– Сиди спокойно, – сосредоточенно процедила мама, вставляя очередную хризантему в причёску Василисы. – Надо получше закрепить, чтобы под платком всё не разъехалось.

Василисе очень хотелось сказать что-нибудь про «да ну эти цветы, и без них хорошо», но пришлось сдержаться, ведь она сама выбрала причёску и уговорила маму купить для образа живые хризантемы. И ещё шапку отказалась надевать, чтобы конструкция не развалилась. Сговорились на тёплом бабушкином платке.

– Вы ещё не всё? – показался из-за двери отец. Видимо, ему было невтерпёж наконец остаться дома одному, чтобы хотя бы вечер восьмого марта провести спокойно, собирая очередной пазл под какой-нибудь мистический сериал.

Мама, державшая зубами шпильки, только грозно на него шикнула. Василиса снова заёрзала. Надо же прийти пораньше, чтобы разложить для всех подарочки. Зря она, что ли, вместе с Гаврилом, Колей и Летой часами сидела за рисованием, а потом вырезанием коробочек. Да ещё надписи красивым почерком с пожеланиями и перевязывание ленточками.

– Теперь вроде всё. – Мама отступила на пару шагов, осмотрела причёску и кивнула.

– Ага, спасибо! – Василиса вскочила, чмокнула маму в щёку и побежала одеваться.

Родители о чём-то тихо переговаривались в кухне. Кажется, папа спрашивал, надолго ли они уходят. Выглянув из-за угла, Василиса увидела, как он ставил в духовку два больших бутерброда, сделанных из половины батона каждый.

Чтобы поторопить маму, Василиса начала громко цыкать и недовольно вздыхать. На звуки пришёл Изюм, и с интересом обнюхав хозяйку, уткнулся ей в руки чёрным влажным носом. Потом недовольно покряхтел и уселся у двери, перекрыв выход.

– Не хочет, чтобы ты уходила, – проговорила мама, надевая сапоги.

– Как обычно, – снова вздохнула Василиса.

– Ты бабушку поздравила? – спросила мама, продевая руки в рукава пальто.

– Конечно, ещё утром.

– Ну, тогда пошли. До вечера! – прокричала мама в гостиную, откуда отец что-то неразборчиво ответил.

Между прочим, подарок на двадцать третье февраля его однозначно порадовал. Они с мамой презентовали ему пазл на две тысячи деталей и, оставив полный холодильник еды, укатили на весь день к бабушке в Растяпинск. Да ещё прихватили с собой Изюма.

Гаврил тогда тоже с ними поехал, с самым серьёзным видом предупредил, что без него поездка точно будет неудачной и запрыгнул на заднее сиденье. За чаем бабушка с мамой многозначительно переглядывались, и Василиса с Гаврилом ушли на целый день гулять по городу, изображая туристов: заходили во все подряд музеи, фотографировались у симпатичных домов и грелись в любимом «Ойме», из кофейни теперь превратившемся в чайную.

Позже Василиса распечатала фотографии и приклеила в скрап-альбом, который по случаю перехода в одиннадцатый класс начала ещё осенью. Так что сегодня надо тоже побольше фоток наделать, чтобы и их красиво там разместить. Хоть будет что вспомнить.

Первой, кого Василиса встретила, входя в фойе Покровского музея, оказалась Лета. По случаю праздника мама заставила её надеть платье и сделать причёску. Собственно, Василиса даже не сразу её узнала без фиолетовых губ, толстых чёрных бровей и густо накрашенных ресниц. А ведь ей очень даже шли лёгкие кудряшки и платьице с оборками.

– Классно выглядишь, – похвалила Василиса Летин новый образ. В ответ получила только кислую поллулыбку. – Дай я тебя сфотографирую!

– Ещё чего! – насупилась Лета. – Это в первый и последний раз. И только потому, что маман чего-то не захотела торчать дома.

– Лета, не груби, – вяло проговорила её мама, которую Василиса видела, наверное, всего во второй раз. Обычно эта женщина либо носа из дома не высовывала, либо надолго куда-то уезжала.

– Девочки, не ссорьтесь! – подошёл напомаженный Летин папа. – Василиса, здравствуй. Прекрасно выглядишь! А причёска какая! Дай-ка посмотрю. О, да это живые цветы. Как необычно. Давайте я вас с Летой вместе сфотографирую!

