— Ты еще и рисуешь, девушка многих талантов? — усмехнулся я.

— Так я же художку закончила, — пожала плечами Наташа. — Не гений, но с какой стороны карандаш держат знаю. Я, кстати, наброски нашей вывески рисовала, показать?

Наше совещание закончилось не то, чтобы очень поздно, всего-то в районе часа. Как бы невзначай порешали, что Света и Бегемот завтра вместе отправятся прогуляться по редакциям газет и закинут наши объявления. Причем моей подачи особо и не потребовалось, инициатива исходила от Светы. Ненавязчивая такая. «Андрей, ты же составишь мне компанию, а то одной скучно!»

Когда все расходились, я шепотом пожелал Бегемоту удачи и рухнул спать. Потому что вставать утром было ни свет, ни заря. Но вроде Дарина, которую Джамиля привела ме на смену, довольно быстро все схватывала, так что скоро каторга с ранним пробуждением должна была благополучно завершиться.

Снегопад начался где-то ночью. И к моменту, когда я вышел из дома в районе шести утра, все дороги и тротуары прилично так замело. Ноги вязли в пухлом снежном покрывале, а с неба продолжали сыпаться крупные хлопья. Будто нам наверху кто-то вспорол пуховую перину. Я поймал себя на этом сравнении, усмехнулся и подумал, что совсем скоро я перестану думать таким романтичным образом. Когда сяду за руль. Эх, в своем двадцать первом веке я бы уже получил права за это время, но сейчас нам попалась очень старорежимная автошкола. И кроме правил дорожного движения по билетам нам в головы вбивали еще и устройство двигателя внутреннего сгорания. И показывали это все на наглядных пособиях. А экзамены предстояли хорошо, если в марте.

«Может даже и не успею поматериться на то, как сейчас снег не чистят», — подумал я, очищая свой прилавок от снега, чтобы разложить на нем товар.

— Эх, Вова, что же ты от нас сбегаешь? — вздохнула над душой Джамиля. — Как же мы без тебя будем-то теперь?

— Да ладно вам, Джамиля Керимовна, — усмехнулся я. — Не такой уж я незаменимый, Даринка отлично справится!

— Вот ты не скажи, Вова! — Джамиля погрозила мне пальцем. — Я когда тебя только увидела, поняла, что ты деньги как будто притягиваешь. Бывают такие люди, даже не спорь! Ты ведь когда появился, у нас дела сразу лучше пошли! Другие в самые плохие дни что только не делали — и товар деньгами обмахивали, и солью посыпали… Ты наш живой денежный талисманчик!

— Кроличья лапка, ага, — усмехнулся я. Наверное, будь я любопытнее, то мог бы набрать тут на рынке материалов на несколько статей. Про суеверия и быт базарных торговцев. Судя по пачке вчерашней макулатуры, всякие оккультные темы новокиневским читателям резко стали интересны, так что любая из газет с руками бы эти статьи оторвала. Подбросить что ли Жану идею? Хотя это же надо будет торговцев как-то разговорить, чтобы из них откровения посыпались. А они люди мнительные, и не очень любят распространяться про это все наружу…

— Так я же вас не бросаю, — усмехнулся я. — Буду в гости захаживать. Один фиг продукты только здесь покупаю, так что далеко не убегу.

— Захаживай, захаживай обязательно! — Джамиля вдруг резко обняла меня и всхлипнула. — Охохонюшки, что ж я так распереживалась-то? Как сына провожаю!

— Я вас тоже люблю, Джамиля Керимовна, — сказал я и похлопал ей по спине.

Что-то заканчивается, что-то начинается. Не сказал бы, что как-то особенно прикипел к работе на рынке, вот уж ничего такого особенного. Но некая грусть промелькнула.

«Так и должно быть», — подумал я.

Кинотеатр «Россия» уже начал свое неизбежное превращение в торговый центр. Стеклянное окно билетных касс уже было заполнено выставленными на продажу товарами. Косметика, детские игрушки, кроссовки, печенье в ярких пачках, сигареты. Над окошечком все еще была надпись «касса», но билетов в ней уже не продавалось. Перед самой лестницей разложился лоток с книгами, газетами и, почему-то, цветочными горшками. Дальше в холле уже появились клетушки магазинов с турецкими свитерами, разноцветными колготками и посудой. Хмурый дядька зыркнул на всю нашу немаленькую компанию неодобрительно, но в зрительный зал нас впустил.

