— Но мальчик-то родился. Значит, Ричард действительно стал отцом.

Иоанна почти рассмеялась.

— Неужели? Увы, мой дорогой Андре, ничего подобного не было. Боюсь, мне придётся вас разочаровать. Кто-то — понятия не имею, кто именно — сказал, что леопарду не избавиться от своих пятен. Золотые слова! А привычки моего брата подобны пятнам на леопардовой шкуре, и Ричарду от них не избавиться. Как вы думаете, зачем ему понадобилось заводить подругу так далеко от дома? Да пожелай он завалить в постель девицу, ему стоило бы лишь щёлкнуть пальцами, и от мечтающих о таком счастье не было бы отбою. Но ему требовалось совсем другое. Доверенным людям было приказано подыскать подходящую женщину из хорошего, но обедневшего рода, молодую нуждающуюся вдову, и заключить с ней соглашение. Что и было сделано. В соответствии с уговором герцог показывался с ней на людях, всячески выказывал ей приязнь и внимание. Это длилось достаточно долго, чтобы их связь стала предметом толков и пересудов. Слухи ширились и множились, но ущерб, который наносила репутации дамы дурная молва, возмещался с лихвой. Никто, однако, не знал, что герцог никогда не вступал с ней в близкие отношения. С ведома Ричарда она делила постель с необычайно привлекательным молодым рыцарем безупречного происхождения, а когда в конце концов забеременела, молодой рыцарь удалился, получив за свою службу более чем щедрое вознаграждение, дама же назвала отцом своего ребёнка герцога Ричарда. Ричард за это одарил её домами, землями и деньгами и признал своим рождённое ею дитя, со всеми вытекающими последствиями. Все замешанные в эту историю остались в выигрыше. Молодая мать теперь богата и независима, её сын считается хоть и внебрачным, но признанным сыном герцога, а Ричард получил живое подтверждение своей мужской полноценности, плодовитости и способности любить женщин — подтверждение, которое можно демонстрировать где и когда угодно.

— Но настоящий отец? Не опасается ли Ричард, что в один прекрасный день он может выступить вперёд и заявить о себе?

Иоанна снова улыбнулась.

— А вы бы поступили так на его месте? Что он в таком случае получил бы, рискуя потерять всё, включая собственную голову? Кроме того, бедняга погиб в битве под Хаттином.

Сен-Клер долго сидел в раздумье, сильно закусив губу. Наконец он поднял на Иоанну глаза.

— Я верю, что вы рассказали правду, мадам. Ваша история звучит логично.

Он поразмыслил, потом резко выпрямился.

— Но хотя всё это правда, мне не понять, почему герцог... король избрал меня для осуществления своего плана.

— Всё дело в том, мессир Андре, что вы слишком скромны. Оттого-то вы сейчас сбиты с толку и смущены. А вы попробуйте взглянуть на это с точки зрения моего брата. Вы подходите ему во всём — вы молоды, отважны, верны, честны и связаны с ним вассальными обязательствами и долгом.

Кроме того, у вас благородное происхождение, ваша кровь чиста. Ричард был бы рад назваться отцом отпрыска древнего дома Сен-Клеров, славящегося своей безупречной кровью, и передать этому ребёнку своё имя и наследие. Бог свидетель, к собственному происхождению он испытывает сильное отвращение.

Сен-Клер изумлённо распахнул глаза.

— Что вы имеете в виду?

— Именно то, что сказала. Ричард много раз говорил, однажды даже при мне, что его кровь, священная королевская кровь, унаследованная от наших родителей, порчена и пятнает всю его жизнь. Как он там выразился, сейчас припомню... Минуточку. А, да: «Кровь, текущая в моих жилах, — перебродившая, скисшая и извергнутая адская смесь, вредоносная, злотворная грязь, которой полны вены моего братца Джона, чтоб ему сгнить заживо. Будет лучше, если она исчезнет с лица земли вместе со мной, а на трон Англии после моей кончины воссядет тот, кто унаследует свежую, чистую, не отравленную кровь».

Иоанна долго дожидалась ответа. То ли маленький камушек, то ли смолистый сучок взорвался посреди костра, рассыпав искры, но Сен-Клер как будто не заметил этого. Наконец, словно испугавшись, что её собеседник лишился языка, Иоанна первой подала голос:

— Итак, что вы обо всём этом думаете?

Андре резко вдохнул и поднял на неё глаза.

