«Уж лучше меня убьют, — говорила она себе, — ужлучше схватят и не дадут вырваться, чтобы я была спокойна в том, что сделалавсё, что от меня зависело. Лучше так, чем самой…»

Но никто её не замечал и не видел после того дня. Нищие,насильники и наркоманы не в счёт — если бы даже эти маргиналы не пытались нанеё напрыгнуть, это означало бы то, что она совсем никто. А так можно тешитьостатки самолюбие тем, что она осталась женственной. Она поджала ноги к своимрукам и положила на них голову, бессмысленно вглядываясь в дыру на старом,пыльном ковре. Квартира эта старая, тараканов ней куча, соседи — алкоголики, тунеядцыи наркоманы, вечно кричат за стеной, бьются за выпивку, а утром Кристинанаходит их опьяневшие тела в луже собственных испражнений.

«Вы исключены из рядов Святой Инквизиции и вчастности, специального корпуса “Зима”, — прозвенели слова в памяти. —Собирайте вещи, вы свободны».

— Но что я сделала? — подобно ребёнку запищалаКристина и слёзы навернулись на её глазах. «Будь сильной». — Почему вы меняисключаете?

— Слушай, девка, ты хочешь отправиться в «Лёд» или«Князь»? Там, дорогуша, твои одёжки изорвут, тебя оттрахают, а потом бросят вснег и пойдёшь ты на корм воронам…

Вороны. Она теперь ненавидела этих птиц, онинапоминали о той ночи, когда она продала и предала себя. И всё пошло прахом!Пришлось собирать вещи, с понурой головой, сдерживая слёзы и дрожь в теле. Кудаей было идти? Ни семьи, ничего у неё не было. Только надежда быть защитникомслабых от демонов, грела её хрупкую душу. А что же теперь? Вокруг только тьма, холоди лёд. Те деньги, которые ей выплатили до инцидента с Одноруким, Инквизициязабрала в качестве штрафа за халатное поведение и содействию убийства патриархаАшера, а также за попытку устроить теракт с потусторонними силами первогопорядка. Она помнила выговор так хорошо и благодарила Бога за то, что ей невбили штраф втрое больше её выплат или, того хуже, не отправили в «Лёд».

Человек в чёрном изнасиловал её, а она, дурочка,повелась на его обман. Этот ублюдок и мразь обещал Кристине, что после этого…Однорукого и Витю освободят и не дадут убить. «Завтра вы сможете встретиться иобняться», — сказала тьма Кристине тогда, когда девушка сгнивала заживо в камере,ожидая своей незавидной участи.

Но это был обман. Ложь, в которую она поверила. Этотзагадочный ублюдок, сделал почти всё, что обещал, но с оговорками, какие всегдабывают в такого рода делах. Её вороний человек высвободил, но затем выбросил изИнквизиции, её боевых товарищей он отвёл от «Льда» и верной смерти, отправив в дивизион«Князь» — месте, где, как слышала Кристина, бывают вещи похуже смерти. Там этиязычники, эти лесные чудовища и её товарищей отправили туда!

Она долго рыдала и горе не отпускало её. Она отдалавсю себя, чтобы спасти других, но жизнь вернула ей только боль. Жизнь всегдаберёт плату — слова тирана-отца звенели в голове, как отбойный молот.

И что же теперь с Одноруким? Что с Витей? Наверное,они уже погибли, прошло ведь столько времени. Кристина видела их ещё в прошломгоду, холодной зимой. Это было в казино «Azartus», когда Витя провёл еёпо тому тесному, мглистому коридору, когда она увидела, впервые увидела демонапервого порядка! А потом туман… Она себя не чувствовала и проснулась сначала вбольнице, а потом её увели люди в чёрных плащах. И больше ни Витю, ниОднорукого, Кристина не видела.

«Они мертвы, дура, — Девушка ударила себя по коленками дёрнула хвостом серебряных волос. Из глаз пошли слёзы. — Мертвы. Мертвы.Мертвы. Не надо к ним было привязываться, сама виновата».

Кристина не хотела привязываться. С трудом поступивсюда и попутно выслушивая, что «бабы в Инквизиции — как макаки за квантовымкомпьютером», она твёрдо решила, что будет сильной и не будет ни от когозависеть. Самостоятельно, она твёрдо хотела стать одной из немногих женщин,которые станут цветом не только корпуса «Зима», но и всей Святой Инквизиции,как это сделала Жанна Д’Арк.

