«Я похож на почтальона», — подумал я, входя в свой подъезд с пачкой пахнущей типографской краской макулатуры.

— О, а вот и Владимир Викторович! — раздался бодрый голос Степы, не успел я повернуть ключ в замке. — Будете с нами обедать? Ваня котлет накрутил столько, что можно целый полк накормить. А девчонки вечно на диете…

— Котлеты — это отлично! — заявил я. Недавний обед мой организм уже переварил, а запах в квартире стоял такой, что отказываться как-то даже и не хотелось. Так что я по-быстрому бросил газеты на журнальный столик, помыл руки и присоединился к парням на кухне.

Рыжий Коля уже плюхнул мне на тарелку слегка разварившейся картохи со сливочным маслом и котлету размером с лапоть. Неслабый такой лапоть, на здоровяка Степана в самый раз. Ну и кроме всего прочего на столе стояла миска квашеной капустки. Только хлеб был обычным, из магазина.

— Что-то вид у вас, парни, какой-то смущенный, — усмехнулся я, оглядев румяные лица деревенской троицы. — На работе что-то случилось?

— Да это… — Степа запустил пятерню в свои буйные пшеничные кудри. — Раньше ведь как было? Вот кровать. Ну или, там, стол. На нем деваха. Подошел, сделал свое дело и свободен. А тут Леонид Карлович удумал какие-то, понимаешь, реформы…

— Ну дак в стране реформы, вот и он тоже… Реформирует… — чернявый Иван цыкнул зубом.

— Да тут-то какие реформы могут быть? — беспомощно захлопал ресницами Коля, усаживаясь на свой стул. — Это все мужик этот нашему Лео голову задурил.

— Что за мужик? — деловито спросил я, отламывая вилкой кусок истекающей соком котлеты.

— Да пижон один, — скривился Степа. — Режиссер, типа. Раньше ведь Леонид Карлович сам командовал, а тут, ему, видишь ли, показалось, что у нас недостаточно творческий подход получается. Ну и привел он этого… Дмитрия как его там…

— Самуиловича, — подсказал Иван.

— Да, точно, — Степа шумно выдохнул. — А он, видишь ли, свое мнение имеет, как оно должно происходить. Ну и говорит нам, мол, что сам, понимаешь ли, акт — это мало. Зрители, мол, желают видеть на экране достоверную историю, которая этому самому акту предшествует. Нарядил меня, такой, в рабочий комбинезон и дал в руки ящик с инструментами. «Ты, говорит, Степан, сантехник. Пришел чинить водопровод, а тут эдакая домохозяйка скучает. В полупердончике…»

— В пеньюаре! — поправил его Иван. — Эх ты, деревня!

— Да ты сам-то не деревня что ли? — огрызнулся Степа. Все трое заржали.

— Ну так и что? — с любопытством спросил я.

— Да ничего… — буркнул Степа и уткнулся в свою тарелку. — Он кричит «Мотор!», а я захожу в дверь и спрашиваю: «А где мотор-то? Починить что ли надо?» Да блин! Короче, пока он мне втолковывал, как надо правильно изображать этого сантехника, у меня все настроение упало. Пришлось заново все начинать. Ну и я, такой, собрался, ящик взял, настроился изо всех сил. Захожу, говорю, мол, где там трубу надо починить, хозяюшка? А Светка давай ржать. Тьфу ты, заррраза…

— Ага, а я, такой, типа доктор был, — сказал Коля, подливая в мой стакан морса из трехлитровой банки. — Белый халат, все дела. «Ложитесь, говорю, дамочка, я вас буду ощупывать…» А он орет: «Не верю! Стоп! Что еще за самодеятельность, у тебя в роли что написано⁈»

— Ничего, в результате, не сняли сегодня, — сказал Иван и цыкнул зубом. — Этот Дмитрий Самуилович обозвал нас остолопами и дуболомами деревянными. И долго доказывал Леониду Карловичу, что ему нужно других актеров искать. Поталантливее.

— А он что? — спросил я.

— А что он? — хмыкнул Степа. — Покивал с пониманием, а потом, когда этот режиссер ушел, он к нам подошел и говорит: «Вы, ребятишки, не переживайте, никто вас не выгонит!» А я, такой: «А что с сантехниками этими делать будем?» А он говорит: «Да вы научитесь, я вам преподавателя по этому самому… Актерскому мастерству, говорит, найму».

— Ну так это хорошо же, — усмехнулся я. — Профессиональный рост получится, все дела.

