На газоне, метрах в пяти от стола, стоял страшно довольный собой Степашка. Его великолепные усы и борода трепетали на ветру и глаза смотрели на своих хозяев хитро и победоносно. Позади него, метрах в двух, робко стояла крошечная коричневая такса, Линда. Её чудесная мордочка выражала смесь восторга, любопытство и неуверенность и глаза смотрели так тревожно и вопросительно, что хотелось тут же её приласкать.

— Ну, же, друзья мои, смелее, — повторил папа, откидываясь на стуле и со смехом оглядывая парочку поверх очков. — Подходите к столу и присаживайтесь. Давно о вас наслышаны, мадемуазель Линда. Стёпа много мне о вас рассказывал. Дайте вас теперь рассмотреть поближе.

Степашка ободряюще оглянулся на Линду и подошёл к папе. Линда, неуверенно озираясь, последовала за ним и села за его спиной, с любопытством осматривая новых людей и новый участок, казавшейся ей огромным, потому-то на нём не было заросшего сада.

— Она прелесть, — сказала мама. — Просто чудо. И какие глаза! Линдочка, иди сюда моя девочка, не бойся!

Линда нерешительно потопталась на месте, но всё же не подошла к маме, а застыла в нескольких сантиметрах от её протянутой руки, виляя хвостиком и прижав ушки. Тогда Варя, соскочила со своего стула и сама осторожно приблизилась к таксе, шепча её что-то ласковое. Линда с интересом обнюхала Варину ладонь, вкусно пахнущую сыром и позволила почесать себе нос.

— Можно я дам ей кусочек сыра, — спросил Серёжа.

— Не нужно, — сказал папа. — Не надо кормить чужих собак, даже из самых лучших намерений. Их хозяева могут не обрадоваться, узнав это. Дайте ей немного освоится и не обращайте на неё слишком много внимания, она робеет. Уверяю вас, через 15 минут, они буду носиться тут как угорелые и Линда будет к каждому проситься на руки. Она очень ласковая, это по всему видно.

Но папа ошибался, думая, что Линде потребуется четверть часа, чтобы освоится. Не прошло и пяти минут, как две крупные бабочки закружились над кустом папиных роз, а затем, опустились ниже и запорхали над самым газоном, вальсируя по кругу.

Линда первая заметила непрошенных гостей и бросилась за ними, тявкая неожиданно громко, для своего скромного роста. Степашка поспешил ей на помощь и вдвоём они быстро разогнали бабочек, а после, отбили атаку трёх нахальных стрекоз и любопытных трясогузок, прилетевших посмотреть, что за шум царит на их газоне. Вскоре, забыв про все страхи и приличия, парочка носилась по всему участку, и все покатывались со смеху, потому что оба участника гонок, то и дело спотыкались и летели кубарем. Они так разошлись, что даже влетели на грядку с клубникой и прошлись по ней как два маленьких смерча и, прежде чем мама успела открыть рот, скрылись за домом.

— Безобразие! — сказала мама. — Они мне всё помнут.

— Они сейчас успокоятся, — ответил папа. — С их короткими лапками, они быстро выдохнутся, к тому же, Линда совсем ещё щенок.

— Она такая пухленькая, — восторженно сказала Варя. — Совсем как Степашка, когда его только принесли к нам домой.

— Она очень милая, — сказала мама, — но нельзя давать им волю. Они должны знать, что по грядкам бегать нельзя. Хватит с них газона.

— Ну, что я вам говорил, — произнёс папа. — Вон они идут. На долго их не хватило.

И действительно, Степашка и Линда вышли из-за дома, свесив земли языки и, подойдя к Степашкиной миске с водой, принялись жадно пить воду. Потом (небывалое дело!), Степашка, позволил Линде обследовать его миску с кормом и доесть те крохи, что там оставались.

— Я надеюсь, её хозяева не будут волноваться, — сказала мама. — Нужно отвести Линду домой, пока они не спохватились.

— Конечно, — кивнул папа. — Дай им ещё несколько минут. Всё таки, это её первый выход в свет…

Стёпа и Линда, напившись воды, подошли к столу и устроились в тени жасмина. Линда и вправду оказалась очень ласковой и дружелюбной и все с удовольствием гладили её. Стёпа сидел рядом и довольно ухмылялся, радуясь, что его подружка так всем понравилась.

