Мне было лучше одной, как он и хотел. Поскольку он успешно добился этого. Я не могла отрицать, что это тоже выдвинуло на передний план в моем сознании уровень наплевательства.

Пошли они все к черту. Они никогда не поняли бы.

Те сообщения, которые Лиззи прислала мне на днях, были причиной, по которой я пошла искать его, ворвалась к нему в поисках объяснений. Я верила, что он оставил бы ее в покое. Но он связался с ней, потому что мог. Для него нет логических доводов. Я пришла, чтобы научиться этому.

Месяцами она спала с ним.… занималась с ним сексом по собственной воле. Все это было до того, как она рассказала мне об их свидании, или что бы это ни было. Она не знала монстра, который заползал ему под кожу. Что я могла сделать? Я не могла сказать ей, но я могла противостоять ему. Посмотреть, как хорошо это обернулось.

Люди говорили, что любовь должна спасать тебя, выявлять в тебе лучшее. Я громко рассмеялась, в тишине комнаты это прозвучало ровно и резко. Любовь убивала медленно, кусочек за кусочком.

Я знала это слишком хорошо.

Престон, Холлис и Техас назвали меня своим ядом. Они были правы, так оно и было. Но я также была их противоядием. Больше нет.

Я крепко зажмурилась. Я пожелала, чтобы боль в груди ушла, чтобы трещина, которую они пробили, снова открылась и похоронила себя внутри. Как только просачивалось одно чувство, просачивались все остальные. Я не могла с этим справиться.

Последние несколько месяцев это были они, так как и до этого они никогда полностью не расставались. Они были везде, во всем… Они, они, они.

С того момента, как мы встретились, с того момента, как нас соединило нечто большее, чем дружба, и мы почувствовали это первобытное притяжение, эту связь между нами, все это заперто в самых глубоких уголках нас. Я крепко держалась за образ каждого из них, за скрытую напряженность в их глазах, когда я была потеряна, плыла по течению без спасательного плота.

Грязно-коричневый, изумрудно-зеленый, льдисто-голубой.

Эти чертовы улыбки, которые, казалось, созданы только для меня. Они были моей зависимостью, я принадлежала им. Была их, прошедшее время. Я была слишком занята, будучи такой эгоистичной в своих потребностях и желаниях, что не видела, какой хаос создала для окружающих, и я подожгла его, чтобы он мог ворваться и неосознанно поджечь фитиль.

Мне следовало вырвать их, вырезать из своих эмоций много лет назад. Они манипулировали моим разумом и навсегда запятнали мое сердце. Я никогда не оправилась бы. Я этого не заслуживала.

У меня не было никаких сообщений от них троих, ни одного. Я решила стиснуть зубы, взяв свой телефон и набросав сообщение человеку, которому я должна была сообщить в первую очередь.

Милла: Мне очень жаль.

Это было все, что я могла предложить; жаль, что я не могла объяснить подробно, но это было бы невозможно. Отложив телефон с открытой веткой сообщений, я наблюдала, как она переключился на чтение. Загорелся пузырек, показывающий, что он печатал, затем он остановился. Запустился снова, снова остановился. Я прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы успокоиться, когда гложущая тошнота, которую я чувствовала, удвоилась. Я встала, расхаживая взад-вперед.

Я снова посмотрела на свой телефон, увидев, что сообщение, которое он набрал, перестало появляться навсегда.

Соберись с мыслями. Скорее всего, он даже не ответит.

Отвлечение внимания, вот что мне было нужно. Я выключила беззвучный режим на своем телефоне, увеличив громкость, чтобы было слышно в конце коридора, и направилась в свою спальню, разбирая свою одежду и все остальное. Упаковав вещи, которые мне больше не были нужны, я сделала пометку отнести их вместо этого в магазин Гудвилл.

Лиззи ничего от меня не понадобится.

Ей нравилось покупать одежду, которую, как я решила, мне больше не нужна, она всегда говорила, что у кого-то что-то старое, у другого человека что-то новое.

