– А ты думаешь, им это нравится? – Ядвига Мстиславовна дёрнула головой, как бы указывая за плечо. Видимо, речь шла об упырях. – Что они шастают тут ни живые, ни мёртвые? Что душу богу отдать не могут, потому что их не принимают? И очеловечиться обратно тоже не могут, потому что век вышел. Вот они и злятся, оттого и высасывают жизнь из других.

– Чтобы самим хотя бы немножко почувствовать себя живыми? – неуверенно спросил Новиков.

– Вот, понял, что к чему, – одобрительно произнесла Ядвига Мстиславовна. – А молитвы эти об их прощении. Чтобы им уж помереть насовсем и живым свет не застить.

– Ну так это вроде неплохо. – Новиков вопросительно глянул на отца Павла. Тот только слабо улыбнулся и махнул рукой. – А просто уничтожить их нельзя?

– Всё бы вам друг друга изничтожить, – укоризненно проговорила Ядвига Мстиславовна. – Обычным-то способом их не убьёшь, потому что они уже мёртвые. Ясно?

– Ясно. Да, я в яме нож нашёл. – Новиков достал из кармана нож, который завернул в салфетку, и положил на стол. – Он, наверное, из одного набора с ложкой, которой я в погребе коробку выкопал.

– Да, серебро, ещё дореволюционное, – произнесла Ядвига Мстиславовна, рассматривая нож на свету. – Только почистить надо.

– Какие наши следующие действия? – спросил Новиков, потирая руки. А хорошо наконец спихнуть этот нож куда подальше.

– Сегодня в семь вечера встречаемся у меня дома. Там и обсудим. Пойду хоть картошки намну, сварилась уже, поди. – И Ядвига Мстиславовна направилась в кухню.

Отец Павел только вяло улыбнулся ей вслед.

– Если не захотите здесь оставаться, можете пока пожить у меня, – в очередной раз предложил Новиков. Но священник только отрицательно покачал головой.

Смелый какой. Упыри-то могут вернуться за тетрадкой. Хотя Ядвига Мстиславовна защиту и поставила, лучше бы перебдеть. А ещё лучше поставить такую же защиту у себя дома.

Новиков попрощался со священником и отправился в опорный пункт. Его всё-таки сюда прислали работать, а не гоняться за вампирами. Кругом щебетали птички, кое-где уже начали распускаться первые листочки, отчего воздух стал таким душистым, что аж голова кружилась. И солнышко так хорошо грело, что за десять минут пути до работы Новиков успел порядком разомлеть.

Собраться ему помог Гаврил, крутившийся у музея.

– Здрасьте! – Гаврил помахал Новикову рукой и перебежал улицу.

– Ты почему не в школе? – спросил Новиков, не чувствуя особой радости от встречи с пареньком.

– У нас сегодня проверочная была, так потом всех и отпустили. А что вы ночью жгли у дома священника?

– А что так тихо спрашиваешь? – угрюмо ответил Новиков. – Можно бы и погромче, так чтобы на всю улицу.

– Да все уже и так в курсе, – расплылся в улыбке Гаврил. – Я от местных бабок слышал, что вы с Антоном попа́ грохнули и в яме спалили.

– Отец Павел жив и здоров, – чётко и намеренно громко произнёс Новиков, потому что мимо как раз шли тётушки-прихожанки церквушки. – Дома сидит. Можешь сходить и проверить.

– Я вам на слово верю. – От смеха Гаврил чуть не фыркал, глядя на явно замедливших ход поселянок. Одна вообще зачем-то стала копаться в сумке.

И тут Новиков подумал, что перед вечерним кофе у местной ведьмы неплохо бы поговорить с матерью Гаврила. Чтобы, так сказать, быть в курсе всех деталей и прийти подготовленным.

– Наталья Львовна у себя? – спросил Новиков, глядя на окна музея, в которых отражалось лазурное весеннее небо.

– Вам зачем? – напрягся Гаврил. – Опять с расспросами полезете?

– Надо кое-что уточнить, – попытался увильнуть Новиков.

– У меня можете спросить.

– Сам же говорил, что почти ничего не помнишь.

Когда Гаврил ничего не сказал, Новиков обошёл его и направился в музей. Парень побежал следом.

Наталья Львовна сидела в своём кабинете и перебирала какие-то бумаги.

– А, это вы. – Она сняла очки, когда вошёл Новиков. – Чем могу помочь?

Новиков ещё и слова не сказал, а улыбка уже сползла с лица директорши музея.