И он ловко щёлкнул их на Василисин телефон. Получилось вполне неплохо. Потрогав свою причёску, и убедившись, что всё в полном порядке, Василиса вдруг зацепилась взглядом за что-то ярко-красное.

– А это кто? – спросила Василиса у всех сразу, кивая на рыжую девицу в алом платье, с кричаще-красной помадой и такого же цвета туфлях на шпильке.

– Ты что, не узнала? – фыркнула Лета. – Это же Зоя!

– Да ладно, – не поверила Василиса, наблюдая, как Зоя ковыляла на шпильках по начищенному до блеска полу музея. Прямо дешёвая Барби из корзины с уценкой. Того и гляди что-нибудь отвалится.

– Это ты ещё её мамашу не видела, – прошептала Лета.

– Мамашу? – спросила Василиса, пытаясь припомнить, как она вообще выглядит.

– Да, она изволила вернуться, – скорчила гримасу Летина мама.

– Откуда?

– Да пёс её знает, – процедила сквозь зубы супруга главы посёлка. Тот недовольно на неё глянул.

Повсюду сновали гости, а Василиса тщетно силилась припомнить, что за истории были связаны с Зоиными родителями. И где они вообще были всё время, пока Ядвига Мстиславовна наряжала внучку в чудовищные платья, сшитые как будто из старой диванной обивки.

– Смотри, вон она, – раздался у уха Василисы Летин шёпот.

Точно, в общее праздничное настроение ворвалась тощая дама, высокая и угловатая. Зато в шёлковом платье с перьями, перчатках и ботфортах. Да ещё увешанная крупной бижутерией, как доска объявлений рваными бумажками. Мадам пронеслась мимо гостей, топая каблуками, и скрылась в актовом зале.

– На престарелую проститутку похожа, – выдала Лета, хихикнув.

– Виолетта! – возмутился её отец, провожая Зоину мамашу взглядом.

Василиса увидела, как Летина мама согласно похлопала дочку по плечу.

– Вот вы где, – наконец появилась Василисина мама. – Ой, Лета, это ты, я сразу и не узнала. Отлично выглядишь.

– Спасибо, вы тоже, – кисло улыбнулась Лета.

– Кажется, пора идти. – Летин папа оправил смокинг, взял под руку жену и статно направился в зал.

Пока гости рассаживались на стульях с мягкой обивкой, Василиса отчего-то постоянно искала взглядом Зою. Она же только вчера её видела. И ни крашеной рыжины, ни вычурного макияжа. Мышь и мышь. А тут – на́ тебе. Сюрприз.

Похоже, новому образу удивилась не одна Василиса. Почти все оборачивались на Зою и даже перешёптывались. А её мамаша носилась по залу, громко что-то выговаривала по делу и без, и хохотала, разевая большущий рот. Появившаяся наконец Ядвига Мстиславовна чинно прошествовала между рядами стульев, оправила расписную шаль и уселась в первом ряду. Потом мрачно глянула через плечо, и Зоина мама, подхватив дочурку под руку, наконец устроилась рядом с бабулей.

Снежана тоже пришла, как обычно, аккуратная и похожая на школьницу из ужастиков. Ни с кем не здороваясь, уселась на последний ряд в самый угол.

– Не стыдно ей являться, – процедила Лета, прожигая Снежану взглядом.

– Угу, – кивнула Василиса, едва услышав Летину реплику и глядя на причёску Зоиной мамаши. Как будто певица из криминально-сериального ресторана с плохой репутацией, где вчера нашли два трупа, а позавчера осьминог сожрал повара.

– Эта мадам наведёт шороха, – вдруг сказала Василисина мама.

– С чего это? – тихо спросила Лета.

– Так она уже успела влезть в родительский комитет. Говорит, будет руководить подготовкой к экзаменам и Выпускному.

– Руководить? – переспросила Василиса, подумав, что ослышалась. – Кто она такая, чтобы руководить? Как хоть её зовут?

– Фар… Фав… – Василисина мама вопросительно посмотрела на Лету. Та только пожала плечами.

На сцене появился нарядный Коля, в хорошо скроенном тёмно-синем костюме, галстуке-бабочке и со стильной бутоньеркой в петлице. Зал зааплодировал. Громче всех хлопала, разумеется, Лета.

Выступать на концерте Лета отказалась, а вот поддержать Колю решила так, чтобы слышно было всем. Даже Зоя с мамашей обернулись на её овации.