— Тяжела голова, на которой корона, — сказала я, процитировав поговорку, которую папа всегда читал нам с Делани в детстве.

Он всегда вселял в нас уверенность в себе и твердость характера, заставляя понять, что даже в мире, полном мужчин, которые верили, что они доминировали, женщины равны им и могли быть справедливыми, если не более могущественными.

— И какая же ты королева.

Я моргнула и внутренне взбодрилась.

— Мне нужно кое в чем признаться.

Я убрала свои руки из его, подложив их под бедра, чтобы они перестали дрожать. Черт возьми, это было тяжело.

— Тем не менее, ты лежишь здесь… — я замолчала. Вероятно, это было самое неподходящее время.

— Продолжай, — сказал он.

— Итак… — я вытянула руки и вцепилась в подлокотники стула. — Ты дедушка.

Я поморщилась.

Монитор, регистрирующий его жизненные показатели, громко пискнул. Моя голова резко повернулась, когда на панели пульса появилась строчка. Черт. Из-за меня у моего отца случился сердечный приступ.

Только когда цифры немного упали, он заговорил:

— Объясни.

Я посмотрела на выход, задаваясь вопросом, смогла бы я сбежать. Конечно, это было бы проще, чем объяснять. Повзрослей, Милла. Раздраженная тем, что мой внутренний голос был разумным, я поджала губы, прежде чем просто сказать ему это напрямик.

— У меня есть сын, его зовут Кай. А его отец — Адам, — руками я сжала спинку стула, произнося его имя вслух. — Ему три года.

Глаза отца выпучились, но он продолжал слушать.

— У меня никогда не было с ним отношений, все это время его скрывали от меня. И мне действительно нужно, чтобы ты помог мне разобраться в этих родительских делах, потому что я чертовски волнуюсь.

Я снова схватила его за руки. Я позволила ему увидеть беспокойство, охватившее меня.

Беспокоиться, что я не буду достаточно хорошей матерью. Что Кай заслуживал кого-то лучше меня. Что я понятия не имела, что делала. Я не ожидала, что узнала бы все, но я ничего не знала. И это сломило меня еще немного.

Что, если бы я не подходила Каю? Что, если бы он страдал, находясь со мной? Что, если бы он обижался на меня? Я сглотнула, в горле пересохло.

— Итак,… тебе было шестнадцать, когда он у тебя родился. Поэтому ты настаивала на отъезде? И держалась подальше, не повидавшись с нами лично?

Я кивнул.

— Теперь это имеет смысл. Господи, Милла…

Я начала отдергивать руку, чувствуя, что подвела его.

— Нет, — он взял меня за руки. — Не делай этого. То, что я сказал раньше, остается в силе, это просто относится к другому маленькому человеку. Мой внук, — он нахмурился. — Я слишком молод, чтобы быть дедушкой.

Я подавила смешок. Типичный Дин Росси, пытающийся разрядить неловкое настроение. Хотя я любила его за это.

— Клянусь тебе, я буду рядом на каждом шагу этого пути.

Вот тогда я сломалась. Как будто плотина, сдерживавшая все это, вырвалась из меня.

Папа сполз со своей кровати, морщась от боли, но медленно и неуклюже присоединился ко мне на полу, куда я только что упала. Он крепко прижимал меня к себе, пока я безжалостно рыдала из-за всего, что со мной сделали, и из-за всего, что у меня насильно отняли.

Сколько раз я хотела, чтобы меня обняли? Чтобы мне сказали, что я наконец-то в безопасности? Чтобы с моей груди сняли всю тяжесть… чтобы кто-то наконец понял?

Каждый божий день с тех пор, как начался мой кошмар.

Эпилог — Милла

ГОД СПУСТЯ

Моя душа не была потеряна. Она была парализована и просто ждала, когда ее перенесли бы люди, которые могли безопасно добраться до нанесенного ей ущерба.

— Да, — выдохнула я.

В данный момент я склонилась над столом посреди спальни Техаса, пока он безжалостно вколачивался в меня. Мне это нравилось. Оказалось, что письменные столы — это в некотором роде наша фишка.

