Теперь Сен-Клер ухмыльнулся открыто.

— Совершенно не помышлял, мессир. Подозреваю, и вы тоже. Я был и остаюсь преданным членом братства, но, как уже говорил, в монахи меня не тянет.

— Однако в скором времени вам предстоит стать монахом... Хотя в первую очередь, разумеется, вы будете связаны не обетами церкви, а обетами братства. Вы, конечно, понимаете, что я имею в виду?

Андре пробормотал, что понимает.

— У меня нет никаких сомнений в том, что по прибытии в Святую землю братство возложит на вас некие обязанности. А теперь нам надлежит связаться с советом, доложить о нашей встрече и об обстоятельствах, при которых она произошла.

Андре кивнул, мимолётно вспомнив об уже принесённых обетах. Посвящение и принятие в ряды братства Сиона предусматривало принесение двух обетов, похожих на церковные обеты бедности и послушания, но в то же время отличающихся от них. Новообращённые братья клялись не иметь личного имущества, владеть всем совместно с другими посвящёнными, повиноваться не Папе и не магистру Храма, а главе древнего братства. Ритуал братства не предусматривал принесения третьего канонического обета — обета целомудрия, считавшегося непременным условием вступления в орден Храма. Иными словами, целомудрие могло быть обязательным для тамплиера, но необязательным для этого же человека — члена братства Сиона.

Андре покачал головой, не в первый раз дивясь тому, как мало знают посторонние о подобных вещах... И это снова навело его на мысль о Ричарде Плантагенете. Взглянув на де Сабле, он решил поговорить с ним начистоту.

— Могу ли я задать вам вопрос о нашем братстве, мессир Робер?

— Конечно. Спрашивайте без раздумий.

— Герцог, похоже, весьма доволен вашим назначением на пост временного, а впоследствии, видимо, и полноправного магистра Храма. Но я не могу взять в толк, почему он так доволен. Как только вы вступите в Храм, герцог утратит своё влияние на вас, поскольку никто не может служить сразу двум господам, а орден не подчиняется светским властям. И мне трудно поверить, чтобы герцога Ричарда могла порадовать перспектива лишиться сильного вассала. Не могли бы вы пролить свет на эту загадку?

Де Сабле рассмеялся.

— Могу, и без труда. Ричард доволен тем, что моё назначение, если оно состоится, то состоится лишь в будущем.

— Простите, я не понимаю. Вы сказали «если оно состоится». А разве может быть иначе?

— Всё зависит от того, жив или мёртв нынешний магистр, Жерар де Ридефор. Мы подозреваем, что он мёртв, но не знаем этого наверняка. В настоящее время в Святой земле царит хаос, до нас доходят лишь отрывочные, зачатую неточные, а порой и просто неверные сведения. Поэтому, если де Ридефор жив, я буду ждать, пока не появится нужда в моих услугах. Кроме того, как бы ни сложилось моё будущее, перед отбытием в Святую землю я послужу главным корабельщиком герцога Ричарда, чему он весьма рад. Он снаряжает — в кои-то веки с благословения своего отца — флот из самых больших кораблей, какие когда-либо видел мир. Флот, который сможет доставить морем в Святую землю его войска, скот, провиант, снаряжение и осадные машины. Подумайте об этом, молодой человек. Я принадлежу к братству, и до недавних пор совет поручал мне заниматься торговыми операциями в интересах некоторых дружественных семей.

Для постороннего это прозвучало бы невразумительно, но Андре Сен-Клер понял, что именно имеет в виду де Сабле.

— Для того, чтобы должным образом справиться с поручением, я потратил немало времени, изучая всё имеющее отношение к данному вопросу, в том числе математику, астрономию, навигацию и прочие составные части мореходного искусства. Ричард сейчас остро нуждается в моих знаниях, братство же заинтересовано в том, чтобы я добрался до Святой земли по возможности быстро и, главное, живым и здоровым. Пребывание на борту одного из судов огромного флота крестоносцев значительно повышает мои шансы на благополучное прибытие и сводит почти на нет риск того, что Храм снова останется без магистра.

Сен-Клер кивнул.

