– Ага, обязательно, – кивнул Антон, подталкивая Свету к выходу. – Всем пока.

Отец Павел проводил их улыбкой и уставился на Новикова.

– Я это, – промямлил Новиков, не находя достойного повода, чтобы увильнуть.

– Ой, да иди уже спать! – махнула на него рукой Ядвига Мстиславовна.

– Мальчишку, может, до дома довезти?

– Сами разберёмся. Всё, до вечера. – И Ядвига Мстиславовна отвернулась к Гаврилу, вместе с внучкой прикрыв его от Новикова.

Новиков коротко кивнул и стал потихоньку двигаться к выходу. Отец Павел разочарованно вздохнул и сел на корточки, чтобы собрать с пола раскиданные вещи. На столе осталась стоять только глубокая тарелка с пасхальными яйцами.

– А этот, на кухне? – спросил Новиков, обернувшись. Отец Павел, ползавший по полу, вскинул голову.

Ядвига Мстиславовна, не глядя на них, широко махнула рукой. Замечательная женщина, чтобы они без неё делали. Стоило Новикову так подумать, как бабуля обернулась и хитро улыбнулась из-за плеча.

Через полчаса Новиков, уже приняв душ, растянулся на диване под пледом с чашкой чаю и планшетом. А потом проснулся от звонка в дверь. Оказалось, уже стемнело, на полу появились квадраты от лунного света.

Новиков провёл рукой по лицу. Ему приснилось, или кто-то действительно звонил в дверь? Звонок повторился, на этот раз более настойчиво. Может, притвориться, что никого нет дома? Это же наверняка кто-то из знакомых пришёл, чтобы позвать его на службу в церковь. А топать туда и стоять ещё три часа в маленьком тесном храмике жуть как не хотелось.

Но кто-то упорно давил на кнопку звонка. Новиков скинул плед и, полный решимости отправить приглашателя на службу в гордом одиночестве, даже если это сам отец Павел или святой старик, потопал в прихожую.

Как только Новиков открыл дверь, ему на шею бросилась радостная Василиса.

– Приве-ет! – прокричала она отцу в ухо.

– Чего не открывал-то так долго? – спросила мама, протискиваясь в прихожую. – Спал, что ли?

– Привет, зятёк! – жизнерадостно проговорила тёща в шляпе с букетом, тоже проходя в дом.

– Быстрее, быстрее, давайте, не толпимся, – тараторила жена. Чмокнув мужа в щёку, она посеменила в дом, таща какие-то пакеты. – Нам ещё надо стол накрыть и на службу успеть.

– Здравствуй, сын, – обречённо сказал отец, пожимая Новикову руку мимо Василисы.

– А дом-то хорош, – одобрительно проговорила где-то в гостиной тёща. – А на полу уже царапины.

Во всём таунхаусе зажигался свет, по этажам и ступенькам топали и заглядывали во все двери родственники. Наконец-то. Как же это прекрасно.

– А мы тебе решили сделать сюрприз! – подпрыгивала на месте Василиса, отпустившая наконец отцову шею.

– Здо́рово! – И Новиков чмокнул дочку в лоб.

– Ой, а что это у тебя? – сдвинула брови Василиса, глядя на повязку на голове папаши, которую тот не удосужился снять.

Новиков только отмахнулся, наигранно показывая, что и говорить о таких пустяках не стоит.

– А где будет моя комната? Можно, я пойду посмотрю? – И Василиса умчалась к маме и бабушкам.

– Пойдём, поможешь разгрузиться, – отец хлопнул Новикова по плечу, и они отправились вытаскивать из машины пакеты с вещами, продуктами, одеждой и саженцами жены.

Но распаковать всё это великолепие не удалось, потому что тёща громогласно объявила, что уже без четверти одиннадцать, и пора бы выдвигаться в храм на службу.

– Может, мы с отцом останемся, и… – второй раз за вечер попытался увернуться Новиков.

– Я бы, если честно, тоже бы не пошла, – встряла Василиса.

– Ага, сериалы будете смотреть и лясы точить. И даже пакеты не откроете. Нет уж! – безапелляционно заявила мама. – Идём все вместе. Семья мы, или кто?

Новиков с отцом синхронно грустно вздохнули. Василиса только пожала плечами.

Новиков, конечно, зашёл на очередную попытку и в красках описал тесную церквушку, в которую набьётся народу столько, что стоять придётся на одной ноге. Не подействовало. Вся чета, три поколения, выдвинулись в домовый храмик. Пошли пешком, чтобы хотя бы ночью осмотреть посёлок.

