— Мадам, вы слегка ошиблись, — отчеканил Сен-Клер, возмущённый тем, что кто-то причислил его к стае придворных щёголей, вечно вившихся вокруг короля. — Ваш брат — мой сюзерен, а я — его верный вассал. Он оказал мне честь, почтив своим доверием, и я не вижу ничего постыдного в том, что он считает меня другом. Но я не являюсь одним из его... близких «друзей».
То, как Андре подчеркнул последнее слово, не оставляло сомнений насчёт того, какой смысл он в него вложил. Иоанна даже слегка отпрянула, словно испугавшись. Тогда оробел и Андре, подумав, что, возможно, неверно её понял и напрасно обидел. Он приготовился смиренно выслушать упрёки сестры короля, но таковых не последовало. Несколько мгновений Иоанна молчала, слегка нахмурившись, потом выпрямилась в кресле и произнесла:
— Простите меня, мессир Андре.
Удивлённый её мягкостью и снисходительностью, Андре слегка поклонился, приложив ладонь к груди.
— Я уже всё забыл, моя госпожа.
Бывшая королева, наклонив голову, присмотрелась к нему, словно разглядывала впервые, и кивнула.
— Что ж, хорошо. Беренгария, давайте начнём всё сначала. Я хочу представить вам мессира Андре Сен-Клера, рыцаря Аквитании, находящегося на службе у моего брата, и, очевидно, человека, облечённого высоким доверием и располагающего большими полномочиями. Мессир Андре, это принцесса Беренгария Наваррская, будущая супруга вашего сеньора, моего брата, герцога Ричарда. Я называю его герцогом, потому что мне кажется, титул короля Англии должен мало для вас значить...
Она не договорила, и Андре снова поклонился, на сей раз — принцессе, хотя не преминул одарить Иоанну непринуждённой улыбкой.
— Клянусь вам, моя госпожа: будь ваш брат королём Аквитании, а не герцогом, его титул, может, и был бы выше, но это никак не повлияло бы на мою вассальную верность. Я предан своему сеньору независимо от его титула.
Андре опять повернулся к принцессе и преклонил перед ней колено.
— Моя госпожа принцесса, теперь я должен попросить у вас прощения за свои слова. То, что ваш будущий супруг — король Англии, возможно, и не имеет значения для меня, рыцаря Аквитании и Пуату, но, когда вы станете королевой Англии и герцогиней Аквитанской, я буду счастлив принести обет верности лично вам.
Пришёл черёд принцессы Беренгарии откинуть вуаль и открыть лицо. И когда она подняла руки, молодой человек сделал всё, чтобы не смотреть на её пышную, округлую грудь. При этом он почти физически ощущал на себе пристальный взгляд Иоанны, явно следившей за ним. Сен-Клер постарался глядеть лишь на руки принцессы, расправлявшие складки вуали, но не мог не думать о том, что грешно губить столь сочную, чувственную красоту, отдавая её неспособному оценить подобную прелесть Ричарду Плантагенету. Король окружал себя поджарыми, мускулистыми юношами, и нежные женские формы не могли вызвать у него ничего, кроме отвращения. А ведь несчастная Беренгария, возможно, уже знала, что ей предстоит стать женой того, кто не испытывает к женщинам ни малейшего интереса, не говоря уж о вожделении.
Принцесса, приветливо улыбаясь, склонила голову, но, прежде чем заговорить с Андре, обратилась к караульному, который стоял, прислонившись к двери каюты, и делал вид, что его ничего вокруг не интересует.
— Оставьте нас, пожалуйста, — попросила Беренгария. — Подождите за дверью.
Она посмотрела туда, где в дальнем углу сидели три женщины.
— Вы, дамы, тоже можете удалиться. Мы позовём вас, если потребуется.
Караульный выпрямился, отсалютовал, пропустил придворных дам вперёд и оставил особ королевской крови и Андре в полумраке каюты. Сен-Клер по-прежнему стоял на одном колене перед принцессой, которая, едва за стражем закрылась дверь, улыбнулась молодому человеку.
— Мастер Сен-Клер, вам здесь очень рады как другу и доверенному лицу моего будущего супруга, Ричарда. Вам нет нужды оставаться коленопреклонённым. Встаньте, мессир. Если не ошибаюсь, вы сказали, что доставили послания от короля?
