– Кома, – наконец проговорила мама. – А главное – врачи причину так и не поняли. Просто упал – и всё.

– Упал – и всё, – шёпотом повторила Василиса. – Ладно, я перезвоню.

– А ты, то есть, вы когда вернётесь? – обеспокоенно спросила мама.

– Скоро. Всё, давай. – Василиса завершила вызов.

– Ну? – нетерпеливо спросила Лета.

– Пошли. – И Василиса вышла из машины.

Из Зоиного дома доносились крики. Ругались Наталья Львовна и Фаврелия, причём такими словами, которых от директорши музея ну никак нельзя ожидать. Василиса уже дошла до двери и взялась за ручку. Но отчего-то медлила.

– Может, не надо? – опасливо произнесла рядом Лета.

– Может, и не надо, – согласилась Василиса и отпустила ручку.

Так они вдвоём бродили вокруг кричащего дома ещё минут пятнадцать. Потом Лета села на край каменного колодца, увитого барвинком.

– Смотри, почти как тот, в Багрянице, – слегка усмехнулась Лета, осматривая каменную кладку. Потом что-то привлекло её внимание, она запустила руку в барвинок, села на корточки. Находка никак не желала вылезать, Лета оторвала несколько стеблей и вытащила-таки свёрток старых тряпок.

– Лучше не смотри, что там, – покачала головой Василиса, зная, чей это дом.

– А мне интересно, – произнесла Лета и развернула тряпку. Потом усмехнулась: – Тоже что-то знакомое.

Василиса подошла поближе и увидела обугленные косточки, перевязанные прядью светлых волос. В центр узла была вставлена булавка с тёмным кончиком.

– Их что, два? – пробормотала Василиса, разглядывая «композицию».

– Кого два? Приворота? А кто второй? – Лета выпрямилась и тоже рассматривала находку.

– Может, приворота два, а объект один.

В этот момент открылась дверь и оттуда выскочила бледная растрёпанная Наталья Львовна.

– И не смей больше подходить ко мне и Зое! – проорала ей вслед Фаврелия. И заметила Лету с Василисой. – А вы что тут забыли?!

Лета быстро спрятала приворот в карман и нагло посмотрела в глаза ведьме. Та открыла было рот, но раздался звонкий стук. Фаврелия схватилась за макушку и обернулась. За её спиной стояла Ядвига Мстиславовна с клюкой в руке.

– Может, войдёте? – спросила Зоина бабушка у Леты и Василисы.

– Нет, спасибо, – резко ответила Василиса.

Мимо Зоиной бабушки протиснулся Антон, за ним – Василисин папа и отец Павел. Все они молча прошли к выходу с участка, прихватив Лету и Василису.

– Ну, что там? – с любопытством спросила Лета.

– Ничего хорошего, – на ходу покачал головой Василисин папа. – Удавят парня, и всё им с рук сойдёт. И бабка тоже хороша, хотелки внученьки для неё, оказывается, выше закона и совести.

– Её можно понять, – слабо возразил отец Павел.

– Можно, – согласился Василисин папа. – Пацана тебе не жалко? А, ну да. Если сдохнет – ты его отпоёшь, а мы похороним.

– Пап, ты чего несёшь? – опешила Василиса, не ожидавшая от отца таких слов.

– Да когда до вас дойдёт уже! – почти прокричал её отец. – Сегодня она этого пацана захотела и чуть в могилу его не свела! Да он одной ногой уже там! А завтра ей кто-нибудь дорогу перейдёт или не так на неё посмотрит. И что? Отпевать и хоронить будем? А её жалеть?!

– Ну, так-то он прав, – сказал Антон священнику. – Они всю деревню изведут. Надо что-то делать.

– Какие предложения? – спросил отец Павел.

– Может, как в прошлый раз? Могильной землёй? У меня больше нет идей, – развёл руками Антон.

– Какой прошлый раз? – встряла Василиса.

– Садись в машину. – И папа открыл для неё дверь.

Про «прошлый раз» и могильную землю Василисе, разумеется, никто ничего не рассказал, зато на следующий день её срочно собрали и отправили к бабушке в Растяпинск. Ясно, она уже и так не раз с Зоей поцапалась, а значит, можно ожидать, что именно она станет следующей целью.

Василиса только и успела, что собрать рукоделие, краски, бумагу и Изюма. И уже от бабушки позвонить Лете, чтобы попросить припрятать их находку получше.

