– Вот, это вам. – Василиса бросила мешок корма ему под ноги. – Вернее – Бобику. И пожалуйста, проследите, чтобы никто туда никакой дряни не насыпал. А ещё лучше – запирайте двери. Люди разные бывают, и далеко не все здесь ваши фанаты.

– Спасибо, учту, – сухо ответил отец Павел.

– Ишь, какие рекомендации, – высунулась из сеней Ядвига Мстиславовна.

– Зато по делу, – резко произнесла Василиса.

– Василиса, проявите уважение к старшим, – укоризненно произнёс появившийся откуда-то Давид Юрьевич в тёмной спецовке, испачканной краской.

Василиса даже прикусила себе язык, чтобы не наговорить ему резкостей. У самого рыло в аморальном пуху по самые уши, а ещё будет учить её хорошим манерам. Тётки-то, похоже, правы на его счёт. Да и по остальным, наверное, не зря прошлись.

Почувствовав во рту противный солёный привкус, Василиса прикрылась рукой. Не плевать же на землю во дворе священника, да ещё в присутствии директора школы и самой знаменитой местной бабушки.

– Ну-ка, пойдём, – поманила её в дом Ядвига Мстиславовна.

– Куда эфо? – еле произнесла Василиса, морщась от боли в языке и вкуса крови во рту.

– Чаю надо сделать. Ну, пошли. – И Ядвига Мстиславовна сгребла Василису за шиворот и впихнула в сени, да так мощно, что та еле устояла на ногах, едва не вписавшись в ту же самую скамейку, под которой нашлась порча.

– Умойся, давай. – Ядвига Мстиславовна толкнула Василису к старому металлическому рукомойнику, приделанному к стене над не менее старой раковиной.

Василиса прополоскала рот и выплюнула в раковину розовую слюну.

– Правильно, иногда лучше молчать, чем говорить, – пробурчала где-то рядом Ядвига Мстиславовна. – Найди чайник и заварку, а я пока самоваром займусь.

В заварочном чайнике, отыскавшемся у печки, ещё плескался старый тёмный чай. Василиса разлила его по горшечным цветам, расставленным на подоконниках, как обычно делала мама, и вернулась на кухню.

– Можно без этого обойтись? – послышался из-за входной двери раздражённый голос Гаврила. – Я как-нибудь сам всё решу, ладно?

– Как ты сам-то решишь? Тебя вон мотает из стороны в сторону! – Судя по голосу, Наталья Львовна еле сдерживалась, чтобы не перейти на крик. – И из кафе ушёл. А ведь обещал отцу помогать.

– Отец, если он мне, конечно, на самом деле отец, сам в это дело влез.

– Ты что несёшь? – огорошено выдохнула Наталья Львовна. – Ты как смеешь про отца так говорить?

– Разве это я? – по-злому иронично спросил Гаврил. – Весь посёлок уже почти год жужжит. Ты хоть знаешь, что про нас болтают?

– А то не знаю, – огорчённо произнесла Наталья Львовна. – Люди всегда болтают, не надо обращать на них внимание.

– Ага, не обращать, – передразнил мать Гаврил. – Когда мне в спину чего только не летит. Сама в молодости наворотила, а мне теперь мораль читаешь.

Василиса, замершая у умывальника с чайником в руках, мысленно посочувствовала своей начальнице. С мужем у них всё непросто, да ещё от сына – сплошные претензии. Лучше бы поддержал её.

Дальше раздались какие-то скрипы, стуки, а потом – удаляющиеся шаги.

– Да ладно, не расстраивайся, – тихо произнёс голос Давида Юрьевича. – С подростками всегда так. Себя вспомни в его возрасте.

– В его возрасте я из-за Эдика в речку кинулась, – всхлипнула Наталья Львовна. – А он же мой сын.

– Так вот чего ты боишься. – Давид Юрьевич помолчал, пока Наталья Львовна продолжала тихо всхлипывать. – Ну, ему-то нет резона куда-то кидаться. Это скорее Василиса бы… но у неё, мне кажется, ума хватит…

– Да я не об этом! У него шрамы на руках.

– Что, те самые? – медленно и как-то сдавленно проговорил Давид Юрьевич.

От сильной боли в плече Василиса инстинктивно вскрикнула и выронила чайник. Раздался звонкий стук. А на Василису внимательно смотрели разноцветные глаза Ядвиги Мстиславовны.

Дверь открылась, и показался бледный Давид Юрьевич, а за его спиной – заплаканная Наталья Львовна.

