- Нет, нет, нет! - он проревел громче любого голоса, который она когда-либо слышала. Это были выстрелы из пушек, которые сотрясали кирпичные перекрытия магазина. - Ложь издевается надо мной! Она возвращает меня к тому, кем я был!

Лидии нужен был удобный угол, в который можно было бы заползти. Она дрожала перед ним - страстным маньяком. Она знала, что будет мертва, так что толку от лжи?

Джервис замолчал, скривившись, словно хотел что-то оттолкнуть.

- Это сложная вещь, - прошептал он, - возрождение моего экзистенциализма. Сартр сказал, что нужно признать существование прежде сущности, и я это сделал. Чтобы стать центром моей вселенной, я должен присоединиться к своему объекту «я». Ты понимаешь?

- Нет.

- Я отдал Саре всю свою любовь, а она солгала мне. Истина относительна, но ложь тоже. Это транспозиционно. Если ты лжёшь мне, ты становишься Сарой, а если ты станешь Сарой, ты отравишь мой дух. Я буду вынужден сделать с тобой что-то действительно ужасное. Что-то… отвратительное.

Единственное, что было хуже маньяка-убийцы, - это маньяк-убийца с философской точкой зрения. Глаза Лидии по-прежнему были прикованы к нему.

- Я мог бы разобрать тебя, как куклу, твои руки, твои ноги, твою голову, - весело сообщил он ей. Казалось, он стоял в ауре тьмы. - Я мог бы вытащить твои внутренности, как пряжу. Итак… я спрошу тебя ещё раз. Где Уэйд?

«Правда? - думала она. - Ты получишь правду».

Даже если она скажет, где находится Уэйд, Джервис всё равно её убьёт. Так что она могла сказать ему всё, что хотела.

- Отсоси себе! - сказала она.

Её ноги мгновенно оторвались от пола. В правой руке Джервиса было её горло, а в левой - что-то ещё. Задыхаясь, она опустила свой взгляд вниз, чтобы увидеть, что это было.

Он держал в руке шлифовальный станок для кузовов Craftsman. Такие использовали, чтобы отшлифовать замазку на крыльях, хотя Лидия серьёзно подозревала, что Джервис задумал небольшое изменение этой утилиты. Диск был загружен синтетической наждачной бумагой с зернистостью пятнадцать.

В дюйме от её носа он включил станок. Его мотор завизжал. Шлифовальный диск вращался у неё на глазах со скоростью четыре тысячи оборотов в минуту.

- Скажи мне, где Уэйд, - спросил Джервис, - или я счищу тебе лицо!

В удушающем захвате Лидия с трудом выдохнула:

- Съешь моё дерьмо!

- Что ж, я покажу тебе, каким славным парнем я могу быть!

Он будет работать над ней очень медленно, растягивая её смерть, как сыр на пицце. Крики мотора предвещали её собственные. Как только шлифовальный диск нашёл свою цель - её лицо - мотор заглох.

- Джервис, Джервис, - раздался сзади голос профессора Бессера. Он вытащил шнур шлифовального станка. - Если ты убьёшь её, мы, возможно, никогда не найдём Уэйда.

- Она солгала мне! - сплюнул Джервис. - Она оскорбила мой экзистенциализм!

- Прости её, мой мальчик. Разве Сартр также не говорил, что нужно прощать своих универсальных двойников ради высшего экзистенциального идеала?

Безжизненные глаза Джервиса сузились от размышлений.

- Нет! - крикнул он. - Сартр никогда не говорил ничего даже близкого к этому!

- Отведи её в лабиринт, - приказал Бессер. - Мы поместим её в один из трюмов.

Закипев, Джервис отпустил её и хлопнул по затылку. Удар поразил её - она ​​чуть не потеряла сознание.

- Тебе пиздец, сука! - яростным шёпотом пообещал ей Джервис. - Я сделаю с тобой такую работу, от которой Чарльза Мэнсона вырвало бы. Просто подожди.

Он начал тащить её за воротник, но не к двери магазина, поняла она с головокружением.

Он тащил её к стене…

Потом в стену…

Затем… через это.

Нина МакКаллах молилась о прощении своих грехов. Она могла слышать остальных в комнате Элизабет, но её молитвы заглушали их голоса. Нина верила, что Иисус умер за неё на кресте, искупив любой грех, который она могла когда-либо совершить. Чтобы отплатить Иисусу, она следовала Заповедям, благодарила и хвалила и полностью приняла Его как своего спасителя.

