- Хорошо, - сказал он Джервису. - Я верну вам ваши деньги.

Джервис начал своё второе пиво.

- Я не прошу вернуть свои деньги, я просто хочу знать, что происходит. Прошлой ночью я слышал какое-то странное дерьмо. В этом офисе было четыре человека. Одним из них был Бессер, но был ещё один мой друг. Какого чёрта студент делает в офисе Бессера в два часа ночи?

- Не знаю, - признался Чанек.

- А жена декана? Я также разобрал её голос.

Чанек тяжело сглотнул. У парня было слишком много деталей.

- Вы сказали, что было четыре человека. Кто был четвёртым?

Джервис, казалось, задумался.

- Это самое странное. Голос четвёртого человека походил на проточную воду или что-то в этом роде. Я не могу это описать. Это было просто... странно.

Подозрение Чанека прекратилось.

- Хорошо, только между вами и мной. В прошлом месяце я прослушивал офис Бессера по просьбе другого клиента. Клиент думает, что Бессер развлекается с его женой.

- Вы имеете в виду декана Сальтенстолла, - подтолкнул его Джервис. - Все знают, что жена ему изменяет. Это знает даже декан. Зачем ему нанимать вас, чтобы узнать то, что он уже знает?

- Потому что у него потрясающий полис страхования жизни, - признал Чанек. - Если бы вы были старым гомосексуальным миллионером, женатым на тридцатипятилетней женщине-бомбе, разве вы не хотели бы знать, чем занимается ваша жена, независимо от каких-либо взаимных сексуальных соглашений, заключённых в браке?

- Всё понятно, - сказал Джервис, медленно закурив.

- Вот что я сделаю, - предложил детектив. - Я пойду в офис Бессера сегодня ночью и заменю этот «жучок» на другой с другой частотой. Тогда он больше не будет вмешиваться в ваши передачи, и проблема будет решена.

Джервис закурил ещё одну сигарету.

«Этот парень дымит больше, чем угольная печь».

- Я был бы очень признателен, мистер Чанек.

Чанек смотрел, как Джервис уходит. Парень был сломлен - Чанек это видел - как и большинство клиентов Чанека. Паранойя, ревность и комплексы неполноценности были ещё более крупными самородками в сокровищнице Чанека. Но не это его беспокоило. Парень сказал...

«Четвёртый человек», - подумал он.

Голос, похожий на проточную воду. Казалось, парень знал о деле Чанека больше, чем сам Чанек.

Штаб окружной полиции казался новейшей кирпичной крепостью. Телекамеры исследовали закрытый вход. Двое полицейских в форме идентифицировали Лидию у двери и обыскали её чемодан. Она достала крохотный пистолет из кобуры и отдала им. Затем они обыскали Уэйда, слишком тщательно, как ему показалось.

«Единственное оружие, которое я беру с собой, это любовное оружие, приятель».

Но эти парни не дурачились.

Они прошли мимо дверей с причудливыми пластиковыми табличками: «Инструменты», «Электрофорез» и, наконец, «Спектрометрия».

Сержант провёл их и ушёл.

Комната была длинной и узкой. Громоздкие машины гудели рядами, отрыгивая рулоны бумаги. Одна машина имела циферблат и прыгающие метры с люком, словно животом. Лидия сказала Уэйду, что это анализатор пептидов BV Model 154. Он идентифицировал следы посторонних веществ в пищеварительной системе путём измерения пептидных отклонений. Он стоил сто тысяч долларов.

Ссутулившийся лысый мужчина читал за столом книгу. Уэйд поймал сенсационное название: «Бюро стандартов США, Японский индекс автомобильных красок, 1991–1992 годы». Ярлык на его лабораторном халате гласил: «Гларк, Эксперт по сбору данных».

- Надеюсь, вы коп из Эксхэма, - сказал он.

- Это я, - сказала Лидия. - Спасибо, что освободили для меня место.

- Что у вас?

- Окисленный остаток, две восьмидюймовые контрабразивы.

- Глубина?

- Около 0,23 миль.

Гларк присвистнул.

- Всё, что такое плотное, должно быть лёгким. Перейдём к делу.

