Следом за Антоном Новиков и отец Павел поплелись вниз по луговине. Тропинки петляли между пригорками и вели к довольно большой деревне, сейчас уже покрытой весенней тенью.

Обогнув один из холмов, компания оказалась у высокого забора, за которым в просторном огороде возилась женщина в телогрейке, резиновых сапогах и вязаном платке. Кажется, она обтирала козу талым снегом.

– Эй, Октябрина Леонардовна! – позвал Антон, взявшись обеими руками за острые концы штакетника. Новиков почувствовал, что подошвы на чём-то скрипели. Вроде песок, только кристаллы белые и прозрачные.

– Что? Кто там? – раздалось из-за забора. – Антон, ты, что ли?

– Да я, я!

Пока женщина обходила свои теплицы, Антон шёпотом сказал:

– Октябрина Леонардовна – староста в Ключе.

– А она Ядвиге Мстиславовне не родственница? – машинально спросил Новиков.

– Да вроде сестра какая-то троюродная. Или что-то подобное. А ты почему спросил?

Новиков не ответил, а Антон, поняв, в чём дело, только улыбнулся.

– А это ещё кто? – грозно спросила Октябрина Леонардовна, махнув рукавицей в сторону Новикова и отца Павла.

– Это наш новый участковый, – Антон указал на Новикова.

– Фёдор Сергеевич, – представился Новиков и пожал через забор крепкую руку Октябрины Леонардовны.

– И новый священник, – подсказал Антон.

– Отец Павел, – произнёс монах, тоже пожимая руку деревенской старосты.

– Ну и по что пожаловали? – Октябрина Леонардовна сложила руки на штакетнике.

– Так вы же сами просили, – растерянно сказал отец Павел.

– А, ну да. – Октябрина Леонардовна почесала бровь. – Может, хоть от ваших песнопений да дыма толк будет.

– Ещё как будет, – выдал Антон. Но тут же сделал вид, что закашлялся.

Новиков тоже припомнил монстра, сбежавшего от кадила отца Павла, но встревать пока не стал.

– А чтой-то с вами случилось-то? В грязи все.

– Так у нас там машина застряла, – быстро сказал Антон. – Вадим-то дома?

– Нету, – выдала Октябрина Леонардовна. – Уехал на карьер. Сказал, к выходным вернётся.

– И что теперь? – пробормотал Антон, осматривая остальных.

– В баню, – скомандовала староста, широким жестом указывая за калитку. – А там видно будет. Ну, вперёд, вперёд.

Она пропустила компанию на участок и шагала следом, как конвоир. Так, строем, они дошли до добротной бревенчатой бани в глубине участка. В круглом пруду рядом уже плавали упитанные уточки.

– Ну, вот вам баня, а дрова вон там. – Октябрина Леонардовна указала куда-то рукавицей. – Справитесь, что ль? А то у меня дел невпроворот.

– Справимся, – пообещал Антон, ставя свой чемодан с инструментами на землю.

– Постираетесь сами, а одёжу кое-какую дам, что от мужа осталась. – Октябрина Леонардовна окинула всех троих снисходительным прищуром. – Только вам не в пору будет. Он один вас троих больше был.

И староста деревни направилась к дому.

– Её муж был начальником какой-то тюрьмы на севере, а она рядом жила. Там и познакомились. – Антон снял куртку. – Потом он здесь был председателем колхоза. Пока всё не развалилось. Я за дровами.

Из троих с баней умел управляться только Антон. Отец Павел прилепился к нему и внимательно следил за всем, что тот делал. В монастыре у них, оказывается, была общая баня вроде городской, а ту, что досталась ему вместе с участком, надо было ещё восстановить. Так что как и Новиков, священник в растопке бань ничегошеньки не понимал.

Пока эта пара занималась растопкой, Новиков замочил всю грязную одежду в большой пластмассовый таз.

Антону надо отдать должное – он со всем справился быстро и ловко. Ещё и прохлестал участкового и священника дубовыми вениками, да так мощно, что у Новикова даже боль в спине прошла.

Когда они вышли в предбанник, на лавках их уже ждали сложенные чистые вещи мужа хозяйки, а таз пропал.

– Нам не положено, – пробормотал отец Павел, нерешительно разворачивая огромную клетчатую рубашку.