- Аминь, - прошептала она.

Теперь она лежала в постели, беспокойная. Она могла слышать их в следующей спальне: Элизабет, а ещё Кару и Стейси, двух девочек из дальнего конца коридора.

Нина знала, что они делали.

- Что за вещь! - Элизабет было слышно сквозь стену.

- Дерьмо класса А, Лиз, - заметила Кара.

- Сделай мне ещё одну дорожку, - попросила Стейси.

Нина, конечно, к ним не присоединилась. Они всегда предлагали, утверждая: «Ты становишься зависимым, только если будешь делать это каждый день»; «Безвредно в умеренных количествах»;  и «Нина, вся эта антинаркотическая чушь по телевидению - просто пропаганда. Давай, попробуй».

Но ответ Нины всегда был один и тот же: «Нет. Это грех».

Тело было храмом Господа; так сказано в Библии. Если вы вкладываете в своё тело что-то плохое, вы разрушаете этот храм. Однажды она прочитала брошюру, в которой говорилось, что если вы употребляете наркотики, алкоголь, табак или даже едите нездоровую пищу, это всё равно, что бросать мусор в церкви. Нина горячо верила в это. Она также считала, что даже умеренные потребители наркотиков активно участвуют в очернении общества. Деньги, которые Лиз и её друзья так безвредно потратили на небольшое количество кокаина, достались тем же людям, которые поставляли крэк детям начальной школы. Каждый пенни помогал подпитывать гигантскую машину с наркотиками, которая разрушала жизни людей. Это помогало ослабить слабых, а беспомощных - и вовсе потерять. Наркотики были солдатами армии Сатаны.

Нина встала и прокралась в ванную. Она надеялась, что они её не слышат. Они могли смеяться и издеваться над ней за её убеждения. Нина, конечно, их прощала, но это не относилось к делу.

Испражняясь, она услышала их шум. Теперь они говорили о сексе и о том, насколько лучше его делают наркотики.

- Его член был твёрдым всю ночь! - воскликнула Стейси. - Чёрт, я кончила десять раз!

«О, Вавилон», - подумала Нина, восседая на унитазе.

Но она не должна их судить; только Бог мог судить. Однако она не могла избежать этой мысли, когда её задумчивость усилилась:

«Возмездие за грех - смерть».

Джервис был рассерженным, когда Бессер вручил ему коробку.

- Отнеси это, а затем забери сестру у научного центра.

- Да, сэр, - напряжённо ответил Джервис. - Всё, что скажете.

Бессер стоял у поста охранника.

- И есть ещё одна вещь, которую Властитель хотел бы, чтобы ты сделал.

- Какую?

- Убей декана Сальтенстолла.

Брови Джервиса нахмурились. Декан был безобидным.

- Почему? - спросил он.

- Он руководит колледжем. Он авторитетная фигура, - пояснил Бессер, - а авторитетные фигуры оскорбляют превосходство Властителя; они порочат его благодать. Для Властителя декан вроде идола в человеческом мире. Так что убей его.

«Вроде идола в человеческом мире? Что за эго».

- В общем, убей декана.

Бессер, казалось, почувствовал огорчение Джервиса. Он посмотрел на Лидию за экран отталкивания.

- Ах, ты ещё злишься насчёт неё. Ты чувствуешь, что я ранил твоё экзистенциальное «я», отрицая её смерть.

- Что-то в этом роде, - сдержался Джервис.

- Сейчас она нужна нам в целости и сохранности, как приманка для Уэйда. Но потом, Джервис, я обещаю, что ты заберешь её.

- Спасибо, сэр.

- Хорошо. Иди сейчас же. Служи нашему господину.

Джервис переместился обратно в свою комнату. Они заперли Лидию Прентисс в одном из трюмов. Ему просто придётся отомстить позже, и это будет сладкая месть. Он запустит к ней несколько экземпляров и посмотрит, как ей это понравится. Некоторые из этих экземпляров были заперты в глубоких трюмах в течение многих лет, сходя с ума от похоти в псайлайте. У некоторых были зазубренные щупальца вместо членов или вещи, похожие на большие поршни шириной, как банки из-под кофе. Были даже такие, у которых было несколько пенисов…