Гаврил стоял в коридоре, подпирая спиной стену и засунув руки в карманы. Когда появился Новиков, он встряхнулся.

– Для тебя есть задание, – быстро проговорил Новиков, чтобы не было лишних вопросов. Лисовские сами разберутся, что ему рассказывать, а что – нет. Но потом. – Покажи мне овраг за вашим домом.

– Зачем?

– Давай без лишних вопросов, ладно? – устало сказал Новиков.

Гаврил скорчил гримасу, видимо, чтобы передразнить участкового. Но вовремя передумал.

– Ладно, идёмте.

Вдвоём они вышли на весеннюю улицу и прошли половину посёлка. Все встречные тётушки внимательно их рассматривали и сразу начинали шушукаться за спиной.

– Теперь будут говорить, что по мне полиция плачет, – закатил глаза Гаврил.

– Плачет, – усмехнулся Новиков. – А про меня они что говорят?

Гаврил улыбнулся и свернул в проход между заборами. Открыл боковую калитку и сделал широкий приглашающий жест:

– Прошу в наши владения!

– Артист, – весело сказал Новиков. Мальчишка ему по-своему нравился. Только не влип бы в какую-нибудь скверную историю по глупости или неосторожности.

Гаврил провёл его через яблоневый сад, и они вышли через ещё одну калитку. Пара метров, и перед ними распростёрся глубокий овраг, в низине которого ещё не растаял снег.

Новиков крякнул, разминая плечи.

– Неужели полезете? – криво улыбнулся Гаврил.

– Придётся. – И Новиков стал потихоньку спускаться. Паренёк топал рядом. – А почему вашего родственника, который вроде как упырём стал, все называют злыднем?

– Ну, у него же пять жён было, и все померли. – Гаврил внимательно смотрел под ноги, из-под которых летел рыхлый снег. – Но дело не только в этом.

– А что ещё? – Новиков поскользнулся на талом снегу и взмахнул руками, чтобы не упасть.

– Ну, вроде как некоторые его жёны и другие… ну… подруги, в общем. Что они были, как бы это лучше сказать. Не совсем совершеннолетними. Но я вам ничего не говорил.

– Ладно, – произнёс Новиков, снова взмахивая руками, чтобы не упасть. Если то, что сказали Гаврил и его мать, правда, то такого упыря не грех и три раза уничтожить. Заслужил.

Действительно, на дне оврага росло несколько раскидистых яблонь с корявыми и пока ещё голыми ветвями. Под одной Новиков заметил нечто странное. Утопая по щиколотку в снегу, пошёл к дереву. В овраге оказалось намного холоднее, чем наверху – руки закоченели, так что пришлось отогревать их дыханием.

Новиков дошёл до дерева и остановился. Гаврил встал рядом и удивлённо присвистнул.

– Не свисти, а то денег не будет, – машинально сказал Новиков, глядя на багровую лужу, растёкшуюся у корней высокой яблони.

– И что это значит? – шёпотом спросил Гаврил.

– Это значит, что твой родственничек-извращенец выбрался из могилы и сейчас бегает где-то по округе и ищет, у кого бы кровушки попить.

До вечера Новиков просидел в опорном пункте. Посетителей не было, зато все, кто проходил мимо, заглядывали в окна. А местные тётушки потом ещё и начинали что-то живо обсуждать. Наверное, гадали, где участковый закопал попа́. Интересно, когда они встретят отца Павла, то что подумают? Наверное, что он воскрес. Ну, для священника такие слухи должны быть в плюс.

Ближе к сумеркам Новиков запер опорный пункт и пошёл искать дом Ядвиги Мстиславовны. Ну и имечко у учительницы. Интересно, она детям, которые не могли с первого раза его правильно произнести, оценки снижала?

Дом нашёлся на самой окраине Покрышкина, причём от края улицы до него нужно было ещё пройти метров пятьдесят. Конечно, потомственная ведьма, где ей жить, как не на отшибе.

И выглядел дом чуть по-другому, чем остальные постройки посёлка. У всех старые дома перестроены, чтобы было похоже на коттеджи, а кое-где и на за́мки. А Ядвига Мстиславовна, видимо, любовью к стереотипам не страдала – её жилище представляло собой добротную деревянную избу с белыми наличниками, карнизиками и солярной резьбой у полукруглых окошек под крышей.