– Ну, можешь так остаться, – усмехнулся Антон, натягивая безразмерные треники. – Здесь большинство населения женское, им понравится.

– Выбора-то всё равно нет, – поддержал Новиков священника, у которого шея уже пошла пятнами. – Покаетесь потом, или что вы там делаете в таких случаях. Ну не нагишом же ходить!

Отец Павел что-то пробормотал, перекрестился и всё-таки надел рубашку и штаны. Октябрина Леонардовна оказалась права – в каждую штанину её мужа можно было засунуть сразу и Антона, и отца Павла. И ещё место бы осталось.

Вихляя длиннющими рукавами и хлопая рубашками, как парусами на ветру, троица перебежала от бани к дому. В сенях что-то громко дребезжало. В огромной синей бочке комом крутилась в мыльной воде их одежда. Телефоны, очки Антона, удостоверение Новикова, пистолет и книжка отца Павла лежали рядом на деревянной табуретке.

– Слушай, а можно мне на участке тоже баню устроить, как ты думаешь? – спросил Новиков у Антона, собирая свои вещи.

– Не, места мало, – покачал головой Антон, надевая очки. – Только если бочковую. Или сауну. А что, понравилось?

– Спина прошла. – Новиков, растопырив локти, держал руки у груди и легко поворачивался в разные стороны. Давненько ему это не удавалось.

– Что, радикулит? – спросила Октябрина Леонардовна, пригибаясь, чтобы пройти под балкой.

– Нет, старая рана, – сказал Новиков, опуская руки.

– Ясно. Вот, держи, пистолет-то почисть. – Октябрина Леонардовна вручила Новикову коробку, пахнущую оружейным маслом. – Сейчас дам мазь можжевеловую. Она от радикулита, но тебе тоже поможет.

И Октябрина Леонардовна скрылась за дощатой дверью.

– Можжевельник, – пробормотал отец Павел. – Ну, точно. А я думаю – чем везде пахнет.

Он покрутил головой, подошёл ко входной двери и из-за притолоки достал можжевеловую ветку.

– А ну, положь на место! – грозно скомандовала вернувшаяся Октябрина Леонардовна. – Положь, кому говорю!

– Вы это серьёзно? – снисходительно поднял брови отец Павел.

– А ну, отдай! – Октябрина Леонардовна выхватила у него ветку и вернула на место. – Молитву-то, что ль, не знаешь? Не суй мене, Господи, куды мене не просють. Вот и не суйся!

– Что происходит? – спросил Антон, сдвинув брови и глядя то на монаха, то на старосту деревни.

– Можжевельником защищают дома от нечисти, – сказал отец Павел, слегка улыбаясь.

– И солью, – добавил Новиков, доставая телефон. – Там за забором соль рассыпана.

– И что? – упёрла руки в бока Октябрина Леонардовна. – Тебе что за печаль?

– Вы этого человека видели? – Новиков показал хозяйке дома фото ожившего покойника.

– А чтой-то с ним? – подозрительно спросила Октябрина Леонардовна.

– Так видели? – повторил вопрос Новиков.

– Ну, вроде ошивался тут.

– Когда? – быстро спросил Новиков. – Это важно, постарайтесь вспомнить.

– Так это, – Октябрина Леонардовна наморщила лоб и беззвучно шевелила губами. – На днях. Вчерась вроде шатался за заборами. Собака всё брехала.

– А раньше? – допытывался Новиков.

– Раньше, – задумчиво повторила Октябрина Леонардовна. – А, точно. Сама не видала, да Светка, ну, ваша девка с почты гутарила, мол бродит какой-то хмырь по округе. Точно не из местных. Она ещё выходить к ночи боялась. Так это ещё до Благовещения было.

– До Благовещения, – произнёс Новиков. А ведь именно в тот день они с Антоном и увидели в первый раз этого персонажа. – Вот что. Скажите всем, кого знаете, чтобы поодиночке не ходили. Особенно дети. Так, Антон, позвони своим, пусть твоя мама каждого покупателя предупредит. А я Лисовскому позвоню. Чтобы он и остальным старостам рассказал.

– И как ты ему это объяснишь? – спросил Антон, глядя на участкового исподлобья. – И как маме покупателям об этом сказать? Что, мол, по округе бродит упырь, который пожирает детей?

– Упырь? – спросила Октябрина Леонардовна, кажется, впервые за вечер слегка обескураженно.