Блин, ржать хотелось неимоверно! Сидят три деревенских порноактера и жалуются мне на то, что от них потребовали актерской игры. И такие рожицы расстроенные, прямо как у котиков, которым рыбов только показывают. Но я держался. Старательно набивал рот едой, чтобы он предательски в лыбу не растягивался.

— Опять учиться… — Степа подпер щеку кулаком. — Я восемь классов-то еле-еле закончил, а тут опять…

— Не переживай, Степа, — я похлопал его по могучему плечу. — Актерское мастерство — это предмет интересный, это тебе не геометрия с ботаникой какой-нибудь. В тетрадку записывать ничего не потребуется. Зато потом будешь суперзвезда. Приз какой-нибудь международный выиграешь. Прикинь, подъезжаешь ты, такой, на лимузине, топаешь по красной ковровой дорожке, а вокруг — поклонницы руко… гм… плещут.

— А что, за такое еще и призы какие-то дают? — удивился Степа.

— А то! — заржал я. — И в гильдии объединяются, и всяких порнооскаров вручают. Так что давайте, парни, стремитесь к высокому!

— Хм… — Степа почесал в затылке. Зато у хитрожопого Ивана глазенки-то заблестели!

— Ладно, парни, хорошо с вами, но мне еще поработать надо, — я встал и понес свою тарелку к раковине.

— Я помою! — сорвался с места Коля. Возражать я не стал. Секунду подумав, налил себе еще морсика и забрал стакан с собой в комнату.

Света деловито достала тетрадь и заняла стратегическое место рядом со столиком. Листнула страницы, провела пальцем по расчерченным таблицей строчкам.

— Значит так, — сказала она. — Николай Олегович сказал, что маты спортивные они сегодня привезли и уже сложили там в углу. И еще привезли бревно, мол, вдруг пригодится…

— Николай Олегович? — недоуменно нахмурился я.

— Ну, хозяин помещения, — уточнила Света.

— А, Колямба, — кивнул я. — Ага, понял. Так ты с ним уже связалась?

— Вообще-то мы вчера еще решили, что первым мероприятием у нас будут бои на подушках, — сказала Света. — И чтобы не тянуть, я сразу же позвонила Николаю Олеговичу, и сказала, что нам нужно. Подушки он из какого-то санатория вывез, спортивные маты у него уже были, а…

— Надо же, какие вы у меня молодцы, — совершенно искренне улыбнулся я. — Но у меня сегодня другой немножко разговор. Жанчик, мы, конечно, договорились, что публикуемся только в «Африке», но на старт нам нужна чуть большая информационная шумиха. Ты не будешь против, если мы все-таки по газетам объявления раскидаем? Я как раз последний час изучаю нашу местную прессу…

— А может достаточно будет просто расклеить объявки по вузам? — с надеждой спросил Жан.

— Теоретически, этого может и хватить, чтобы забить наш зал, — задумчиво проговорил я. — Но охват аудитории получится довольно куцым, только студенты. А поскольку мы с вами делаем мероприятие непривычное, то было бы лучше, если бы о нас узнало как можно больше людей.

В этот момент зазвонил телефон. Я посмотрел на часы. Восемь вечера.

— Так, минуту, — сказал я и вышел из комнаты. Парней дома не было, Леонид Карлович их час назад забрал на «ночную смену», значит звонить могли только мне.

— Алло, Вовчик! — раздался в трубке встревоженный голос Бегемота. — Слушай, у меня к тебе есть одно дело, только пообещай, что никому не расскажешь?

— Что случилось, Дюша? — спросил я вполголоса. Было слышно, как за прикрытой дверью мои компаньоны шелестят страницами газет и что-то друг другу зачитывают.

— Только ты не смейся, ладно? — сбивчиво проговорил Бегемот. — Понимаешь, я хотел спросить… Блин, мне жутко стыдно…

— Да валяй уже, жги! — подбодрил я. — Смеяться не буду, обещаю!

— Слушай, вот какое дело… — почти шепотом заговорил Бегемот. Голос его звучал так, будто он прикрывает трубку ладонью. — Понимаешь, я хотел у тебя спросить про… Про Свету. Ну, помнишь, из рок-клуба которая.

— Ага, — кивнул я.

— Я тут подумал… — снова зашептал Бегемот. — Может ты мне дашь какой-то… ну… совет… Понимаешь, она мне нравится, а я не знаю, как бы это… С ней поближе… ну… пообщаться.