Но не может же у неё быть старых счётов со священником, ведь он сам здесь совсем недавно.

Василиса прикрыла глаза и провела рукой по лицу. Помассировала виски. Вдохнула поглубже и открыла глаза. Первой, кого увидела, оказалась Ядвига Мстиславовна. Бабушка Зои стояла чуть в стороне, опираясь на клюку и глядя на суету во дворе священника.

Потом она медленно перевела взгляд на Василису. Василиса заставила себя не отводить глаза. Ядвига Мстиславовна развернулась и медленно пошла прочь от церквушки. Она прошла мимо Гаврила, о чём-то разговаривающего с мамой. Наталья Львовна даже придержала его за руку и чуть отодвинула, чтобы Зоина бабушка прошла мимо и никого не задела. Обернувшись, Гаврил на миг глянул в сторону Василисы, но сразу же отвернулся.

Ни Зои, ни её подружек на месте пожара Василиса так и не увидела, хотя ей пришлось проторчать там ещё пару часов, пока не прибыли дознаватели и не записали её показания.

Домой Василиса вернулась ближе к ночи и жутко уставшая, даже ноги ныли, а перед глазами всё плыло.

– Ну и денёк, – вздохнул отец, пришедший следом.

Мама всё время была дома, потому что помощь врачей, слава богу, никому не понадобилась. Даже отец Павел благополучно слез с крыши и был в порядке. Домик его, к счастью, не пострадал, так что искать ночлег не пришлось.

– Закоротило? – спросила мама, пока Василиса и отец снимали верхнюю одежду в прихожей.

– Да нет, поджог, – сказал папа, бросив внимательный взгляд на дочку.

– Господи, – выдохнула мама, прижимая руки к груди. – Это кто ж такую пакость сотворил? Кому церквушка-то помешала?

– Разберёмся, – жёстко произнёс отец, снова глядя на Василису.

Следующие несколько дней отец Василисы провёл, наворачивая круги у дома священника. Сам отец Павел был в порядке, хотя и надышался дымом. Но кто запер его в церквушке, а потом поджёг здание, он не видел.

– Хотя показал какую-то ерундовину вроде той штуки, которую ты тогда у нас во дворе нашла, – рассказывал отец, пришедший на обед и теперь мывший руки в ванной. – Свечка поломанная, бумажки жжёные, волосы, всё такое.

– А отпечатки? – спросила Василиса, исполняющая роль хозяйки, пока мама на работе.

– Да какие там отпечатки, – отмахнулся отец, проходя в кухню. – И следов – шиш, всё затоптали.

– А собака? – Василиса поставила перед папой тарелку с салатом.

– А вот это интересно. – Отец уже взявший хлеб, повернулся к дочке. – Бобика-то, похоже, усыпили. Там печеньки валялись, как те, которые ты Изюму покупаешь. В них было снотворное.

– Бобику-то от них плохо не будет? – спросила Василиса, жалея собаку.

Папа, уже во всю жующий салат, только махнул рукой, показывая, что с псом всё в порядке.

Василиса печально вздохнула и поставила локти на стол. Она видела двоих. Лета никого не видела, потому что убежала за помощью. Коля просто не обратил внимания. Тупик.

– Знаю я, о чём ты думаешь, – тихо сказал отец. – Но, во-первых, доказательств нет, а во-вторых, у них была тысяча возможностей и раньше это сделать.

– И кто тогда? – с вызовом спросила Василиса. Дожили, даже отец ей уже не верил.

– Не знаю. Но Павел сказал, ему угрозы сыпались. Записки мерзкие кто-то подсовывал.

– А что в них?

– Понятия не имею. Он их сжёг.

Василиса посетовала на недальновидность священника и налила папе суп, отправив салатную тарелку в раковину.

– Может, это опять из-под горы? – наконец задала Василиса вопрос, давно крутившийся в голове. Только произносить это вслух, а тем более, в это верить совсем не хотелось.

– Может, – кивнул отец. – Только теперь, кажется, дело в чём-то другом.

– А что с церковью? – Василиса спросила это дежурно, чтобы поддержать разговор. Вообще-то ей совсем не было дела до этого храмика. Хотя именно там она впервые увидела Гаврила. Но теперь-то что об этом думать.

– Антон сказал, можно восстановить. В выходные тоже пойду помогать.

– Я с тобой, – выдала Василиса и сама удивилась.