Я ахнула, когда его рука скользнула к моему клитору, кружа меня точными движениями. Я была так близко. Дверь резко открылась, и даже если бы я не подняла голову и не встретилась с его взглядом, я знала, что это Престон. У него была привычка врываться в чужую личную жизнь, нисколько не заботясь о ней.

— О, я понимаю.

Он ухмыльнулся, обойдя стол с другой стороны и сильнее притянув меня к себе, так что мое тело полностью легло на него, ноги оторвались от пола, а голова свесилась.

— Придурок, — прорычал Техас, он выскользнул из меня.

— Успокойся, — хихикнул Престон.

Он расстегнул молнию на брюках, стягивая их вместе с боксерами вниз, так что они упали до лодыжек.

— Я только хотел поиграть.

С этими словами он нежно провел большим пальцем по моей нижней губе, затем потерся кончиком члена о мои губы. Я приоткрыла рот, когда он насытил меня каждым дюймом своего тела. Я застонала, когда он схватил меня за волосы. Техас легко ввел себя обратно внутрь, сжимая руками мои бедра, как клеймо, и толкаясь в восхитительном ритме.

Он сильно толкнулся в меня, и я дернулась вперед, принимая Престона глубже в рот и в горло, прежде чем отстраниться и делать это снова и снова. Мои соски касались стола с божественным трением, но мне нужно было больше.

Холлис вошел в открытую дверь, раздраженный тем, что мы снова опаздывали. И все же он стоял, прислонившись к стене, и наблюдал. Вечный наблюдатель.

— Одну секунду, — прокомментировал Техас, когда они с Престоном работали вместе, ускоряясь.

Престон застонал, изливаясь в мое горло, и отстранился, когда Техас направил мое тело назад, пока мои ноги не коснулись пола, когда он вошел в меня. Я упала головой вперед в ошеломляющий оргазм, мое тело дернулось, и я выкрикнула его имя. Еще несколько толчков, и он кончил в меня с громким стоном, медленно выходя и нежно скользя рукой по моему позвоночнику, как будто хотел остаться похороненным внутри меня. Я бы не стала возражать.

Техас медленно вышел, оставив меня склонившейся над столом, пока они убирались. Я почувствовала, как Холлис приблизился ко мне. Я приподнялась, чувствуя, как освобождение Техаса стекало по внутренней стороне моего бедра. Он убрал волосы с моего лица, прежде чем наклонился, чтобы встретить мой рот в душераздирающем поцелуе. Мое тело затрепетало, и я знала, что легко смогла бы выдержать еще несколько раундов. Холлис ощутил оргазм своего друга, но, похоже, ему было на это наплевать. Так жарко.

Он отстранился, и я с удивлением посмотрела вниз, издав небольшой смешок, когда он украдкой освободился от одежды. Его член был твердым и готовым, он развернул меня и толкнул в ответ. Я упала на стену и поднялась. Руки Холлиса перенесли мой вес, и я обхватила ногами его талию. Он накрыл мое тело и направил себя прямо в меня, прижимая меня к стене, сжимая мою задницу. Затем он вонзился в меня с такой яростной скоростью, что я вонзила ногти в его плечо.

Он потянулся и прижал меня лицом к стене, держа открытой. Он согнул колени и снова погрузился внутрь, и я снова опустилась на него, замерев, когда он достиг дна.

— Это чувство никогда не угаснет. Я просто хочу зарыться здесь и навсегда остаться привязанным к тебе внутри.

Он застонал. Так романтично.

Холлис напивался в стельку и обычно изливал свои чувства посреди траха. К счастью для него, я знала, что он искренне это имел в виду.

— Двигайся, — потребовала я, вращая бедрами.

Одна его рука оставила мою задницу, когда он взял оба моих запястья и крепко поднял их над моей головой. Я была прижата к стене, когда он медленно выполз из меня и снова погрузился, резкими движениями бедер снова и снова.

Казалось, его не волновало, что теперь мы опаздывали, и он тянул время, чтобы донести это до остальных. Я была в исступлении, пытаясь потереться о стену из-за этого трения.

— Пожалуйста… — я умоляла, зная, что это слово доставляло ему удовольствие. Его тело задрожало от моей просьбы.

Его рука, которая до этого лежала на моей заднице, скользнула между мной и стеной, пока он дразнил меня пальцами, и я застонала, откинув голову назад, когда он поддержал меня.