— Она просто живой восторг, — смеялась мама, лаская Линду. — И она так на меня смотрит, что хочется всё время носить её на руках.

— О, — улыбнулся папа, — можешь мне поверить, таксы владеют искусством взгляда в совершенстве. Они такие притворщики! Помнишь, ту старую таксу у моего дяди, которая, если на улице было прохладно, ложилась на бок и отказывалась идти дальше, будто бы у неё ужасно болели ноги, и её приходилось носить на руках.

— Да, я помню, — сказала мама. — Но при этом, дома она носилась как угорелая, а за кусочек жареной курочки, готова была часами стоять на задних лапках.

— Дяде рассказывал мне, что однажды, когда за окном была жуткая метель, его Тусечка куда-то запропастилась. Он всюду искал её, но нигде не мог отыскать и уже начал волноваться, когда "пропажа" обнаружилась в его спальне. Тусечка не просто спала на его кровати, положив голову на подушку, но ещё и каким-то образом она ухитрилась нарыть себя одеялом! Когда он стал возмущаться, она только приоткрыла один глаз, а потом, повернулась на другой бок и снова уснула!

— Это её он носил во время охоты в рюкзаке? — спросила мама.

— Да, — захохотал папа. — Он посадил её в рюкзак один раз, когда они проходили болото и ей там так понравилось, что с тех пор, она сидела там большую часть времени, спускаясь на землю только чтобы размять лапки. Всем встречным охотникам он вынужден был рассказывать одну и туже историю, что она поранила лапку, но, бьюсь об заклад, все знали, как обстоят дела на самом деле.

— Смотрите, они целуются, — вдруг закричала Варя, показывая на Степашку и Линду..

— Собаки не целуются, моя дорогая, — немного сконфуженно сказала мама. — Они просто обнюхивали друг дружке мордочки. Но, я согласна с тобой, это выглядит очень трогательно.

Надо отдать должное Линде, она не стала злоупотреблять гостеприимством своих новых друзей. Облизав всем руки, и ещё немного повозившись со Стёпой на газоне, она встала, отряхнулась, в последний раз посмотрела своими чудесными глазами на своих новых друзей и затрусила обратно, к забору и Стёпа, как настоящий кавалер, отправился её провожать. Они снова обнюхали друг другу мордочки на прощанье, чем вызвали очередное умиление мамы и Вари, и Линда нырнула в дыру в заборе, а папа, тактично державшийся в стороне, во время их прощания, решительно закрыл лаз в заборе прямо перед носом Степашки.

— На сегодня всё, дружок, — сказал он строго. — Ты и так перевыполнил программу. Только посмотри на клубнику? Разве я тебе не говорил, что по грядкам бегать нельзя?

Степашка виновато повесил голову и посмотрел на папу из-под бровей.

— Знаю, знаю, — смягчился папа. — Ты забылся в пылу погони, такое бывает. Но учти, в следующий раз я тебя накажу, так и знай. Всё, беги, Шатурский Казанова!

Стёпа побежал в свои любимые заросли смородины и улёгся на прохладную землю.

"Кажется, Линда всем понравилась, — думал он, разглядывая крохотного паучка, путешествовавшего по его носу. — И ей всё понравилось на моём участке. Какие же у меня всё-таки хорошие хозяева! Хотя, конечно, если бы дедушка был здесь, он бы точно угостил нас сырным пирогом, уж будьте уверены!.."

В это самое время, на втором этаже дома, под полом папиного кабинета, также кипели нешуточные страсти. Доски, которые Счастливчику предстояло обгрызть, чтобы расширить свой лаз, оказались прочнее чем малыш думал, но главным препятствием, как ни странно, оказалась, обычная пыль, которая годами нетронутой лежала подполом. Через пару минут "грызни", у малыша страшно зачесались глаза и защекотало в носу. Он не мог долго терпеть это и прервав свою работу, громко чихнул, и не просто, а целых шесть раз подряд.

"Фу, какая невкусная пыль, — подумал он, потирая лапками свой розовый носик и снова принимаясь за работу. — И глазки чешутся. Хорошо ещё, что я могу их закрыть — тут всё равно темно, но вот мой нос…"

Счастливчик поработал ещё пять минут и снова прервал свой труд и на этот раз, он чихнул не много ни мало, а 11 раз подряд!