В голове Уэйда, пока он вёл машину, возникали бесчисленные абстракции. Он думал о птицах, лениво летающих по небу. Он думал о соборных потолках, длинных открытых пастбищах, бескрайних морях. Никогда больше он не будет принимать тихую ночь или красоту мира как должное. Действительно, в воздухе пахло свободой…
…И, возможно, даже отпущением грехов.
—
Глава 37
Джервис, как и всё остальное сейчас, считал, что радио имеет особое значение, символы, подобные теням его новой, таинственной жизни. На станции в кампусе играли «Отрезанные головы» группы Banshees, «Резак» Echo and the Bunnymen и «Тонкие резаки» группы Throwing Muses.
- Что-то сегодня много резаков, ребята, - сказал ди-джей.
Джервис согласился.
«Много резаков».
Он нежно посмотрел на завёрнутый букет роз.
«Для тебя, Сара. С любовью от Резака».
Он одевался щепетильно - можно сказать, чтобы убить. Он надел те же джинсы, что и при первой встрече, те же туфли, тот же ремень. Он заткнул пулевые отверстия салфеткой и надел чёрную рубашку, которую она подарила ему на первое Рождество вместе. Это была символика. Это было прошлое, переходящее в будущее. Для такого важного события он должен был выглядеть в самый раз. Он должен был выглядеть идеально.
Последней песней по радио была песня Bauhaus «Изысканный труп». Джервис в последний раз причесался. Он зализал волосы со лба, но не гелем, а кровью Вильгельма.
Он зажёг Carlton, схватил букет и ушёл. Он весело вышел в ночь. По другую сторону было освещено окно Сары. Несомненно, она ждала Вильгельма, и эта мысль заставила Джервиса улыбнуться.
«Вильгельм не приедет сегодня вечером, Сара. Он сейчас немного занят».
Букет был тяжёлым, а упаковка влажной. Когда он постучал в комнату 202, дверь сразу же открылась.
Сара завизжала:
- Вилли! Ты так опоздал! Я волновалась!
- Да, тебе лучше волноваться, - сказал Джервис.
В груди Сары остановился вздох. Она смотрела. На ней были канареечно-жёлтые брюки, канареечно-жёлтые туфли и футболка Ram’s Head Tavern.
Незваный, Джервис вошёл. Он закрыл дверь.
- Джервис, я… - начала она. Затем её глаза сузились. - Ты выглядишь ужасно.
- Но чувствую я себя прекрасно, - сказал он. - Как дела, Сара?
Она уже дрожала, готовясь сделать жёлтые канареечные штаны ещё более жёлтыми. После долгой задумчивой паузы она ответила:
- Я в порядке.
- Это хорошо. Разве ты не собираешься меня спрашивать, как я?
Этот вопрос, казалось, озадачил её. Она даже не моргнула.
- Хорошо, Джервис. Как ты?
- Как я? - он взорвался. - Я тебе скажу, как я! Я чертовски мёртв!
Он совершил безумный круг вокруг неё, а она вообще не двигалась. От его шагов завибрировала вся комната, возможно, и всё здание. Кот Фрид запрыгнул на холодильник, а Сара оставалась на месте. Когда Джервис вытащил из-за пояса револьвер Webley, на канареечно-жёлтых штанах Сары действительно появилось мокрое пятно. Это было большое пятно.
- О, я не собираюсь стрелять в тебя, - извинился он. Он положил револьвер. - Я пришёл сюда… чтобы передать тебе это.
Он подарил ей букет. Она взяла его, на удивление, без особого сопротивления.
- Они милые, Джервис. Спасибо, - сказала она.
Конечно, она притворялась, потому что боялась. Она понюхала розы и остановилась. Она заглянула в букет.
Потом она закричала.
Джервис засмеялся как Титан. Букет упал на пол и разлетелся. Среди красивых свежесрезанных роз лежал он, некогда величественный, но теперь сморщенный, пародийный.
- Что ты сделал! - она запнулась. - Что… что…
- Угадай, - предложил Джервис, - я даже дам тебе подсказку. Это не так уж и сложно.
- Что ты сделал? - закричала она.
- Я отрезал ему член, - сказал Джервис.
Она кричала очень громко и не утихая. Теперь она отступала, а Джервис шагал вперёд.
- Но это ничто по сравнению с тем, что я собираюсь с тобой сделать.