— Я нахожу это невероятным, хотя и слишком правдоподобным. И... в первую очередь я нахожу это пугающим. Но...

Он умолк, закрыл глаза, сжал виски ладонями, а потом, опустив руки, выпалил:

— Признаюсь честно, мадам, мне трудно всё это уразуметь и осмыслить. Могу ли я поверить... Вы действительно говорите, что, если я решу сблизиться с королевой Беренгарией, если она разделит со мной ложе, король не разгневается на меня?

— Я скажу вам даже больше, мой друг. Если королева родит от вас сына, мой брат признает его законным наследником, и в своё время ребёнок станет королём Англии. Это я вам обещаю.

Сен-Клер сглотнул.

— И если я... поступлю так, как вы предлагаете... смогу ли я... э-э... встречаться... и с вами тоже?

Иоанна воззрилась на него широко раскрытыми глазами, серьёзно, без тени удивления или смущения.

— Разумеется, а как же иначе? Разве непонятно? Мне выпала роль старшей компаньонки молодой королевы — и её старшей сестры, и её главной придворной дамы. Я буду постоянно находиться при ней, в её обществе. Я вдова, а считается, что вдова — это уже не женщина, а отжившая своё старуха. Но мне всего тридцать четыре года, я в расцвете женственности, не принимала монашеских обетов и совершенно не обязана отказываться от плотских радостей. Меня не увлекают охающие и ахающие воздыхатели с пламенным взором, падающие в обморок у моих ног: мне нужна настоящая, чувственная, телесная любовь. Доставьте мне настоящее удовольствие, и вы найдёте во мне верного друга. Подумайте, кто может хотя бы мечтать о том, чтобы оплодотворять лоно королевы Англии, деля в то же время спальню и с королевой Сицилии? Вы уподобитесь самому султану, в серале которого роль готовых на всё одалисок исполнят две королевы.

— И вы говорите, что Беренгария об этом знает?

— Да. Не то чтобы она вполне решилась, и пока она считает, что вам ничего не известно. Но она уже к вам благоволит, и, когда смотрит на вас, глаза её полны удивления.

Снова воцарилось молчание. Андре Сен-Клер изо всех сил пытался сохранить непроницаемое выражение лица и подавить волну тошноты, которая подступила к горлу вовсе не из-за перспективы обзавестись двумя любовницами королевской крови, но из-за полнейшего, грубого, неприкрытого пренебрежения к его чести, выказанного Ричардом Плантагенетом и его сестрой. Сознавая, что говорить и действовать в данных обстоятельствах следует с величайшей осторожностью, он стал мысленно считать удары своего сердца и, лишь досчитав до двадцати, выпрямился и откашлялся.

— Что ж, мадам... — выдавил он. — Мне... мне надо это обдумать. У меня... были несколько иные планы. Я собираюсь вступить в орден Храма... Во всяком случае, собирался до настоящего момента. Сейчас я просто не знаю, что мне делать, разве что отложить решение до утра, а там видно будет. Дело в том, что мы не можем... достичь желаемого, ибо я остаюсь послушником Храма. Мне нужно освободиться от послушания — к счастью, я ещё не принял монашеский чин — и снова стать рыцарем вашего брата. После этого, полагаю, дальнейшее может пройти более гладко.

— Да, возможно, всё возможно.

Голос Иоанны, когда она подалась к Андре, притягивая его лицо к своему жадному рту, был едва ли громче дыхания. Едва их губы соприкоснулись, молодого рыцаря неожиданно охватила дрожь пробудившегося желания, такого сильного, какого он до сей поры просто себе не представлял. Он совсем потерял голову, напрочь забыл о благоразумии, но тут в средней пещере кто-то громко откашлялся, и это мигом охладило порыв Андре.

Иоанна и Сен-Клер отпрянули друг от друга. Андре выпрямился, обнажил меч и вышел в первую пещеру, где увидел сонного воина, шумно мочащегося на стену.

Снаружи вой ветра наконец стихал, суля скорую ночную тишину.

Андре вернулся в дальнюю пещеру, пожелал мадам Иоанне доброй ночи, после чего вернулся к своей постели, злясь на себя и дивясь тому, каким же надо быть дураком, чтобы не воспользоваться такой изумительной возможностью. Однако не успела у него промелькнуть эта мысль, как он уразумел, что нелепое стечение обстоятельств подвигло его совершить правильный поступок. Не поддавшись нечистым желаниям, он уберёг свою честь.