— Будете уходить, меня обязательно позовите, я зал запру, — напутствовал он. — А то тут кто только не шныряет теперь, ничего просто так открытым оставить нельзя.

— А что там воровать-то? — простодушно спросил я. — Сидушки от стульев?

— Да им только волю дай, они и сидушки вынесут! — в сердцах сплюнул дядька. — Эх, какую страну просрали…

«Бывший киномеханик, похоже», — подумал я. — «Сидит без работы, смотрит, как родной кинотеатр зарастает торговцами, грустно ему».

— Все, спасибо, можете идти, — раздраженно бросил Эдик, когда стало понятно, что наш «ключник» явно в настроении потрындеть и рассказать нам кучу удивительных историй о том, как хорошо жилось при социализме и про малохольных ГКЧП-истов, которые не сумели власть в стране удержать. А теперь вот…

— Ключ вам не оставлю, — буркнул он. — А то стибрите еще…

И ушел.

В зрительном зале пахло пылью и запустением. Я зашел последним и запер дверь. Шум голосов снаружи сразу смолк, тишина стала вязкой, как студень. Команда Василия и наши будущие звезды даже разговаривать стали шепотом.

— Тут что, даже пыль не вытирают? — брезгливо проговорила училка, проводя пальцем по спинке ближайшего стула.

— А нам не все ли равно? — хмыкнул Артур и повернулся к скромно топчущимся в проходе «звездам». — Так, вам уже объяснили, в чем ваша задача?

— В общих чертах, — кивнула Катя. Которая из училища. Балерина из института культуры покачала головой.

— Ладно, повторенье — мать учения! — Артур со значением поднял палец. — Времени у нас особо нет, так что прослушивания устраивать не будем. Объясняю легенду. Вы у нас — группа «Мираж». Концерт будет во Дворце спорта, и ваша задача — изображать на сцене как можно более достоверно звезд нашей, мать ее, эстрады… Так, я помню, что вот ты — Катя.

— И я тоже Катя, — сказала Катя из училища.

— А вы, стало быть, музыканты у нас, — Артур с сомнением окинул взглядом Стаса и кучерявого. — Не очень похожи, конечно, но кто их когда разглядывал… А вы, девушка?

— Я Лена! — гордо вскинула подбородок третья девушка.

— Это моя подруга, — сказала Катя. Из училища. Блин, надо бы им какие-то прозвища что ли придумать, чтобы как-то различать.

— Вообще-то нам нужна только одна солистка, — губы Марины скривились, кончик «вороньего» носа опустился еще ниже, и она стала похожа на Бабу Ягу в молодости. — Сейчас посмотрим, кто из вас что умеет…

— Почему одна? — с неожиданным напором перебила ее Катя. — Пусть будет одна солистка и подтанцовка. Во Дворце спорта большая сцена, если там всего трое будут, она будет смотреться пустой!

— Вашего мнения никто не спрашивал, — огрызнулась Марина. — Как мы решим, так и будет.

— Да? — Катя из института культуры едва заметно улыбнулась. — Я вообще-то предлагаю вам сделать нормальную постановку шоу, я хореограф. Или вы меня хотите вот так сразу выгнать?

«Девочке нужна работа, а Марина ей не нравится», — мысленно резюмировал я.

— А по-моему, подтанцовка — отличная идея! — немедленно вмешался в разговор я, пока Катя не озвучила вслух что-нибудь ужасное, вроде: «Тогда я сейчас выйду наружу и расскажу ближайшему журналисту, что это вы тут такое делаете». — Давайте уже начнем, что мы тормозим-то?

— Зачем тебе включенный микрофон? Тебе полагается только рот под музыку открывать! — Марина закатила глаза. Фу, противная она все-таки тетка. Есть такая порода, на каждое слово гавкает. Вообще, мужики такие тоже бывают, но женщины как-то больше в глаза бросаются. Общаться с ними — как ходить по высокой траве, под которой кучи навоза навалены. Любой неосторожный шаг — и вот ты уже вляпался.

— На всех концертах, где я была, исполнители обычно что-то еще в микрофон говорят, — невозмутимо объяснила Катя, та, которая из училища. После первых проб ее признали самой похожей на солистку «Миража». А на сцене, как ни странно, она держалась вполне сносно. Не сказать, чтобы преображалась до неузнаваемости и начинала брызгать эмоциями, но определенная актерская подготовка чувствовалась.