— Её сожгли, дура, — сказал Кристине однаждыОднорукий, — сожгли, потому что это Жанночка, была полнейшей дурой, разпозволила это сделать. Дурой, такой же, как и ты.

Этот болван ничего не понимал. И вообще, Однорукийчасто подшучивал над Кристиной, а когда она злилась и пыхтела — заливалсякраской. Он хотел девушку, это ясно, но при всей его взбалмошности — параженских хитростей делали из этого непоседы испуганного щенка, растерянного иглупого. Однорукий, в то время, ещё до знакомства с Виктором Зверевым,постоянно строил ей глазки. Подшучивал, разыгрывал её, когда успевал вырыватьсяиз своего отряда, но дело до конца не доводил и это её расстраивало. Несмотряна твёрдое решение не вступать ни с кем в контакты, её женственность требоваламужских рук и твёрдости.

— Вы, девчонки, не ждите от меня снисходительности.Тот факт, что между ног у вас щель, ещё не даёт вам скидки. Будете херачить,как папа Карло, — жёстко чеканил безногий калека с протезом. Имени этогопреподавателя она не знала, но все звали его Пиратом ещё и за отсутствие глазаи кисти на правой руке.

Кристина упорствовала как могла, стирала себе руки вкровь, набивала шишки, терпела кровавые мозоли от беспрестанных тренировок,мучилась от головной боли, пока сидела за книгами по принципам работы демоническойи освящённой энергии. И теперь, всё её упорство, все знания и труды пошли котупод хвост. Её выгнали и все надежды стать сильной и независимой женщиной,которая сможет постоять за себя, обернулись прахом. Кристина вспоминала, как частоони с Виктором и Одноруким пытались правильно сложить знаки и сотворить вернуютехнику, как они убегали от случайно призванного парка, как Витя однажды едване спалил укреплённую деревяную площадку для интенсивных тренировок. Однорукий,не питавший способностей и желания заниматься техниками, натаскивал девушку вовладении клинком, попутно с ней заигрывая. Да, он сам был новичком, но умениеорудовать холодным оружием давалось ему легко, и он быстро выучился. Витя же,наоборот, больше душой лежал к книгам и техникам, а потому частенько тащил Кристинув библиотеку или в закрытую площадку для тренировок (не знала она, где онотыскивал ключ), показывая, как применяется та или иная техника, знак илипечать. Он много говорил, рассказывал истории, демонологии и ангелологии, простымисловами говорил то, о чём Соломон — старый скряга бубнил часами. Витя однаждыпоказал ей, что обучился Барьеру, но она, хрупкая девушка, пробила этот барьервместе с носом Вити. Тот покраснел — и от крови, и от стыда, но попыток неотставил. Кристина часто смеялась, когда он не мог высечь простого знака иупорствовал часами, пока что-то приемлемое не выходило из его рук.

«Но настоящий талант у него был к лечению, —Кристина сжалась сильнее, — когда я на тренировках с Одноруким едва не отрезаласебе левый палец, он мигом обработал рану и каким-то знаком вернулчувствительность пальцу».

Она чмокнула его в щёку, крепко обняла и почувствовала,как тот дрожит от возбуждения. Ей нравилось ощущать себя желанной и защищённой— с этими двумя, в отличии от серой массы остальных, было весело. Навыквладения клинком Однорукого и знания Виктора в вопросах энергии, могли слитьсявоедино, прямо в ней. Она, Кристина, могла бы стать первоклассным охотником,которая бы сочетала в себе преимущества своих боевых товарищей.

— Я их спасла, — сказала она себе, бездумно щёлкаяпо пульту, — хотя бы попыталась…

Всё испортил этот чёртов Однорукий. Он попёрся вказино и их весёлым денькам пришёл конец. Конечно, были и дурные моменты —вспомнить вот хотя бы, как она едва не сошла с ума в заброшенной школе, но ведьВитя её спас. И в казино спас. Он всегда её спасал, даже когда Кристина этогоне хотела. Однажды она сама смогла призвать демона-парка, чтобы отточить своинавыки, но этот зануда прикончил его своим чёрным пламенем ещё до того, как онаобнажила серебро!

Но теперь её никто не защищает. Теперь она совсемодна и одинока. Её унижают на работе, она живёт в клоповнике и с каждым днёмвсе больше видит перспектив в том, чтобы торговать телом на улицах.