— Так где этот ваш зал-то фантастический? — с подначкой спросил Жан, демонстративно оглядываясь.

— Сейчас увидишь, — ухмыльнулся я и уверенно двинул вперед. Как же это должно открываться? В прошлый раз штука отъехала в сторону. Ага, вот тут скоба, и если за нее взять и потянуть, то…

Тяжелая на вид створка ворот отъехала в сторону неожиданно легко. Никаких замков и засовов на ней не оказалось. И как только она открылась, все помещение сразу же заполнила музыка. Которой мы не слышали совершенно, пока стояли в этом холле. Что-то очень знакомое такое…

Ах, да. Крис Ри, «Road to hell».

Музыканты, которые это играли, были дядьками взрослыми, всем за сорокет, как минимум. Из всех них как рокер выглядел только один, с соло-гитарой. В драной майке и джинсах и длинными спутанными кудрями. Остальные, если бы положили инструменты, то легко сошли бы за обычных «цивилов». Лысеющий пузанчик на барабанах, очкастый сутулый бухгалтер на басухе, вообще ничем не примечательный дядька-фронтмен, за клавишами — ухоженный такой типчик в рубашке и костюме, разве что без галстука. И сбоку еще стоял и скучал светловолосый парень с саксофоном. Ну как, парень… Ему за тридцать, как минимум. Просто на фоне остальных он смотрелся чуть ли не мальчишкой.

Но играли хорошо, прямо на удивление. Да и экипированы были эти музыканты получше, чем… Да чем все!

Нас они, ясен пень, заметили. В такую дверь незаметно хрен зайдешь! Но играть не перестали. Впрочем, мы были не против. Особенно я. В последнее время мне приходилось слушать много всякой разной музыки. И как-то я даже настолько привык ко всяким огрехам, хрипению, несостроенности и прочим косякам звучания, что вот это вот чистейшее практически исполнение с весьма годным вокалом лилось на уши настоящим бальзамом. Я даже как-то не обратил внимания, что Жан и Ирина как-то прижухли и замерли практически на входе. Сам же я, как-то даже не задумываясь, переместился ближе к центру зала и оперся о перегородку, отгораживающую пространство перед сценой от кресел для зрителей. Зал, кстати, был пустой. Ну, почти. В противоположном конце на первом ряду сидели две молоденькие девчонки и тоже с восторгом, граничащим с благоговением, взирали на сцену.

— Слажал я чутка в последнем куплете! — сказал гитарист, как только песня закончилась. — Отвлекся!

— Да? А я не заметил даже, — хмыкнул фронтмен.

— Да его лажу только учитель музыки разберет! — заржал басист. — Юрило, ты, в натуре, к себе придираешься!

— Мне заметно, значит лажа! — заявил гитарист. — Надо ещ разок прогнать!

— А я вот замечаю, что пожрать уже надо! — ударник выбрался из-за своих барабанов. Хех, тако впечатление, что «ударник» и «пожрать» — это обязательное сочетание.

— У нас гости, между прочим, а ты тут про пожрать! — усмехнулся солист и уставился на меня. Щелк! А ведь это тот самый дядька, который меня «спас» в прошлый раз.

— Парни, ищете кого? — легко сбегая по ступенькам со сцены спросил он. Владимир, точно. Он мой тезка, мы же в тот раз познакомились. Только почему-то его группа сокращает его имя не в привычные Вова-Володя, а называет его Владом. И иногда Крупой еще. Скорее всего, из-за фамилии, которую я не знал.

— В каком-то смысле, — сказал я. — С кем можно поговорить насчет аренды вот этой сцены для съемок? Мы заходили к заведующей, она нас сюда отправила.

— Фьююю, — присвистнул басист. — А если эта сцена в аренду вовсе даже не сдается?

— Тогда мы пойдем, наверное, — промямлил Жан, но, к счастью, так тихо, что мужики на сцене его, скорее всего, не услышали.

— Так не спросишь — не узнаешь, — пожал плечами я. — Кроме того, всегда можно как-то договориться, найти какой-то разумный компромисс…

— Ух ты, какие ты слова-то знаешь, волосатый! — ударник хлопнул себя по толстеньким ляжкам. Он был одет в брюки от явно делового костюма и рубашку, расстегнутую почти до пупа. В стратегических местах рубаха уже промокла от пота. — Хм… Какая-то рожа у тебя знакомая, я твоего батю случайно не знаю?

