе, восемь вечера уже!
— За интересной работой время летит незаметно, — подмигнул Влад. — Давайте, не стесняйтесь! И парни ваши пусть тоже подтягиваются.
— Так у нас же еще фотосессия, — напомнил я.
— Ничего, перерыв не помешает, — махнул рукой Влад. — Ну и народ рассосется, меньше под ногами путаться будут.
* * *
Посиделки в кафетерии были в меру шумными и в меру бестолковыми. Но однозначно позитивными, можно сказать, Влад устроил нам идеальное афте-пати после съемок. «Ангелочков» переполняли эмоции, они ими жизнерадостно фонтанировали. Басист-директор мясокомбината насел на Ирину и отчаянно грузил ее своими идеями. Она слушала его с серьезным лицом и делала пометки в блокноте.
— А я говорю, что надо было снять еще два-три дубля! — с громким пафосом заясняла актриса, от которой нам, к сожалению, так и не удалось отделаться. Гримерша Жанна тихо собрала свои манатки и ушла, сославшись на то, что ей надо семье ужин готовить, а вот наша экзальтированная барышня осталась. И присела на уши Стасу, размахивая бокалом с вином. — Я всегда говорю, что выбор должен быть не меньше, чем из десяти вариантов! А что будет, если мне не понравится ни один из тех, что ты снял?
— Или вот еще что! — воскликнул в другом углу кафе Гарик. — Я думаю, там должны быть парни, одетые в костюмы колбасы! С гитарами! По сцене, такая, девка с сиськами и подносом с колбасой каблуками — цок-цок-цок. Она проходит, и тишина! И тут из темноты выступают колбасы с гитарами и — вррррррэу! Дают жару! А? Что думаешь?
— А мне, прикиньте, недавно снилось, что у нас на «муке» выступали «Скорпы», — нависнув над столиком, вещал Юрило. — А я выхожу их объявлять, и тут понимаю, что я голый! И солист, такой, кепку снимает с невозмутимым видом, на, мол, прикройся…
— Тамара, а поставь музычку нам какую-нибудь, а то что мы в тишине, как эти самые… — это ударник. Вид он уже имел совершенно расхристанный, конечно. Когда только пришел, выглядел представительным таким дядькой, в пиджаке и галстуке. Сейчас пиджак куда-то делся, галстук перекочевал с шеи на лоб, что сделало его похожим на индейца, только пером вниз. Рубаха расстегнута до пупа.
Причем я не сказал бы, что кто-то тут особо бухал. Тамара наливала винишка тем, кто просил, но в основном всем и просто так был о весело.
— Володя, можно тебя? — тихонько подергала меня за рукав Ляля. — Мне уже скоро надо будет уходить… Я фотографировала во время съемок, но это же не совсем то, я так понимаю…
— Да-да, конечно! — кивнул я и вскочил. — Парни, на выход! Пора фотографироваться!
* * *
В зале теперь снова было тихо. Внезапно набежавшие зрители разошлись по домам, поняв, что представление окончено. Только за барабанной установкой сидел осветитель Женя, которого я до этого момента только слышал. Он оказался совсем молодым парнем, в кепке и комбинезоне, похожий не то на гламурного строителя, не то на сантехника из немецких фильмов для взрослых.
— Надо свет снова поставить? — Женя выбрался из-за барабанной установки, стыдливо отложив палочки.
— Надо, Женя, — кивнул я. — Сделай так, как тебе эта милая девушка скажет, хорошо?
— Ничего особенного будет не нужно, — смутилась Ляля. — Просто яркий свет на середину сцены и чуть-чуть подсветки на ударные, хорошо? Хотя… Ладно, давайте с этого начнем, потом я еще может быть что-то придумаю…
— А тетя Жанна уже ушла, да? — Бельфегор покрутил головой. — Нам бы снова грим наложить…
— Да у нас простой, мы и сами справимся, — махнул рукой Бегемот.
— Или может вообще не надо, пусть лица будет видно, — сказал Астарот.
— У тебя на глазах, кстати, черное не стерлось, чуть-чуть докрасить, и будет отлично, — сказал я. — Так, все, я под ногами не путаюсь…
«Ангелочки» нырнули в гримерку, Ляля посовещалась с Женей, указывая то на одну стойку с прожекторами, то на другую. А я отошел в сторонку, наблюдая за всем этим со стороны.
Через несколько минут «ангелочки» вернулись на сцену, теперь уже в полном «обвесе», включая плащи, рога и крылья. С гримом они поступили просто — домазали черных разводов к своему плохо стертому гриму под группу «Kiss», а Астароту еще пририсовали на щеке какое-то подобие косой пентаграммы. Лезть с советами я не стал, собсвтенно, я не думал, что это была финальная фотосессия. Просто нужно было начать и оценить их фотогеничность. Эх, цифровые фотоаппараты! С ними все можно было за один раз сделать — наснимал, отсмотрел на мониторе, сразу исправил ошибки и переделал. А сейчас — целое дело получается. Ляля нащелкает свою пленку, потом проявит ее, напечатает пробники, мы посмотрим, выберем удачные кадры, Ляля их напечатает в большом формате, и только тогда…
— Встаньте вон там всей группой, — попросила Ляля. — Давайте я сделаю несколько общих фото, а потом — как будто с концертов. Нет-нет, инструменты не берите!