Беренгария говорила с лёгким незнакомым, но ничуть не режущим слух акцентом, и Андре вдруг подумал, что никогда не бывал за Пиренеями, в Наварре, королевстве её отца. Он знал, что тамошний народ уже много сотен лет живёт в постоянном страхе перед господствующими на их южных границах мусульманами-маврами и почти непрерывно воюет с ними. Именно это делало политический союз с королём Наварры Санчо Шестым столь привлекательным для матери Ричарда, которая устроила брак сына с Беренгарией.
— Верно, моя госпожа. Простите. Послания здесь, в целости и сохранности.
Андре встал и, пошарив в поясном кошеле, извлёк два небольших цилиндра. Щурясь в полумраке, молодой человек вручил свитки обеим женщинам, которые тут же принялись их распечатывать. Беренгария с рассеянной улыбкой указала Андре на кресло в дальней части каюты.
— Отдохните, мессир Андре, пока мы будем читать. Там есть удобное кресло, я часто в нём сижу... Чтение не займёт много времени.
Андре послушно склонил голову и двинулся к креслу, на которое указала принцесса. Он уже собирался сесть, когда перехватил взгляд Иоанны и улыбнулся ей. Но бывшая королева быстро опустила глаза на свиток, ничем не показав, что заметила взгляд Андре. Тогда молодой человек сосредоточил внимание на принцессе Беренгарии. Глаза его уже привыкли к сумраку, и, пока принцесса читала длинное письмо Ричарда, Сен-Клер смог как следует её рассмотреть.
«Что мог написать Ричард Плантагенет, чтобы привлечь благосклонное внимание такой девушки, как эта?» — гадал молодой человек, глядя на крохотный, восхитительный чёрный локон, выбившийся из-под краешка накидки и прильнувший к левой щеке принцессы.
Словно почувствовав на себе взгляд Андре, Беренгария рассеянно подняла руку и, не отрывая глаз от свитка, заправила выбившийся завиток под белую ткань.
«У неё чёрные волосы», — подумал Андре, глядя на брови, чётко выделяющиеся на фоне матово-бледного лица принцессы. Чёрные волосы и глаза настолько тёмные, что они тоже казались чернильно-чёрными. Впрочем, сейчас, когда Беренгария читала, глаза её были опущены, и Сен-Клер видел лишь изогнутые ресницы, такие длинные, что они как будто лежали на безупречных щеках. Андре пришёл к выводу, что красота будущей супруги Ричарда отличается от красоты всех прочих дам, с которыми он встречался во время любовных похождений в родных краях. Беренгария была непосредственной и милой, что сулило мужчине великие радости, а непривычно смуглый оттенок кожи придавал ей загадочность, наводя на мысли от чужих землях и тёплых краях. Причём дело было не в цвете волос или глаз — темноволосых и темноглазых женщин Андре знал немало; зато он вдруг осознал, что настоящих блондинок, девиц с льняными волосами и голубыми глазами, у него было всего четыре...
И тут молодой человек с изумлением поймал себя на том, что не помнит, сколько женщин увлекли его настолько, что дело дошло до любовной близости. Со сколькими женщинами он старался добиться этой близости или просто мечтал о ней?
Их было не так уж много, решил Андре. И начал было вести обратный счёт, начиная с Элоизы де Шамберг, погибшей во владениях Сен-Клеров, что косвенно привело к вступлению Андре в ряды тамплиеров. Некоторых женщин молодой человек вспомнил легко, включая четырёх с льняными волосами... Но удивился, поняв, что ни одна из них не оставила о себе приятных воспоминаний.
Тут Беренгария опустила письмо, и Андре, отбросив все досужие мысли, снова впился в неё внимательным взглядом.
Но принцесса лишь мельком посмотрела на него. Теперь Андре увидел, что губы у неё полные, сочные и мягкие. Беренгария чуть прищурилась, устремив взгляд в пространство, и рассеянно провела пальцем по ткани корсажа, обтягивающего её высокую грудь, тем самым невольно заставив молодого человека вновь обратить внимание на цветущую женственность принцессы. Знает ли она, что её муж — любитель мужского пола? А если знает, не обманывается ли, полагая, что сумеет его изменить?
Но в таких делах у Андре не было опыта, и он так и не пришёл к какому-либо заключению.