– Опять? – яростно прошипела Наталья Львовна. – Я же уже всё сказала!

– Что именно? О чём? – сыграл наивность Новиков, рассматривая акварельные картины на стенах кабинета. Там изображались какие-то дореволюционные дома, видимо, местные. – Красиво. Ваши работы?

– Да, я педагог изобразительного искусства. Так что вам нужно? – Наталья Львовна сгибала и разгибала дужки очков.

– Мне нужно знать, как именно вы смогли одолеть упыря. – Новиков сел на стул для посетителей и посмотрел прямо в глаза директорше.

Она отвела взгляд. Пожевала губами. По лицу пробежала гримаса.

– Если я скажу, – понизив голос, проговорил Наталья Львовна. – Вы оставите нас в покое?

Новиков кивнул. Потом обернулся на дверь, но её спиной держал Гаврил.

– Ну, слушайте, – зашептала Наталья Львовна. – Никто не знал, как они проникают в дома. Та бабка, Ядвига, сказала, что без разрешения они не могут войти. Но я никого не впускала, и муж тоже. Остаётся один вариант.

Наталья Львовна посмотрела за спину Новикова, где стоял её сын. Новиков обернулся, но парень только пожал плечами.

– И никто их не видал, – снова зашипела директорша. – Я вошла в спальню, а там это пугало. Над постелью стоит. Я его сразу узнала. Это был мой двоюродный дед, тот ещё подонок. Извращенец. Я как вспомнила, что он… Я что-то схватила, кажется, ножницы… Дальше не помню.

Последнюю фразу она произнесла чётко и сухо. Новиков обернулся.

– Гаврил, пожалуйста, выйди на пару минут.

– Это ещё зачем? – задиристо спросил парень.

– Иди-иди, – махнула ему рукой мать. – Всё нормально, потом поговорим.

Гаврил фыркнул и вышел в коридор, а Наталья Львовна заговорила ещё тише:

– Я тогда как будто с нарезки слетела. Такая ярость. – Она покачала головой, глядя в сторону. – Но сын уж слишком тяжело мне достался, чтобы какое-то чудовище его у меня забрало. Я на этого упыря кинулась и в шею ему ножницы всадила. Или в бок, не помню.

– Дальше? – подбодрил Новиков.

– А дальше, – Наталья Львовна снова смотрела на свои очки, – пришёл муж. А вся детская в кровище. И это на полу лежит. Как будто мешок лопнул и всю комнату кровью окатил. Муж говорит: всё, приехали. Это убийство. Даже если это монстр и самооборона. Всё равно срок дадут. Я – в слёзы. Он меня поутешал, а потом мы эту тварь в овраге за домом закопали. Хорошо, что ночь была, никто не видел. Я потом там яблоню посадила. А муж сказал, чтобы никому ни слова, а то тело найдут и будут расследовать убийство.

Наталья Львовна помолчала, глядя в пространство. Потом спросила по-деловому:

– Дело заведёте?

– Вы это серьёзно? – спросил Новиков, не понимая, как она могла поверить в то, что наплёл ей муж. – Тот человек, которого вы якобы закололи, к тому времени уже умер. Какое может быть дело?

– Но… – растерянно проговорила Наталья Львовна.

Новиков почесал бровь. Ясно. Муж её тогда зачем-то запугал, воспользовался тем, что женщина была в истерике. А потом внушил ей, что она преступница, да ещё что они вместе следы заметали. Вот это номер от господина Лисовского.

– Ваш муж ошибся, – осторожно сказал Новиков. – Может, от испуга. Или по какой-то другой причине.

Лицо Натальи Львовны из растерянно-напуганного вдруг стало злым. Она сжала губы и сжала дужки очков так, что они хрустнули.

– Я могу осмотреть тот овраг? – спросил Новиков, понимая, что женщину надо оставить одну. Да и какое ему дело до семейных разборок Лисовских.

– Да. Гаврил вам покажет, – сквозь сжатые зубы процедила покрасневшая Наталья Львовна. Кажется, она сейчас с удовольствием всадила бы ножницы в муженька. Надо бы держать эту семейку на контроле. Негласно, разумеется.

– А Гаврил знает, что там зарыто?

– Думаю, догадывается. Хотя прямо мы об этом никогда не говорили.

– Понятно. Спасибо. Всего доброго.

Когда Новиков выходил, Наталья Львовна набирала что-то в смартфоне. Видимо, её мужа ждёт интересный вечер. Ну, так ему и надо, нечего было женщину пугать и шантажировать.