— Владимир Корнеев, — представился я и отвесил шутовской церемонный поклон. — За знакомства бати не отвечаю, но Новокиневск город маленький…

— Корнеев, точно! — он ткнул в мою сторону толстеньким пальцем. — Батю Витек зовут?

— Точно так, — кивнул я.

— Мы с его батей в футбол играли раньше вместе, — сказал ударник. — По воскресеньям в «Бережке».

— А сейчас чего не играешь? — хохотнул солист. — Пузо отожрал, мешает?

— Да надо бы, эх… — вздохнул ударник и махнул рукой. — Кстати, так что мы насчет пожрать? Я с утра слышал девчонок из кафетерия, там у них отбивные с сыром!

— Тебе бы все пожрать… — буркнул гитарист.

— Ладно, пойдемте, — сказал солист. — Я что-то тоже уже проголодался.

— А что насчет сцены? — снова встрял в разговор я.

— Ну так тоже с нами давайте, — махнул рукой солист. — Фигли на голодный желудок-то разговаривать?

Дядьки положили инструменты и, перебрасываясь подначками и смешками двинули к выходу. Я пристроился следом за ними, ухватив по дороге за руки Жана и Ирину. Они оба выглядели бледновато. Хрен знает почему. Мужики на первый взгляд вполне вменяемые, что такого в них страшного-то? Журналисты, блин! Еще учиться и учиться им влезать всюду без мыла. Я думал, им этот навык еще при рождении раздают…

Кафетерий этого тайного дома культуры скрывался за одной из неподписанных дверей в холле. И выглядел, как и зал со сценой, совсем даже не по-советски. В темных тонах, стены затянуты бордовым гобеленом, кожаные диванчики, барная стойка. Неяркие светильники над каждым столиком создавали интимный такой полумрак. И не скажешь, что снаружи белый день еще.

Музыканты с хозяйским видом заняли два столика, из-за стойки немедленно выпорхнула симпатичная официантка. Я, нимало не сомневаясь, уселся за тот же стол, что и солист. Прямо напротив него. Выждал паузу, пока все они высказали девушке в маленьком черном платье и кокетливом фартучке свои пожелания и кашлянул, привлекая к себе внимание.

— Ну а вы что, как неродные? — хохотнул солист. — Валяйте, заказывайте тоже! Не ссыте, бесплатно! Папочка угощает!

— Что это ты такой добренький, Влад? — скривил губы басист. — Кого попало угощает он… Привадишь еще дармоедов!

— Засохни, Гарик, — отмахнулся Влад. — Сам-то ты во студенчестве мог себе позволить пожрать в нормальном месте? Или как все? Две сосиски, шестнадцать вилок?

— Да я… — набычился басист.

— Знаю, знаю, — ухмыльнулся солист. — Головка от часов «заря». Сказал же, угощаю! Приступ немотивированной щедрости. Кроме того, вот этот волосатый — уже не кто попало, с его отцом наш Афоня в футбол играл. Давайте, молодежь, не стесняйтесь. Детка, сделай им по отбивной с сыром, ну и, там, остального… Салатика-картофана, что там у вас еще?

— Кулебяка, — подсказала девушка.

— И кулебяку тоже тащи, — согласился солист. — В общем, чтоб наето и напито, ясно? Я в их возрасте жрал, как не в себя, что не приколочено. Так что сметут все, я уверен. Так ведь, парни и девчата?

Влад подмигнул, официантка понятливо кивнула и упорхнула.

— Ну а теперь давайте, выкладывайте, что там у вас за дело, — сказал Влад. Похоже, тут «банкует» именно он. В этой группе явно все немаленького статуса, заметно по ним. Кроме, может быть, саксофониста, который и сейчас присел за отдельный столик, вежливенько так. Но главный вычислялся просто на раз. Кто бы он ни был.

— Спасибо, обед сейчас прямо очень кстати, — улыбнулся я. — А насчет дела вот какая история… Мы, собственно, от имени ТВ «Кинева» действуем. И нам, чтобы снять рекламный ролик, нужна классная и настоящая рок-сцена. Вот такая, как здесь. Нигде в другом месте я ничего подобного вообще не видел.

— А откуда узнали, что здесь вообще какая-то сцена есть? — подозрительно прищурился басист. — Мы, вроде как, объявлений на столбах не развешивали и на площади Ленина в матюгальник не орали…