Фрид спокойно наблюдал с его высокого насеста. Как и все кошки, казалось, он заботился только о себе. Сара продолжала кричать, бросая вещи, отступая по кругу.
«Люди всегда кидают в меня вещи», - заметил Джервис.
Печатная машинка Brother отскочила от его головы. Стереоресивер попал ему в лицо. Джервис пожал плечами, сохраняя размеренную улыбку. Жизнь одарила его только слабостью. Смерть же дала ему силу, физическую и духовную. Он был Провидцем, Знающим, Разрушителем.
- Хватит, - сказал он. - Ты последняя потеря моей старой жизни. Пришло время проститься с ней.
Он бросил её на пол и оседлал её. Как ему это сделать? Сломать ей шею? Раздавить ей глотку?
«Нет, - подумал он. - Будь изобретательным».
Он должен исполнить этот последний акт символично и стильно. Его мозг, казалось, тикал, пока он размышлял.
Она извивалась под ним, её крошечные кулаки били его в грудь.
- Почему я был недостаточно хорош? - спросил он.
Она не ответила, только продолжала извиваться.
- Ты выбросила меня, как мусор. Почему? Скажи!
Она поцарапала его руку ногтями, нарисовав бескровные полосы. У него действительно начало перехватывать дух?
«Прислужники тьмы не плачут», - приказал он.
Что с ним не так? Это был момент его истинного экзистенциального триумфа. Тем не менее его хватка ослабла. Слеза выступила в его мёртвом глазу.
- Как ты могла так поступить со мной?
Она пыталась царапнуть его лицо, выбить ему глаза.
«Я знаю!»
- Ты забрала моё сердце, - сказал он. - Теперь я возьму твоё.
Это было идеально. Он разорвёт её сердце, как она сделала с ним. Вырвет его и съест, полакомится…
Он стянул футболку Ram’s Head, снял розовый кружевной бюстгальтер. Её груди были намного красивее, чем он помнил. Когда он прикоснулся к ним, тёплый контакт отбросил образы любви. Вскоре его руки дрожали…
«Сделай это! Вырви суке сердце! Съешь её кишки и вырви их обратно ей в лицо! Просто сделай это!»
Его пальцы напряглись, опускаясь…
- Нет! - она скулила. - Ты не можешь!
- Почему нет? - спросил он.
- Потому что ты любишь меня!
Он ожидал любого ответа, кроме этого. Это заставило его мысли затихнуть, как ветер задувает свечи. Под ним её корчущиеся движения прекратились; её жар поднялся до его мёртвого паха. Что могло побудить её сказать такие вещи? Внезапно её голос стал тихим, мягким, как шёлк.
- Ты всё ещё любишь меня, - прошептала она.
Джервис вздрогнул. Именно правда - настоящая правда - вызвала эти слова к её устам. Сразу же он оказался беспомощным, как никогда. Было одно существо, которое обладало даже бóльшей властью, чем он. Она была права. Он всё ещё любил её.
- Чёрт побери, - пробормотал он. Он поднял её, вложил ключи от машины ей в руку и вытолкнул за дверь. - Садись в машину и езжай! - закричал он. - Езжай подальше, потому что в полночь меня не будет, и все в этом кампусе будут мертвы!
Сара не подвергала сомнению это необъяснимое откровение. Она побежала прочь, в лифт и вниз.
Джервис наблюдал из окна. Он видел, как она в отчаянии запрыгнула в машину и уехала.
«Слюнтяй даже после смерти, - подумал он. - Я оказался каким-то неправильным прислужником тьмы. Да, какой-то плохой машиной для убийств».
- Но, чёрт возьми, - сказал он вслух, - я должен кого-нибудь убить.
Он осознал жертву ещё до того, как повернулся. Фрид зашипел на него с холодильника, обнажив кошачьи зубки. Улыбка Джервиса чуть не сломала ему челюсть. Он поднёс Webley к усатой кошачьей мордочке Фрид и выжал один патрон. Волна снесла злое животное через кухню, где оно грандиозно разбрызгалось о стену.
«« - »»
- Куда мы едем?
- Не знаю, - сказал Уэйд. - Который сейчас час?
Уэйд заплатил обслуживающему персоналу на заправке и был благодарен за возможность полного сервиса. Он не мог сейчас ничего делать сам, не так скоро, после того, как чуть не перенёс операцию на мозге без анестезии. Лидия произвела уместное расследование. Куда они теперь поедут?
