«Ангелочки» похватали из бумажного пакета пирожки и принялись сосредоточенно их поглощать. Бегемот пытался что-то говорить с набитым ртом, но что именно, было не разобрать.

— Ну что, все пожрали? — уточнил я, заглядывая в опустевший пакет. — Значит так. Для нас есть работа. Она все еще нас дожидается, несмотря на то, что Астароту в свое время она не понравилась. Я помню, что Саня был против съемок в рекламе, но сейчас у нас немного изменились обстоятельства.

Астарот гордо выпрямился, в глазах у него засветился прямо-таки праведный гнев.

— Саня, стоп! — я приложил палец к губам. — Тихо! Прежде чем ты что-то скажешь, посмотри, пожалуйста на вот эту сумму.

И я развернул перед лицом Астарота листочек в клеточку с написанными на нем цифрами.

— Что это? — после продолжительного молчания спросил Астарот.

— Это гонорар, Саша, — елейным голосом ответил я.

— А ты двумя нулями не ошибся? — Астарот продолжал смотреть на бумажку, будто там могло от его взгляда что-то поменяться. Ну, там, на секунду отвернется, и волшебная астрономическая пока что по нашим меркам сумма возьмет и исчезнет.

— Ничего себе… — Астарот мелко заморгал, тряхнул головой, а потом снова уставился на бумажку. — Да быть такого не может!

— Может, Саня, — кивнул я. — Все именно так, никакого подвоха. Это наша с вами поездка в Питер на «Невские берега». С какой-то гостишкой, едой, взносом и даже останется чуть-чуть на проставиться после.

— Астарот, ну пожалуйста! — Бельфегор молитвенно сложил руки. — Снимать будет Стас! Мы же с ним уже работали, он отличный оператор! Все круто будет, честно!

— На вагонах мы точно столько не заработаем… — ошарашенно пробормотал Бегемот, заглядывая Астароту через плечо.

— Это отличное предложение, — осторожно сказал Макс. — У меня был один вариантец, как денег раздобыть, но лучше вот так, потому что… В общем, у меня все неочевидно…

— А нас точно не кинут? — подозрительно спросил Астарот.

— Точно, — усмехнулся я. — Могу даже деньги показать. Даже больше скажу. Если сейчас мы откажемся, то я помчусь кабанчиком в рок-клуб, чтобы найти других желающих покривляться на камеру. Потому что…

— Да все! Все! — Астарот шумно выдохнул. — Ты меня убедил!

— Ура! — Бельфегор подпрыгнул и кинулся обнимать Астарота. — Я сразу говорил, что надо соглашаться! Еще тогда!

— Кстати, внезапно, нет, — ухмыльнулся я. — Если бы Саня тогда дал добро, то мы бы получили сильно меньше. А из-за того, что он уперся, как капризная старлетка, заказчик и швырнул в нас совсем уж неприличной суммой.

— А сценарий тот же? — спросил Бегемот. — Ну, там, сцена, концерт, поклонники… Вот это все?

— Да, это рабочий вариант, — кинвул я.

— Там же тогда сцена нужна нормальная, — задумчиво проговорил Бельфегор. — Наш ДК профсоюзов не подходит… Будет смотреться не как рок-концерт, а… Как не знаю что. Даже в «Буревестнике» лучше. Но там со светом проблемы… Можно в театре ночью опять договориться. Если дым-машину запустить, то…

— Снимать будем на «муке», — сказал я.

— Оооо… Точно же! — Бельфегор закатил глаза.

«Мука» или, если по-официальному «дом культуры новокиневского мелькомбината» была местом легендарным в своем роде и очень специфическим. Про этот городской феномен я узнал по чистой случайности, еще в своей прошлой жизни, когда учился в седьмом классе, кажется. Ну или около того. Я куда-то ехал, но заблудился. Сел не на тот автобус, он куда-то свернул и завез меня в какой-то дремучий частный сектор на берегу Киневы. И посреди приземистых одноэтажных домиков возвышалась махина новокиневского элеватора. Водитель автобуса поступил со мной жестоко. Доехал до конечно, высадил и умчался в неведомую даль. А я остался посреди вот этого самого «нигде» из одноэтажных домов и бетонного исполина, теоретически заполненного изнутри пшеницей. Я потоптался на остановке, понял, что никакого нового автобуса не предвидится, а тот, что меня привез, вообще, скорее всего, приехал сюда по ошибке. Ноги мои от мороза свело, ветром сдувало шапку, в общем, все семью семь удовольствий в одно лицо. Я сунулся к калитке частного дома, но тут же отпрыгнул, потому что забор затрясся от удара мощных лап сторожевой собаки. Которая высунула над забором свою гигантскую башку и басом залаяла. Делать было нечего, я поплелся искать спасения в эту высотную громадину. Просто она была ближе всех, до остальных многоэтажек, в подъездах которых можно было укрыться от холода, виднелись где-то совсем уж на горизонте.