Казалось, он не заметил шорт и топа Лидии. Был ли он евнухом округа? Ржавчина, очевидно, была его заводилой. Лидия вытащила из своего чемодана, в первую очередь, коробку из-под сигар King Edward. Гларк поставил стул за самым большим микроскопом, который когда-либо видел Уэйд. На конденсаторе было написано Zeiss. Гларк достал из коробки кусок старого посеревшего дерева. Он поместил «вещь» под тройные объективы и сфокусировался через двойные окуляры. Его рот скривился.

- Это забавно, - сказал он.

- Я знаю, - прокомментировала Лидия. - Это столкновение было первым ударом; я предполагаю, что поражающий объект давно не использовался.

- Вы полагаете правильно, - сказал Гларк. - И я могу вам сказать, эта нержавеющая сталь имеет ограниченное распространение.

- Как это может быть нержавеющая сталь? - спросил Уэйд. - Нержавеющая сталь не ржавеет.

- Всё, что сделано из металла, - проворчал ему Гларк. - Из свинца, титана, алюминия, лития, ртути, из всего, чего угодно. Если это металл, молекулы на его поверхности ржавеют. Вы просто не сможете увидеть это без какого-либо увеличения.

- Я знал это, - сказал Уэйд. - Я просто проверял вас.

Гларк нахмурился. Лидия наклонилась. Уэйд нашёл её декольте намного интереснее, чем то, что они рассматривали.

- Цвет - вот что мне бросилось, - сказала она. - Он тоже...

- Неровный, - закончил за неё Гларк. Он перешёл к более важной цели. - Он старый, какой бы он ни был, и я не имею в виду наши остатки, я имею в виду исходный металл. Обычно вы можете увидеть составные части сплава, но я их здесь не вижу. Это грубый, фальсифицированный материал.

- Как вы думаете, он проиндексирован?

- Вряд ли, - сказал Гларк. - Но давайте всё равно поработаем.

Уэйд ухмыльнулся. Это была чушь полная. Он последовал за ними к ряду низких машин. Гларк закрыл круглую крышку и включил электронно-лучевую трубку. Фактически этот аппарат составляли четыре машины. Лидия объяснила, что этот процесс называется спектрофотометрической спектрофотографией A/N. Уэйд не знал, что означают буквы А/N, но подумал, что может сделать довольно хорошее предположение, когда заметил этикетку на работающей машине: «Внимание, это устройство содержит радиоактивные изотопы».

«Отлично, - подумал Уэйд. - Миниатюрная АЭС на Трёхмильном острове».

Лидия продолжила объяснять. Следы вещества сгорели при феноменальной температуре. Затем свет от горения фокусировался через призменную структуру и фотографировался. Фотография обработана как линия цветов от белого до тёмно-фиолетового. Это называлось исходным спектром. Цвета представляли составляющие микроэлемента, которые затем были идентифицированы путём сравнения с индексированными контрольными образцами. Общая стоимость четырёх машин составила более миллиона долларов.

Уэйд заметил яркий белый свет, просачивающийся из шва крышки люка. Цифры и буквы, числовые эквиваленты сгоревших молекулярных факторов, начали появляться на электронно-лучевой трубке. Через несколько секунд машины загремели. Из щели в толстом плёночном процессоре Canon вылетел листок бумаги - исходный спектр.

«И это всё, для чего она работает? - подумал Уэйд. - За миллион долбаных долларов?»

Лидия и Гларк принялись изучать толстые книги в кольцевом переплёте, заполненные полосками того же цвета. Уэйд сомневался, что ему когда-либо в жизни было так скучно.

- Думаю, я нашёл это, - объявил Гларк почти час спустя.

Он снял с переплёта ламинированный лист. Сверху читался индекс указателей: «Антиквариат».

Лидия посмотрела на него и нахмурилась.

- Железо? Как мы могли так долго искать железо?

- Потому что это не коммерческое, - сказал Гларк. - Мы не смогли найти индекс производителя, потому что он отсутствует. Этот контрольный образец неточен, но достаточно близок, чтобы дать нам наш ответ.

- Я не понимаю, - сказала Лидия.

- Инструмент, который вызвал ваш удар, был выкован вручную, - просветил её Гларк. - Согласно этому индексу, вы ищете что-то возрастом не менее трёхсот лет.

На красный свет Chevrolet Camaro проскочил мимо уличных вывесок и столбов с камерами. Ярко-красные хвосты, словно жидкости, отражались в скате безупречно белого капюшона. Автомобиль мерцал.