Внутренняя буря утихла до приемлемого уровня, который я теперь сдерживал. Я развернул машину и поехал обратно к месту назначения, в кампус. В частности, в Северное крыло.
Милла, я иду за тобой, и тебе лучше иметь хорошее объяснение.
Я сжал кулак и забарабанил в ее дверь, наплевав, что это потревожило бы других соседей. Прошло несколько минут, прежде чем она приоткрылась. Она спряталась за ней, пытаясь избавиться от меня, но этого не произошло. Я широко распахнул дверь, проходя мимо нее, пока она пятилась и хлопала глазами, без необходимости проклиная меня.
Я налил себе пива из ее хорошо набитого холодильника, который казался бессмысленным для употребления только одним человеком. Открутив крышку открывалкой для бутылок, я уселся на диван.
То, что принадлежит ей, принадлежит мне, то, что принадлежит мне — мое, и все в этом роде.
Она стояла лицом ко мне, и гнев отражался на ее потрясающем лице. Скрестив руки на груди, она ждала объяснений, но я некоторое время сидел молча, позволяя своему взгляду щедро блуждать по изгибам ее тела, скрытого под сочетающимися спортивными брюками и свитером. Она выглядела чертовски аппетитно, даже в самой нелестной одежде.
— Черт возьми, в моей одежде ты смотрелась бы еще лучше, — я ухмыльнулся, радуясь мысли о том, что она была бы одета в мою толстовку только с этими длинными ногами, выставленными напоказ для меня.
Она закатила глаза, немного утратив враждебность, но была взволнованной. Я мог сказать, что она не хотела, чтобы я был здесь.
Она осторожно опустилась на диван напротив, но не выказала никаких внешних признаков боли от синяков, о которых упоминал Дэниел. Либо она была опытной актрисой, либо все было не так плохо, как он представлял. Что там он упомянул, за что она это выдала? Фетиш.
Она провела языком по передним зубам, я жадно следил за движением, мой член возбуждался. Неподходящее время.
— Не хочешь объяснить, почему ты ворвался в мою комнату так, словно кампус был в огне? — спросила она, приподняв бровь в ожидании ответа.
— Итак, — сказал я, наблюдая за ее реакцией. — Дэниел сказал мне, что ты была вся в синяках.
Пустота. На ее лице не отразилось никаких эмоций.
— И? — вежливо спросила она.
— И он беспокоился о тебе. Может быть, кто-то причинил тебе боль. Если да, дай мне знать, и я разберусь с этим, — я подался вперед, не сводя с нее глаз.
Покачав головой, она недоверчиво хихикнула.
— Я сказала ему, чтобы он не совал нос не в свое дело. Я говорю тебе то же самое, — она посмотрела на меня равнодушно. — Я объясню тебе, что случилось. Не то чтобы я должна была раскрывать свою сексуальную жизнь тебе или кому-либо еще.
Сексуальная жизнь, да? Пока я рядом, это не будет продолжаться.
Я махнул рукой, чтобы она продолжала, и она фыркнула:
— Синяки, которые он увидел, были от грубой игры. Это было по обоюдному согласию. Как я ему и сказала, это своего рода фетиш. Вот и все.
Это звучало просто, непринужденно. Даже чересчур. Милла была хранилищем, и я знал, что больше ничего от нее не добился бы. Казалось, ей не было больно, просто она была взбешена, когда ее расспрашивали об этом. Честно говоря, я бы отшлепал кого-нибудь за вмешательство в мою сексуальную жизнь. У меня просто было ощущение, что она что-то скрывала, и я поклялся себе, что стал бы внимательнее следить за тем, что она делала и что происходило вокруг нее. Не было никого лучше, чем мои братья и я, кто мог бы погрузиться в неизвестное и разгадать загадку, которой она сейчас была.
Она наблюдала за моими движениями, когда я встал и выбросил пустую пивную бутылку. Я подошел и притянул ее к себе, чтобы обнять, и, черт возьми, было приятно держать ее в своих объятиях. Руки, которые всегда защищали бы ее. Всегда. Даже если я не признавал это открыто вслух.
Она обвилась вокруг моей талии, отвечая на мои объятия, и положила лицо мне на живот, а я стиснул зубы, умоляя свой член не ставить меня в неловкое положение, стоя по стойке смирно прямо в этот момент. К счастью, он послушался. Нежно поцеловав ее в макушку, я высвободился из ее объятий. Я вышел и тихо прикрыл за собой дверь, убедившись, что она захлопнулась, прежде чем решил спуститься по лестнице, а не пользоваться лифтом.
