Андре и виду не подал, что заметил сарказм.

— Видишь тот валун? — спросил наставник послушников.

— Да, брат Жюстин.

Валун был настолько огромен, что его невозможно было не заметить. Рядом с этим камнем необычной формы и гигантской величины укрывшиеся в его тени конные рыцари казались совсем маленькими.

— Поскачешь туда и найдёшь своего отца. Но поедешь как официальный курьер маршала, под боевым штандартом.

Брат Жюстин повернулся в седле, сунул два пальца в рот и громко свистнул, чтобы привлечь внимание молодого рыцаря в строю за своей спиной — на длинном копье этого тамплиера трепетал треугольный стяг.

— Давай-ка сюда, ты! — крикнул наставник послушников, поманив юного знаменосца.

Покинув строй, тот направил коня к брату Жюстину.

В отличие от большой орденской хоругви, на этом боевом штандарте Храма был изображён простой равносторонний чёрный крест на белом фоне. Нести штандарт считалось великой честью и служило предметом ревнивого соперничества между рядовыми братьями каждого отряда. Брат Жюстин встретил знаменосца резким кивком и, не сводя с него глаз, ткнул пальцем в Сен-Клера.

— Брат, у меня есть для тебя поручение. Ты должен сопровождать этого гонца, который, не будучи пока послушником, тем не менее обладает рядом скрытых достоинств. Ты останешься с ним, пока он не переговорит с главным военным наставником армии короля Ричарда, а потом вернёшься с ним обратно. Я сообщу командиру твоего отряда, где ты и чем занимаешься.

Брат Жюстин повернулся к Андре.

— Что касается тебя, то, как только поручение будет выполнено и тебе скажут, где короли встретятся с маршалом, ты заберёшься на вершину того валуна и подашь нам сигнал штандартом. Если они выберут английский лагерь, держи стяг в правой руке, если французский — в левой. Если они решат встретиться между армиями, там, где толпятся прелаты, подними древко над головой обеими руками. Я поручу самым зорким наблюдателям высматривать сигнал, к тому же тебя легко будет узнать по твоему девственному покрову.

Наставник имел в виду одеяние претендента на вступление в Храм, которое носил Андре, — белое, без каких-либо символов и знаков.

— Сигнал подашь собственноручно, понял? Красный крест знаменосца вполне может затеряться среди множества крестов на одеждах других.

Брат Жюстин снова бросил взгляд на знаменосца:

— А ты всё понял? Дашь ему свой штандарт, чтобы он с его помощью подал сигнал. Это важно. Тебе всё ясно?

— Да, мессир. Я должен передать ему штандарт, чтобы он подал сигнал. А потом мне забрать штандарт обратно?

Брата Жюстин дёрнул головой, как будто получил пощёчину.

— Конечно! Бога ради, это ведь знамя, а не дорожный посох.

Он поколебался, потом громко шмыгнул носом и снова обратился к Андре:

— Как только подашь нам знак, маршал и его свита спустятся вниз, к назначенному месту, а ты вернёшься ко мне с докладом. Ясно? Тогда ступай, не теряй времени. Маршал де Труайя будет с нетерпением ждать твоего сигнала.

Сен-Клер кивнул и направился за знаменосцем, который, подняв повыше щит и отсалютовав Жюстину штандартом, уже скакал вниз по склону.

Сен-Клер вернулся только через два часа. Первое, что он заметил, добравшись до вершины холма, — за время его отсутствия лагерь свернули. Все палатки были сложены, всё приготовлено в дорогу. Андре отсалютовал наставнику послушников, но тот пренебрежительно отмахнулся.

Ничуть не обидевшись, даже обрадовавшись, что временно освобождён от выполнения обязанностей, Андре направился к своему отряду из пятнадцати новичков — всем им предстояло проходить испытания в качестве претендентов, а потом и братьев-послушников. Будущих сержантов среди новичков не было: все в этом отряде принадлежали к благородному сословию и либо уже удостоились посвящения в рыцари, либо, по меньшей мере, были оруженосцами. Новичкам сообщили, что в послушники их примут в Лионском соборе, а пока им надлежало носить белые одеяния, известные под названием «девственный покров». До приёма в послушники эти люди считались слугами ордена, и обращались с ними соответственно. Однако это входило в традиции Храма, и никто из кандидатов не сетовал на такую участь. Лион находился всего в пяти днях пути на юго-восток от Везле, значит, не пройдёт и недели, как они вступят в орден.