Из соседней комнаты громко пикнул мой телефон, и я бросилась обратно и подняла телефон. Я прочитала это сообщение как последнюю надежду, которая у меня была на него, и две другие упали мне в живот. Слезы навернулись на глаза, но не упали.

Престон: Так и будет.

Я была не просто девушкой, сыгравшей трех королей наследия, я также была девушкой, которая вонзила нож в спину своей лучшей подруге. Предположительно.

Глава 27

Он

АДАМ

Запрет проявлялся не только в форме того, что вы могли пить, вдыхать или потреблять. Одержимость не означала, что вы наблюдаете за объектом своего вожделения каждое мгновение дня. Любовь проявляла себя во всех формах и стилях.

Я стоял в противоположном конце комнаты, ухмыляясь тому беспорядку, который остался после того, кто его нашел. Я наслаждался каждой минутой диктовки его предсмертной записки, пока он лихорадочно набрасывал слова на бумаге, прежде чем приставил пистолет к виску и покончил со своим никчемным существованием, мозговым веществом и кровью, украшающими его стол и отдельные части комнаты.

Жизнь — это игра, ты делаешь стратегические ходы в подходящий момент.

Мой телефон зазвонил, когда я отъезжал от места преступления, я застонал, увидев номер звонящего. Съехав на обочину, я ответил.

— Сэр?

— Это выходит из-под контроля… — он тяжело дышал, пытаясь контролировать свой темперамент. — Ты понимаешь, что ты наделал? Ты сделал двух женщин, которых привык подчеркивать, неподходящими и ничего не стоящими в глазах Павильона!

Итак, их вышвырнут на улицы или убьют.

Не то чтобы меня это волновало. Как он сказал, их использовали, чтобы подчеркнуть известную точку зрения. Я ненавидел этого человека в целом, но уважал его как беспощадного бизнесмена за то, что он культивировал, принося пользу всем нам. Должность, на которой я находился, давала мне некоторую свободу действий, и я принимал управленческие решения о том, что служило мне лучше всего. Я заботился о первом месте, всегда был осторожен.

Я промолчал. Не защищал свои действия, потому что обычно меня не волновало, повлияло ли это на других.

— Повестка дня по этому конкретному вопросу будет выдвинута. Удачи с этим.

Он повесил трубку. Я посмотрел в зеркало заднего вида и усмехнулся, глядя в свои голубые глаза. На шаг впереди.

Спустя несколько часов езды я свернул с главной дороги на частную полосу и затормозил возле современного дома, скрытого от посторонних глаз. Разминая спину, я вышел и схватил свой телефон с консоли, заметив несколько сообщений от одного и того же человека.

Лиззи: Месяцы… месяцы мы были вместе! Как ты мог!? Почему? Она моя лучшая подруга, но что у нее есть такого, чего нет у меня? Все было хорошо, не так ли?

Лиззи: Мне кажется, я люблю тебя.

Лиззи: Давай разберемся во всем. Хорошо? Я уверена, что мы сможем разобраться во всем и стать сильнее вместе.

Адам: Конечно.

Месяцы работы сделали эту девушку одержимой мной. Лиззи отчаянно нуждалась в любви и легко привязывалась. Вот что происходило, когда ты был ниже на тотемном столбе.

Иногда Милла делала все слишком просто, ее слабости позволяли легко устранять цели. Насколько легко было создать трещину между ней и ее лучшей подругой? Слишком просто. Я должен был сделать это много лет назад. Ей стало еще слаще, когда она осознала, что я путался с ее лучшей подругой. Надеюсь, она усвоила урок, что нельзя отдавать то, что принадлежало мне, и оставлять себе. Обычно такое упражнение преподносило ей ценный урок.

Несмотря ни на что, Милла была отмечена, я просто придал ей форму своей.

Сунув телефон в карман, я подошел к двери и осторожно постучал, когда Рита улыбнулась, разрешая мне войти. Я кивнул Бобу, ее мужу. Эти двое были находкой, я доверил им свое самое ценное имущество, и они меня не подвели. Я щедро платил им, а они жили ложью, которую мы все придумали, чтобы увести у тех, кто воспользовался бы тем, что у меня было. Моей слабостью.