– Что-то случилось? – подозрительно спросил директор школы.

– Чайник упал, – так и таращась на Василису, произнесла Ядвига Мстиславовна.

Василиса резким движением сбросила бабкину руку с плеча и повернулась к раковине. К счастью, чайник остался цел.

– Крышку не забудь, – произнёс из-за спины голос Зоиной бабушки.

– Не забуду, спасибо, – прошипела Василиса через плечо.

– Василиса, я ведь уже просил вас проявлять уважение к старшим, – укоризненно проговорил Давид Юрьевич, пока Наталья Львовна в сенях суетливо вытирала нос платком.

– Ещё скажите, что подслушивать нехорошо, – не удержалась Василиса. И зря, потому что дальше её понесло, и она выдала за спину директору: – А шрамы у него и правда есть. Я сама видела.

Дальше Василиса глянула прямо в глаза Ядвиге Мстиславовне, да попыталась сделать это понаглее. Взяла чайник и пошла к столу. Обернулась от вскрика и успела увидеть, как Давид Юрьевич втащил Наталью Львовну в кухню и с громким стуком закрыл дверь.

– Господи, как меня всё это достало! – прорычал Давид Юрьевич, хватаясь за голову. – Вернулся домой, думал, поживу спокойно, так нет!

– Достало его, ишь ты, – пробурчала Ядвига Мстиславовна.

– А всё из-за твоей! – вдруг истерично выкрикнула Наталья Львовна. – Она как раньше тут гадила, так и сейчас продолжает! И Зойка не отстаёт, дрянь такая!

– Но-но, поговори мне ещё! – тряхнула клюкой Ядвига Мстиславовна. – Ты Зою не трожь!

– Она сама кого хочешь тронет, – вылетело у Василисы.

– Тебя не спросили, – не глядя на нее, бросила Ядвига Мстиславовна.

– А зря не спросили, – с вызовом сказала Василиса. – Вы хоть знаете, что мне пришлось…

– Пришло-ось, – певуче передразнила её Ядвига Мстиславовна. – Велика потеря, как же.

Наталья Львовна уже что-то произнесла, но её резко отодвинул Давид Юрьевич.

– Это правда? Про шрамы? – тихо спросил он у Ядвиги Мстиславовны.

– Не знаю. Не видала, – отвела взгляд бабуля.

– А я видала, – выскочила Василиса.

– Да тебя тут не хватало, – отмахнулась Ядвига Мстиславовна, как от комара.

– Какие шрамы? – быстро спросила Наталья Львовна, у которой бледное лицо глянцево поблёскивало, очевидно, от растёртых слёз.

– На шее и ещё на руках. Вот так. – Василиса обвила своё запястье, как бы показывая спиралевидный браслет.

– Господи, только не это, – закатила глаза Наталья Львовна. – Я-то думала…

– Твою… – Дальше Давид Юрьевич выругался так, что за это его запросто могли снять с должности.

– Кто-нибудь объяснит, что это значит? – До Василисы наконец дошло, что дело принимало скверный оборот, и речь шла о чём-то более важном и страшном, чем её девичьи терзания.

– Дочурка-то за старое взялась, да? – усмехнулась Наталья Львовна, у которой губы стали фиолетовыми и дрожали. – Или уже внучка чудит?

– Да что вы заладили! – всплеснула руками Ядвига Мстиславовна. – Думаете, мне это нравится? Думаете, мне приятно было, когда мне в спину из-за Февроньки только ленивый не плевал? А как нам двери и окна грязью мазали?

– Это к чему? – не поняла Василиса.

– Дома гулящих так обозначались, – сухо ответил Давид Юрьевич.

– Как будто только она одна была гулящая во всём посёлке! – продолжала голосить Ядвига Мстиславовна, расхаживая туда-сюда по кухне. – Да я перекрестилась, когда она свалила наконец. Думала, хоть с внучкой по-другому будет. Куда там! Уж как я её берегла, так нет. Сначала Снежана эта нарисовалась, ядрёна вошь. А теперь ещё эта выскочила. Звезда. И Зоя тоже… Как подменили девку.

– Так может, не подменили? – скрестив на груди руки и немного успокоившись, спросила Наталья Львовна. – Может, это просто истинная натура вылезла?

– Может, и так, – выдохнула Ядвига Мстиславовна и как-то сникла.

Василисе вдруг стало её жалко, потому что по сути это была затравленная пожилая женщина. Она-то уже не первый десяток лет живёт в потоке сплетен и косых взглядов. Как только справляется.