— Забавно, — невозмутимо ответила я, закатывая глаза, игнорируя приступ смеха, который невозможно было сдержать. — Посмотри, что ты наделал.

Я провела рукой по свитеру, туда, куда просочилась жидкость.

— Извини, — сказал он.

И все же я не могла злиться на своего друга за его розыгрыш и мою чрезмерно бурную реакцию на него. Я указала на него пальцем.

— Придурок. Больше так не делай.

Я слегка улыбнулась ему и стянула свитер через голову, повесив его сушиться на спинку стула рядом со мной. Одергивая футболку, которая задралась у меня на животе, я надеялась, что Дэниел ничего не заметил, а если и заметил, то не полез бы не в свое дело и проигнорировал бы это.

— Мил… — начал он, но я перебила его, бросив на него многозначительный взгляд и покачав головой.

Ему нужно было игнорировать вспышку синяков внизу моего живота. И не задавать вопросов.

— Не надо, — предупредила я твердым голосом.

Он посмотрел на меня с жалостью в глазах, и я сжала зубы, чтобы не наброситься. Я ненавидела жалость. Это была бессмысленная и ненужная эмоция, которая просто вызывала во мне желание зарычать от гнева, отвергая ее всем своим существом.

У него перехватило горло, когда он отрицательно покачал головой и хотел что-то сказать, но я снова прервала его, солгав сквозь зубы.

— Это по обоюдному согласию.

Больше, ему нужно было больше.

Продолжай настаивать на этом.

— Это фетиш, — я пожала плечами, как будто это ничего не значило. — Но, пожалуйста, не рассказывай об этом всем подряд, — я выдавила из себя ухмылку.

Он с благодарностью купился на это и, смеясь, рассказал мне историю об еще одном странном увлечении своего друга, которое отвлекало от меня внимание.

Извинившись, я ушла, и заскочила в женский туалет, сунув свитер под сушилку для рук. Снова надев его, я проверила свое расписание и отправилась на лекцию на несколько минут раньше, что дало мне время двигаться в неторопливом темпе.

Сегодня я чувствовала себя где-то между эмоциональностью и бесстрастием. Мне не нравилось, что мои чувства настолько не синхронизированы. Иногда я вообще ничего не чувствовала, а иногда чувствовала все сразу. Я не знала, что хуже — утонуть в волнах или умереть от жажды.

Незаметно стащив ланч из столовой, я спряталась в дальнем углу библиотеки, где проглотила его, листая страницы своего учебника по лекциям, впитывая информацию и продвигаясь вперед в учебной программе. Я знала, что возвращение сюда было бы балансирующим актом, и отказывалась допустить, чтобы моя учеба и оценки пошли по спирали вниз и стали платой за двойную жизнь. Мое образование, хотя мне потребовались бы годы, чтобы получить квалификацию, привело бы меня к жизни вдали от Ист-Бэй, что было моей главной целью: убраться подальше от Колдхарбора и тех, кто его часто посещал.

Ухмылка, появившаяся на моем лице, имела прямое отношение к этим мыслям и будущему. Я нарисовала бы красивую картину, и независимо от того, насколько далекой она казалась в данный момент, я бы крепко держалась за нее.

Мой телефон на столе громко завибрировал сообщением, и я схватила его, прежде чем библиотекари ворвались сюда, отдавая свои жизни за святилище мира грамотности. Я вздрогнула. Никогда не связывайся с библиотекарями, они страшные люди.

Лиззи: Сучкаа, где ты? Твоя горничная сказала мне, что ты была в кампусе, так как чувствуешь себя лучше, и мальчик присматривал за тобой во время твоей болезни… кто? Выкладывай.

Черт. Я ответила смайликом с перекатывающимся лицом, прежде чем мои пальцы пробежали по телефону, отправляя импульсивное сообщение, прежде чем я смогла остановить себя.

Милла: Твоей горничной нужно держать рот на замке и не болтать всем подряд, особенно Лиззи, о том, что ты был в моей комнате, иначе начнут распространяться слухи.