На подходе к церквушке, где светились окна, встретили нарядную Наталью Львовну и Гаврила, который хотя и выглядел пока бледновато, но держался вполне жизнерадостно.

– Здрасьте! – помахал рукой Гаврил семейству Новиковых, оборачиваясь у крыльца. Участковый ответил в том же духе, а вот Василиса, кажется, слишком уж долго смотрела ему вслед. Этого не хватало.

Новиков впервые в жизни попал на ночную службу. Собственно, он вообще впервые в жизни полностью простоял богослужение. Слов не понимал, а в храмике действительно было тесно и душно. Много места занимали местные тётушки, хотя где-то впереди торчала голова Антона. Вроде рядом с ним маячила Света в платочке.

Старший Новиков демонстративно кряхтел, Василиса переминалась с ноги на ногу, а потом вообще вышла «подышать». И конечно, за минуту до неё к выходу протиснулся Гаврил.

Дав дочке минут пять, и сам Новиков отпросился у тёщи глотнуть воздуха. И оказался на улице как раз в тот момент, когда Гаврил показывал улыбающейся Василисе растопыренные пальцы. Судя по тому, что шарф у него был оттянут, шрамы на шее он ей уже продемонстрировал. Ихтиандр хренов.

– Ну-ка, назад. Оба. – Новиков, напустив на себя строгий вид, указал на храм. Подростки вяло вернулись на службу.

Новиков ещё постоял, вдыхая прохладный весенний воздух. И тоже пошёл обратно. Подоспел как раз к моменту, когда Ядвига Мстиславовна, а она, как оказалось, неплохо пела, выводила что-то про «воскресе из мертвых, смертию смерть поправ».

Поправ – это, наверное, победив. А как можно смертью победить смерть? А как можно быть мёртвым и нет одновременно?

Новиков провёл рукой по лицу. Как же он устал. А можно тут к какой-нибудь стеночке привалиться? Оказалось, нет. Всё место уже было занято местными прихожанами. Так и пришлось перетаптываться до конца службы. Хорошо, что дома ждали куличи, пироги и творожные пирамидки с сухофруктами. И тёщины ромовые бабы с глазурью. Наверное, со знаменитым нижегородским ромом. А ещё сон до обеда.

Всё так и вышло, только вот разбудили Новикова не во втором часу, как он просил, а в двенадцать.

– Там тебя священник спрашивает, – сказала Катерина, поправляя косынку, из-под которой выбивались каштановые кудри. – Я ему, кстати, ящик с гиацинтами отдала, ведь тут, оказывается, места-то не так уж и много, как ты рассказывал. Хотя прудик с кувшинками всё равно сделаем.

Что она там ещё болтала про сад, Новиков слушал краем уха. Он оделся и спустился вниз. По пути глянул в привезённое женой зеркало. А ссадины-то на лбу почти затянулись. Вот и славно.

Отец Павел перетаптывался на улице в куртке, надетой прямо на подрясник. У его ног стоял продолговатый ящик с цветущими гиацинтами, а в руках он держал корзинку с пасхальной снедью и что-то пёстрое.

– Христос воскресе! – бодро произнёс священник, когда Новиков вышел.

– И вам того же, – зевнул, потягиваясь, Новиков.

– Не богохульствуйте, – строго сказал отец Павел, протягивая ему красно-коричневое яйцо.

– Э… – глупо осмотрелся Новиков.

– Не беспокойтесь, ваша супруга уже меня поздравила. – Отец Павел указал на корзинку, из которой выглядывали напомаженные глянцевые купола куличей. – А Света ещё и полотенце подарила.

Новиков глянул на вафельное полотенце с простенькой вышивкой крестом.

– Есть такая примета, – вздохнул отец Павел, устраивая полотенце поверх куличей. – Девушки, которые хотят выйти замуж, на Пасху должны отдать нищему полотенце, которым вытирались на Великий четверг.

– Вы разве нищий?

– А их тут и нет. – Отец Павел выпрямился. – Вам это не кажется странным?

– Зачем вы меня разбудили? – вопросом на вопрос ответил Новиков.

– Нас приглашают в Красные Серпы.

– Где это и зачем нас туда приглашают? И кстати, кого это нас? – спросил Новиков, у которого крепло нехорошее предчувствие.