За высоким деревянным забором раскинулся сад, а недалеко от дома виднелся колодец с деревянной крышей. Калитка оказалась незапертой, и Новиков вошёл во двор и двинулся к дому по расчищенной дорожке, уложенной фигурной брусчаткой.

Звонка у двери не оказалось, но долго растерянным стоять не пришлось, потому что деревянная дверь открылась, и появилась внучка Ядвиги Мстиславовны.

– Добрый вечер, – тихо произнесла бледная девочка, одетая в чудно́е серое платье. Как будто за бабушкой донашивала. – Проходите, пожалуйста.

– Спасибо, – выдавил улыбку Новиков и шагнул за порог ведьминого дома. Разумеется, в сенях все оконные рамы и дверные проёмы были убраны можжевеловыми ветками, вербой и сухим чертополохом.

Новикову выдали тапочки, сделанные из старых валенок, и пригласили к собравшейся компании. В большой комнате за круглым столом уже сидели Ядвига Мстиславовна, хмурый Антон, снисходительно улыбающийся отец Павел и Гаврил, налегающий на глазированные пряники.

– Вообще-то Зоя специально для вас пирог испекла, – проговорила Ядвига Мстиславовна и поджала губы, глядя на Гаврила.

– Я сегодня пообедать не успел, – с набитым ртом произнёс парень. – Мне всё зайдёт.

– Так бы сразу и сказал. – Ядвига Мстиславовна встала и пошла на кухню.

Зоя расставляла на столе красивые фарфоровые чашки со сверкающими узорчиками, по всему дому разносился приятный аромат свежесваренного кофе. Да ещё с нотками ванили.

– Ваниль тоже местная? – спросил Новиков, чтобы начать разговор. А то все как-то напряжённо молчали.

– Угу, – закивал Гаврил. – В теплицах как-то сумели вырастить. Там же, где кофе.

– А где конкретно? – спросил Новиков, который до сих пор не мог представить, что в Нижегородской области кто-то наловчился выращивать кофейные деревья. Явно без подруг Ядвиги Мстиславовны там не обошлось.

– Да какая разница! – раздражённо выдал Антон. – Кофе, не кофе. Давайте ещё про булочки поговорим!

– Вот. – Вернувшаяся Ядвига Мстиславовна поставила перед Гаврилом глубокую тарелку с гречкой и овощами, от которой шёл пар.

– Спасибо, – выдавил улыбку Гаврил, перемешивая кашу деревянной ложкой. Потом еле слышно добавил: – Терпеть не могу гречку.

– А зря. – Ядвига Мстиславовна уселась за стол и поставила свою трость рядом. – В ней сплошная польза. Особенно в пост. Ешь и не выкаблучивайся.

– Гречка, пост, – бормотал Антон, растирая лоб рукой. – Как будто в клуб любителей правильного питания пришёл.

– Что случилось-то? – спросил Новиков, которого стало напрягать хмуро-нервозное состояние Антона.

– Земля не помогла. – Антон убрал руки от лица и сполз на стуле так, что виднелась только голова.

– Значит, не та земля. Нужна из другой могилы. – Ядвига Мстиславовна по-деловому наливала в чашки кофе из блестящего кофейника с длинным носиком.

– Какой приятный разговор, – улыбнулся Гаврил, опять с набитым ртом. Видимо, с голодухи и нелюбимая гречка хорошо пошла.

Зоя принесла и поставила на стол большое блюдо, полное квадратиков пирога из песочного теста с жёлтой лимонной прослойкой.

– Угощайтесь, пожалуйста, – еле слышно сказала Зоя, садясь за стол.

– Это мы завсегда готовы. – Гаврил тут же положил в своё блюдце два квадратика.

Отец Павел только помотал головой. Видимо, из-за раны на шее говорить ему ещё было трудно.

– Крекеры бери, они постные. – Ядвига Мстиславовна подвинула к нему стеклянную плошку с круглыми печеньками. Сама она тоже хрустела этими печенюшками, да с таким звуком, будто валежник через дробилку пропускали.

Новиков, чтобы не обижать Зою, расстаравшуюся для гостей, взял кусочек пирога. Зоя тут же подвинула к нему вазочку с коричневыми кубиками сахара.

– И тростник местный? – спросил Новиков, кидая кубик в чашку.

– Да, – кивнула Зоя, пока Гаврил набивал рот пирогом. – Из него даже сахарные головы делают.

– И ром, – усмехнулся Гаврил.