– Ты знаешь, с этой штуковиной что-то странное. – К удивлению Василисы, Лета говорила, даже не понижая голоса. – Я пыталась её сжечь, но она не горит.

– Твои родители ничего не заметили? – Вот Василиса почти шептала, запершись в ванной.

– Да им пофигу. Ты когда приедешь?

– Ну, к Выпускному точно вернусь. Да, и будь осторожнее, ладно? К Зое не лезь.

– Напугала, – прыснула смехом Лета. – После прошлого раза мне уже ничего не страшно. Ну, пока.

Василиса вышла из ванной. Дорисовала наконец лавандовые поля, на следующий день доделала бутоньерку. Копаться в огороде быстро надоело, тем более что талант к садовничеству у Василисы отсутствовал напрочь, и бабушка быстренько отправила её «погулять в городе».

Пошатавшись по улицам среди туристов, Василиса зашла в «Ойме». Была кофейня, стала чайная, хотя почти ничего не изменилось. Разве что в меню появился выбор чаёв и пряников. Угостившись иван-чаем со смородиной и лавандовыми пряниками с начинкой из синих ягод, Василиса всё-таки обдумала идею, возникшую ещё вчера, пока мама везла её к бабушке.

Всё-таки придя к согласию с собой, Василиса купила сет из пончиков и пошла к центру города. Погода стояла самая что ни на есть июньская – тепло, но ещё не жарко. Мошкара уже исчезла. Кругом множеством разноцветных пятнышек благоухали цветы, в парке бил фонтан, пахло свежей зеленью.

Василиса миновала парк и дошла до городской больницы. Вот они исторические поселения – все значимые учреждения находятся в старинных домах. Так что, пройдя через сад, Василиса вошла в здание бывшего дома городского головы.

Купила бахилы, нашла неврологическое отделение. Она же выспросила у мамы, куда отвезли Гаврила. И от Натальи Львовны узнала, что ему вроде бы стало получше.

Дошла до нужной палаты, вдохнула поглубже и заглянула в приоткрытую дверь. Гаврил сидел на койке у окна, вытянув ноги. Повезло – других пациентов рядом не было.

Василиса постучала в косяк. Гаврил обернулся. Против света она выглядел скелетом, обтянутым кожей. Снова вспомнился Вася. Что-то давно его не видно.

Выбросив мысли о нарядном ходячем скелете, Василиса спросила:

– Можно?

– Можно, – пожал плечами Гаврил.

Василиса прошла мимо коек, осмотрелась. Стульев не было, так что она устроилась на краю кровати, у спинки которой лежал скрученный в рулет матрас.

– Как ты? – спросила Василиса, стараясь придать голосу спокойствия. Хотя фиолетовые круги на пол-лица Гаврила, его тощие руки в бинтах, капельница и выпирающие из-под футболки ключицы пугали.

– Сносно, – вяло отозвался Гаврил.

Ещё несколько секунд они просидели молча.

– Что врачи говорят? – предприняла ещё одну попытку к общению Василиса.

– Нервный срыв и обморок на фоне переутомления. Травмы мягких тканей. – Гаврил шевельнул кистями.

– А на самом деле?

Гаврил отвернулся и молчал, глядя в окно.

– Мне один человек сказал, что в такой ситуации у него было ощущение, что под кожей что-то ползает. И он попытался это вырезать.

– Кто это тебе сказал? – быстро спросил Гаврил.

– Неважно. – Василисе не хотелось «сдавать» Давида Юрьевича. – Важно, что ты – не первый. А если им кто-то не понравится? Или дорогу перейдёт? Или не так посмотрит?

– Ты просто не понимаешь, – покачал головой Гаврил. – Тебе не понять, как жилось Зое в посёлке. Как ей в спину плевали. Как ей бабушка всё запрещала, чтобы она не стала похожей на мать.

– А она всё равно стала, – пробормотала Василиса, глядя в сторону.

– Ей просто хочется, чтобы её нормально воспринимали, чтобы её кто-то любил.

– А что, бабушка не считается?

– Ты не знаешь, каково быть изгоем.

– Ну да, – улыбнулась Василиса, пытаясь задавить подступающие слёзы. – Где уж мне понять такую тонкую и ранимую натуру. Я же всего лишь хромоножка, и мне всего лишь предстоит жить с этим всю жизнь. В деревне. Где я никогда не стану своей, потому что приезжая.