Новички были разного возраста: от долговязого, голенастого подростка лет шестнадцати до серьёзного загорелого малого, с виду ровесника Андре. С этим рыцарем Сен-Клер два дня назад проходил обряд первичного посвящения, но с тех не перемолвился ни словом. Теперь же, когда Андре молча подошёл и сел рядом, юноша тихонько заговорил краешком рта, стараясь не поворачивать головы и не привлекать к себе внимания:

— Что происходит? Это неслыханно, чтобы гонец из новичков ехал в сопровождении знаменосца. Кто вы вообще такой?

— Меня зовут Андре Сен-Клер.

— А, теперь я понял. Вас послали с поручением к вашему отцу.

Андре нахмурился, гадая, отчего в голосе его собеседника прозвучала нотка не то горечи, не то цинизма. Но Сен-Клер невозмутимо ответил:

— Да, так и есть. Вы этого не одобряете?

— Не моё дело. Я просто полюбопытствовал. Н₽ обижайтесь, у меня плоховато с манерами, за то и прозвали франком.

Сен-Клер рискнул бросить на собеседника быстрый косой взгляд, почти убеждённый, что слышал в его голосе насмешку. Но лицо юноши было невозмутимым.

— А вы кто?

— Меня зовут Эвсебий. Моя мать была очень благочестивой, и меня назвали в честь святого. Я из Экса, что в Провансе.

— Тогда понятно, откуда у вас такой выговор. А я из Пуату.

Андре увидел, что его собеседник чуть заметно наклонил голову. Потом оба они умолкли, ожидая, когда окинувший их хмурым взглядом сержант проедет мимо.

Когда опасность миновала, Эвсебий, выгнув бровь, посмотрел вниз, на кожаный мешочек, висевший на поясе Андре, и тихонько спросил:

— Что в этом кошельке? Его не было, когда вы спускались с холма.

— А вы наблюдательны.

Заинтригованный Андре мысленно улыбнулся. Провансалец был проницательным, умным, чётко излагал свои мысли, и, кажется, с ним приятно было общаться.

— Там сушёные смоквы, подарок Тристана Мальбека, маркитанта короля Ричарда.

Тристан по прозвищу Кривой Нос долгое время служил старшим управителем и квартирмейстером Элеоноры Аквитанской, а после её заточения в темницу перешёл на службу к Ричарду и выполнял при нём те же обязанности.

Эвсебий улыбнулся.

— Похоже, вы неплохо разбираетесь в маркитантских делах.

— Можно сказать и так. Но главное, Тристана я знаю с детства. Он друг моих родителей, и я хорошо помню, как он баловал меня лакомствами, когда я был малышом. Давал какое-нибудь редкостное угощение и предупреждал, чтобы я не съедал всё сразу, потому что неизвестно, когда ещё удастся раздобыть такое. А смоквами, если хотите, я вас после угощу.

Эвсебий не взглянул на Сен-Клера, но кивнул.

— Спасибо. Полакомлюсь с удовольствием. Я уже несколько лет не пробовал плодов смоковницы. Но что происходит там, внизу? И где маршал?

Он снова умолк: сержант, закончив объезд, развернулся и опять направился к ним, присматриваясь к обоим юношам и явно выискивая, к чему бы придраться. Однако, хотя Андре и Эвсебий были неофитами, простаками они не были. Не найдя ни малейшего повода выразить своё неудовольствие, сержант продолжил путь. Он проехал вдоль половины строя, когда кто-то его окликнул, помешав продолжить внимательный осмотр.

В ответ на оклик вояка так быстро отъехал в сторону, что стало ясно: он так же рад покинуть новичков, как те — избавиться от него. Но хотя некоторые в строю шевельнулись, никто из кандидатов не двинулся с места, и только Сен-Клер заговорил, очень тихо: его слова предназначались лишь для ушей Эвсебия.

— Там, внизу, всё быстро закончилось благодаря нашему нетерпеливому маршалу де Труайя, — сказал он так, как будто их беседу и не прерывали. — Стоило ему встретиться с королями, как меньше чем через час прелаты отслужили последний торжественный молебен по краткому чину, пропев перед завершающим благословением «Те Deum»[8]. А после сразу заиграли сбор. Так вот, мы находимся слишком далеко и не видим этого, но армия уже пришла в движение. Причём до полудня осталось ещё больше часа.