В общем, нашел я неприметную дверь, рядом с которой висело две таблички — «библиотека» и «дом культуры». И — о чудо! — оказалось не заперто. И, что самое смешное, пусто. Первые минут пять я просто скромно стоял в тепле и отогревался. А потом меня разобрало любопытство, и я пошел на разведку. Ну, раз уж так получилось, что меня занесло в какие-то неведомые места, глупо будет их не исследовать.

Первая часть дома культуры не принесла никаких сюрпризов — обычное такое казенное учреждение. Узкое фойе, бетонный пол с мраморной крошкой, даже какие-то кадки с папоротниками, типа тех, которые в поликлиниках стоят. В дальней части фойе — небольшая сцена. Тоже привычного такого вида, разве что на мой не очень искушенный взгляд, там было многовато светомузыки для такой крохотной эстрады. Из странного и необычного, что не вписывалось с моей точки зрения в образ заштатного дома культуры, была правая стена этого помещения. Ее от пола до потолка занимала громоздкая черно-серебристая конструкция, назначения которой я не понимал. Ну и еще было несколько неподписанных дверей, соваться в которые я не решился. Но аборигенов поискать было нужно, потому что я так-то реально не понимал, где я нахожусь, и как отсюда выбраться к знакомым местам. Так что я покричал, резонно предположив, что раз открыто, значит кто-то тут все-таки должен быть. И вот тут-то со мной и случился культурный шок. Потому что эта самая громоздкая конструкция с громким гулом откатилась в сторону, оказавшись здоровенными воротами на рельсах. И за ней открылся… Портал в другой мир. Там был концертный зал. Небольшой совсем, меньше даже стандартного кинотеатра. Но совсем другой. Он был черный и металлический, весь потолок закрыт паутиной металлических конструкций с кучей самых разных источников света. Ну а сцена была похожа… Ни на что из того, что я видел на тот момент в реальности. Это была настоящая такая рок-сцена, только в миниатюре. Как в западных клипах и записях с концерта. Именно на таких сценах бесновались, вытворяя с гитарами всякое разное, культовые рок-музыканты. И пока я обалдело на все это смотрел, со сцены по ступенькам сбежал мужичок средних лет и спросил: «Пацан, ищешь кого?»

В общем, потом я выбрался из этой передряги, ясное дело. Эпизод был благополучно почти забыт, и я даже не был уверен до конца, что вся эта история мне не приснилась. До того момента, пока я не познакомился с этим же местом уже во вполне сознательном возрасте. На каком-то джазовом концерте, куда меня затащила одна из случайных подружек.

— На «муке» — это круто… — проговорил Астарот и покачал головой. — А нас туда точно пустят?

— Так мы же не просто так, мы за денежку, — пожал плечами я. Это пока не было в решенных вопросах. Просто вчера вечером, обсуждая с Ириной планы, я вспомнил про это место и озвучил ей. Она сделала круглые глаза, но согласилась, что подходит идеально. Лучше, чем все. Ни один другой зал в Новокиневске не создает ощущения настоящей брутальной рок-сцены. Вот только…

— Я слышал, там «Рандеву» репетирует… — сказал Макс. — И еще вроде «Фламинго», но это не точно.

— Разберемся! — уверенно заявил я. — Надо будет, подтянем все возможные связи, которые найдем. Что-то, да сработает. Но снимать нужно там, без вариантов.

Я до сих пор понятия не имел, чей конкретно это зал, кто там лицо, принимающее решение, и по мановению чьей руки здесь, в Новокиневске, такое место вообще появилось, опередив время чуть ли не на десяток лет. Или больше, я же не знаю, когда именно это чудо было обустроено. В принципе, группа «Рандеву» кое-что объясняла, конечно. Это был специфический коллектив, который стоял от всех наособицу. Там играли взрослые матерые дядьки, часть из них, поговаривают, даже имела опыт в маститых коллективах еще советского образца. Типа «Землян». А необычность «Рандеву» была в том, что они всегда выступали на массовых городских мероприятиях, но каких-то своих публичных концертов не давали. Как будто это была просто «гараж-бэнд» для серьезных парней. Только вместо гаража у них — «мука». Площадка, о которой остальные рокеры говорят шепотом и с придыханием. Этакая витающая в воздухе элитарность.