Я раздраженно откинулась на спинку стула и задумалась, действительно ли это была блестящая идея, но она сработала прежде, чем я успела ее обдумать.

Он: Я разберусь с этим.

Вздохнув с облегчением, я почувствовала себя немного неловко за горничную, потому что она получила бы взбучку. Но секреты, которые я носила на груди, нуждались в защите больше, чем моя потребность защитить ее от потенциальной потери работы.

Я собрала свои вещи, выбросив остатки обеда в мусорное ведро. Я направилась к зданию, где проходили мои тематические лекции, пробираясь сквозь корчащиеся тела, направляющиеся в свои комнаты. Я скользнула на свободное место, когда другие заняли места вокруг меня. Урок начался, и все остальное отпало, когда я погрузилась в информацию.

Сейчас, больше, чем когда-либо, я чувствовала, как секреты, которые я скрывала, всплывали наружу, желая вырваться из своих рамок, где они были скованы железными цепями. Могла ли я втягивать людей в свои неприятности? Нет. Просто, нет.

Какой бы привлекательной ни была идея обратиться за помощью, это привело бы в движение события, к последствиям которых никто не смог бы подготовиться. К тому же последние два раза, когда я обращалась за помощью, прошли не так хорошо. Я отогнала чувство вины перед полицейским, желая вернуться в прошлое до того, как все это началось, но даже если бы я могла вернуться, мне бы там больше не было места. Я должна была избавиться от иллюзии, что все могло быть по-другому, как бы больно мне ни было это признавать.

Закончив свои лекции на сегодня, я пробриралась сквозь толпу студентов, надеясь, что не было длинной очереди на гольф-багги. Мое тело было измучено, и я просто хотела вернуться в уединение своей комнаты.

Довольно скоро, после недолгого ожидания, один из них освободился, и снова материализовался портье, имени которого я еще не знала. Любой бы подумал, что его наняли непосредственно для меня, что само по себе вызывало беспокойство. Это его рук дело? Послал ли он кого-нибудь, чтобы поближе присматривать за мной? Казалось странным, что он слонялся по кампусу, берясь за самую разную работу, а затем появился в доме мэра на вечеринке.

— Как тебя зовут? — спросила я, осторожно опускаясь на сиденье, изо всех сил стараясь скрыть любой дискомфорт, который я испытывала, на лице.

Судя по оценивающему взгляду, который он бросил на меня, это не сработало.

— Майлз, — хрипло ответил он.

Он завел багги и направил его в сторону моего общежития. Оторвав от себя его взгляд, я выдохнула, сама не осознавая, что задержала дыхание.

Он нервировал меня. Я наблюдала за пейзажем, мимо которого мы проезжали, и чувствовала, что его взгляд постоянно возвращался ко мне, оценивая.

Отвали. Прекрати пялиться, придурок.

Я сдержала слова, которые пытались вырваться у меня изо рта; я знала, что это была тактика отвода глаз, и у меня было сильнейшее ощущение, что он тоже это знал.

Итак, я стиснула зубы, игнорируя невысказанные слова, которые звенели между нами, когда мы прибыли. Я выскочила так быстро, забыв о дискомфорте, что невольно вздрогнула, тихо. Он услышал, конечно, услышал. Открыв рот, чтобы что-то сказать, я поблагодарила его и решительно вошла в здание, не оглядываясь, чтобы увидеть его реакцию.

Глава 11

Престон

Быть мной было благословением. Меня желали: мужчины хотели быть мной, а женщины хотели, чтобы я был в них. Ни слова лжи.

Мое наполовину азиатское происхождение от матери-наркоманки, которая бросила меня, когда я был ребенком — придало загадочности моим чертам лица. А также, конечно, за то, что в динамике нашей группы меня знали как спокойного и симпатичного человека. Они не ошиблись.

При росте шесть футов два дюйма у меня было тело, на которое другие желали, и чернильно-черные волосы, из-за которых мне потребовалась целая вечность и один день, чтобы придать им вид в стиле "Я даже не пытался". И карие глаза, которые видели все.