— Благодарю за разъяснение, я всё понял. А что теперь потребуется от меня, мессир Робер? Скажу сразу — что бы ни было у вас на уме, я могу приступить к выполнению новых обязанностей немедленно. О том, чтобы во время нашего отсутствия за землями нашими должным образом присматривали, позаботится отец. Кстати, как долго, по-вашему, мы будем отсутствовать?

— Полагаю, минимум месяц. Но может, меньше или гораздо дольше. Ричарду не терпится добраться до Англии и заняться снаряжением войск и флота; однако в этом он, как всегда, будет зависеть от доброй воли и настроения своего отца, короля. Это, конечно, не радует нашего сеньора, но, полагаю, Генриху скрепя сердце придётся оказать содействие сыну: король хочет, чтобы Ричард благополучно убрался из Англии и отбыл в Святую землю. Правда, остаётся ещё решить стародавний вопрос об уязвлённой гордости короля Филиппа из-за Вексена и предполагаемых обид, нанесённых Алисе. С этим тоже придётся разобраться и уладить всё к удовлетворению обеих сторон, иначе дело никогда не сдвинется с мёртвой точки.

Молчание, последовавшее за этими словами, было недолгим, но многозначительным.

Алиса Калет, сестра короля Филиппа Августа, с детства обручённая с Ричардом Плантагенетом, в возрасте восьми лет была передана на попечение короля Генриха и Элеоноры. Принцесса прибыла на корабле в Англию, но, когда ей исполнилось пятнадцать, её соблазнил отец жениха (а Генрих тогда годился ей в деды), и с тех пор она стала любовницей короля.

Тем не менее большого скандала не разразилось, ибо королеву Элеонору муж уже заточил в темницу, где ей суждено было провести более полутора десятков лет, и на французскую принцессу почти никто не обращал внимания... Меньше всех — её наречённый.

Куда больше, чем скандальная связь между похотливым старым королём и глупой, слишком рано созревшей девицей, династические отношения между Францией и Англией осложняла бурная любовная связь брата Алисы, Филиппа, и её наречённого, Ричарда. То, что эти двое мужчин годами делят ложе, было широко известно, но редко обсуждалось вслух. Однако между Филиппом и Ричардом нередко вспыхивали публичные ссоры, похожие на семейные, причём в этих ссорах Филипп Август играл роль сварливой ревнивой жены.

Об отношениях между старым королём Генрихом и Алисой давно никто не задумывался. Но теперь, когда Филипп готовился покинуть Францию и отправиться с войском в Святую землю, вновь всплыла история с приданым Алисы, и на сей раз отложить её решение было непросто.

Приданым Алисы, более десятка лет служившим причиной раздоров между двумя королевскими домами, являлась богатая и процветающая французская провинция Вексен. Правящий дом Капетов предложил Вексен короне Англии в знак доброго расположения и как залог последующего брака Алисы в ту пору, когда она ребёнком явилась в Англию, чтобы жить в семье будущего мужа.

Первоначально предполагалось, что Алиса выйдет замуж за старшего сына Генриха, принца Анри, но после ранней кончины этого жениха её наречённым стал Ричард. Однако прошло уже двадцать лет с тех пор, как Алиса прибыла в Англию, а брак так и не был заключён. Ситуацию осложняло то, что граница пресловутой провинции Вексен находилась меньше чем в дневном переходе от столицы Франции Парижа. Между тем, едва невеста прибыла в Англию, её приданое прибрали к рукам. Сначала Вексен ревностно удерживал король Генрих, а в последнее время — Ричард.

Филипп хотел вернуть Вексен, не без оснований заявляя, что, поскольку брак так и не был заключён, Англия лишилась права на приданое и теперь оно является законной собственностью Франции. Генрих и Ричард, все минувшие годы старавшиеся основательно закрепиться в Вексене, на самой границе с Французским королевством, само собой, возражали и пылко спорили. Однако на Жизорском совещании в январе 1188 года они потерпели поражение: Филипп заручился поддержкой Папы и добился права на передачу Вексена под свою юрисдикцию до тех пор, пока Ричард не исполнит своего обязательства и не женится на принцессе Алисе.