– Зачем? – отец, похоже, удивился не меньше. Даже перестал есть.

– Да так, – смутилась Василиса. – Каникулы начинаются, надо же чем-то заняться. Может, хоть вам пригожусь.

– А подготовка? Экзамены?

– Тошнит уже от этой подготовки, – пробурчала Василиса.

– Тошнит, – передразнил отец. – Придётся потерпеть. С другой стороны, и воздухом надо дышать. Так что уговорила – возьму тебя с собой.

Отец своё обещание сдержал, и в воскресенье разбудил дочку с утра пораньше.

– Чего так рано-то? – зевала Василиса, ставя на плиту турку для кофе. В кухне ещё было совсем темно, хотя небо уже понемногу окрашивалось розовым.

– Кто рано встаёт, тому Бог подаёт, – улыбнулся отец, уже натянувший старый камуфляжный костюм. – Там сейчас служба закончится, и сразу после этого ремонт начнётся.

– Радость-то какая, – прошептала Василиса, на дне турки перемешивая молотый кофе с тростниковым сахаром.

– Скоро свой кофе заваривать будем. Дерево наконец-то в рост пошло, – проговорила улыбающаяся мама, с утра уже шебуршащая в теплицах и зимнем садике. Она вообще теперь больше времени проводила там, чем дома.

Мама дала Василисе с собой бутербродов и выпихнула их с отцом прочь из дома. Они отправились к церквушке на машине, хотя обычно ходили по посёлку пешком. Но накануне отец привёз из Растяпинска какие-то стройматериалы, и теперь они подпрыгивали на заднем сиденье и в багажнике.

В центре пришлось остановиться, потому что отцу срочно понадобилось зачем-то заскочить в администрацию. И хотя было воскресенье, Эдуард Юрьевич, отец Леты, тоже оказался на месте. Собственно, в посёлке даже почта иногда по выходным работала.

Василиса опустила стекло, и машину наполнил уже тёплый весенний воздух, пропитанный запахом влажной земли, первых трав и почек. Поставив локоть на окно и упёршись подбородком в ладонь, Василиса наблюдала, как небо из розового становилось лазурным, а посёлок – золотистым.

В музей прошли Наталья Львовна и Гаврил. В её сторону они даже не повернулись. Ну и хорошо.

– Давай быстрее уже, – почти кричала в телефон Олеся, пробегая мимо музея. – А то его ещё померить надо, и если не подойдёт, вернуть обратно! Между прочим, у тебя уже три платья, а у меня – ни одного!

Видимо, это она обсуждала с кем-то наряды к Выпускному или Последнему звонку. С Дианой, наверное. Три платья. Ну да, у Дианы-то в семье всё нормально, её папаша хотя и прогорел несколько раз за пару лет на сомнительном бизнесе, но денег им всё равно хватало. А вот что там теперь в семье Олеси, которую отец оставил без средств, непонятно. Она же в прошлом году ввязалась в Снежанины козни именно для поправки материального благополучия. Ничего, правда, не получила. И наверное, за это продолжает ненавидеть Василису.

Из музея снова появился Гаврил, уже с большим пакетом. И ушёл куда-то во дворы. Василиса только посмотрела ему вслед. Как, оказывается, быстро можно чего-то лишиться. Ей казалось, что они всегда так и будут вместе, ведь у неё в посёлке и друзей-то почти не было. Как бы теперь и тех, что остались, не растерять.

– Поехали, – сказал вернувшийся отец и завёл мотор.

Когда они добрались до церквушки, там уже собралось несколько человек, и все топтались у храмика. Антон раздавал команды, Давид Юрьевич и ещё несколько мужчин разгружали стройматериалы из «Газельки», где-то рядом мелькал Гаврил.

Василисе, разумеется, занятия не нашлось, так что она просто околачивалась вокруг, вместе с Бобиком бродя по садику отца Павла, в кои-то веки сменившего рясу на тёмный старый костюм, висевший на нём мешком. Наверное, кто-то из товарищей поделился старыми вещами.

– Василиса, покормите, пожалуйста, собаку, – проговорил на бегу отец Павел, спеша куда-то с тяжёлым ведром. – А то я с утра не успел. Каша в сенях.

– Ладно, – буркнула Василиса ему вслед. Тоже, нашёлся заботливый хозяин. Собаку с утра не покормил, а ведь скоро уже обед.