Правда заключалась в том, что эта девушка напугала меня до смерти. А смерть меня не волновала. Я ей совсем не доверял. Милла держала мое сердце в своих изящных руках, понятия не имея, как легко она могла сжать его, намеренно позволяя жизни утекать. Что за хреновая штука? Я бы позволил ей сделать это, если бы это вызвало улыбку на ее лице.
Глава 12
Холлис
Я громко свистнул, Престон и Техас посмотрели в мою сторону, узнав мой свист. Я повелительно вздернул подбородок. Поехали.
К счастью, они прислушались для разнообразия; это было не самое простое превращение в лидера, когда двое твоих лучших друзей постоянно дразнили тебя за это. Они так тщательно испытывали мое терпение, что, если бы был экзамен, на котором были получены высокие оценки, они сдали бы его с честью.
Вдавив педаль в металл, я рванул с места парковки, оставляя за собой облако пыли. Мы покинули лес, где были, ради светской тусовки, просто кучки подражателей, облепленных парой горящих костров. Стандартное поведение студента.
Престон поднял руку, хватаясь за… о, черт, ручку на пассажирском сиденье. Техас сидел позади нас, в середине. Он развалился на заднем сиденье, положив руки на подголовники и широко расставив ноги.
Еще перестань смотреть в зеркало заднего вида, придурок.
Мы подъехали к парковке под штаб-квартирой, проверяя биометрический сканер на предмет безопасности, прежде чем лифт позволил нам безопасно пройти в здание.
Я вошел в конференц-зал, остальные последовали за мной. Крис сидел во главе стола, несколько старейшин были рассеяны, стоя у стен. Я нашел место на противоположном конце стола, лицом к нему.
Техас сел слева от меня, Престон рядом с ним за прямоугольным столом в нашем главном конференц-зале. Остальная часть моей бета-команды заняла свободные места. Я кивнул Майлзу, когда он занял место справа от меня, его глаза были сосредоточены, он ждал наших приказов или информации. За пределами Техаса и Престона он был еще одним самым близким мне человеком, мы были так похожи во многих отношениях.
В молодом поколении — команде Бета-тестирования — нас было десять человек, включая меня. Примерно тридцать человек во всем обществе. Но количество не имело значения, когда у тебя были навыки, приобретенные всеми нами. Сразись с одним из нас? Это был вызов. Со всеми нами? Ты был бы мертв или получил бы мучительный урок. Кроме меня, Техаса, Престона и Майлза, там были Аарон, Джейс, Ронни, Амир, Дрю и Томас.
При посвящении в Сов вам нужно было пройти испытания. Были подняты флажки, и за вами следили на протяжении всей вашей жизни, пока вас не выбрали и не бросили в ситуации, которые просто проверяли вас и боролись за вашу жизнь. Когда вы прошли первое испытание, вы были в деле. На самом деле не существовало если; только два человека когда-либо потерпели неудачу. Они погибли, работая над их завершением. У них не было достаточно стальной воли.
Это доказало, насколько всеобъемлющим был процесс отбора, поскольку набор проводился раз в два года, но, возможно, был бы отобран только один человек. Старейшины были придирчивы не без оснований. Общество было основано в начале двадцатых годов прошлого века и процветало.
То, что твоим родителем был старейшина, не зачисляло тебя автоматически. Техасу пришлось доказать свою состоятельность больше, чем кому-либо другому, поскольку его отцом был Крис Пенн, наш старейшина. Он сидел в одном из руководящих кресел, которые делил вместе с Дорианом Люксом, который решил не заводить собственных детей, но относился ко всем нам как к своей плоти и крови. Он был безмятежностью в анархии Криса.
Мы заключили неофициальные контракты с кучей правительственных и неправительственных организаций. Совы не были хорошими парнями, но и нас нельзя было причислить к плохим; мы сидели в этой мрачной серой зоне. Захоронение тел, санкционированное высокопоставленными чиновниками крупнейших правительственных учреждений, всегда подстегивало мое эго. Они знали и отводили свои глаза благодетеля, ослепленные. Они не могли взять на себя ни капли ответственности. Я понял; некоторые люди не могли смириться с кровью на своих руках, но я не был одним из них.
