Папа дописал остальные буквы и передал получившуюся таблицу Варе.

А — Я

Б — Ю

В — Э

Г — Ь

Д — Ы

Е — Ъ

Ё — Щ

Ж — Ш

З — Ч

И — Ц

Й — Х

К — Ф

Л — У

М — Т

Н — С

О — Р

П — П

Р — О

С — Н

Т — М

У — Л

Ф — К

Х — Й

Ц — И

Ч — З

Ш — Ж

Щ — Ё

Ъ — Е

Ы — Д

Ь — Г

Э — В

Ю — Б

Я — А

. —,

, —.

! —?

? —!

— Вот, собственно и всё, — улыбнулся он. — Правда, просто?

— И это всё нужно запомнит? — встревожено спросила Варя.

— Не сразу, — успокоил её папа. — Пока, можно использовать этот листочек, но, прошу тебя, храни его в очень надёжном месте и никогда не оставляй его у открытого окна, потому что сороки всегда где-то поблизости.

— Хорошо, — сказала Варя, беря шифр. — А что им можно писать?

— Для начала, что-нибудь простое, — ответил папа. — Что бы потренироваться. Ну, к примеру, вот:

Он покрутил карандашом в воздухе, а после написал на обратной стороне листа следующее.

— Вот, — сказал он. — Читай, что здесь написана.

— Чепуха какая-то, — сказала Варя, крутя листочек в руках.

— А вот и нет, — засмеялся папа. — Попробуй прочитать это, используя свой шифр.

Варя взяла листик и вскоре, к своему восторгу прочитала написанное.

— ВАРВАРА, БЕРЕГИСЬ СОРОК! — закричала она. — Тут написано, Варвара, берегись срок!

— Совершенно верно, — улыбнулся папа. — Теперь ты понимаешь, в чём суть?

— Да, — сказала Варя, сияя от счастья и гордости.

— Теперь мы можем обмениваться секретными посланиями, — сказал папа, — а когда тебя примут в Орден, (а им теперь просто некуда деваться!) то у меня буду для тебя и Серёжи разные тайные задания…

— Какие? — спросила Варя. — Опасные?

— Увы, я не могу тебе ничего пока рассказать, — твёрдо ответил папа.

— Но почему? — расстроилась нетерпеливая Варя. — Я же знаю шифр!

— Это верно, — согласился папа. — Ты уже знаешь немало, но официально, ты ещё не принята и не забывай, ты должна принести ночную клятву.

— Точно, — вздохнула Варя, — клятва… Я и забыла.

— Такие вещи нельзя забывать, — сказал папа серьёзно глядя на Варю. — Клятва, это навсегда. Особенно ночная. И вот ещё что, чуть не забыл…

— Пап, — вдруг сказала Варя. — По-моему ты забыл про свой суп.

— Боже мой, — воскликнул папа и кинулся на кухню, которая была полна дыма, а выкипевший суп превратился в жаркое.

— Надо скорее всё убрать и проветрить, — в панике закричал папа, бегая по кухне с дымящейся кастрюлей. — Если мама увидит это, то никакое тайное общество нам не поможет! Никакое!

— Уже не успеем, — покачала головой Варя, глянув в окно кухни. — Вон мама с Серёжей возвращаются.

— А если запереть дверь и сказать, что замок заело? — предложил папа, который оставил кастрюлю и пытался теперь разогнать полотенцем дым.

— Она всё равно догадается, — сказала Варя. — Давай лучше сразу сдадимся.

— Сдаваться?! — воскликнул папа, на секунду опустив полотенце. — Никогда! Это совершенно исключено. Со-вер-шен-но. Нет. Другое дело, заключить мирный договор.

— А как это? — спросила Варя.

— Мы признаемся, что забыли про суп, всё уберём, а за это нас простят, — объяснил папа.

— А разве это не одно и тоже? — удивилась Варя, которая была наблюдательной девочкой.

— Это совершенно разные вещи, — горячо убеждал её папа. — Уверяю тебя. Огромная разница! Это как яблоки и апельсины, и то и то другое вкусно, но совсем по-разному.

— Ну, хорошо, — согласилась Варя, хотя так и не поняла, в чём была огромная разница, если в обоих случаях они были виноваты. — Давай тогда сразу заключим мирный договор.

— Да, пожалуй, — сказал папа, опуская бесполезное полотенце. — Правда, тут есть одна загвоздка…

— Какая? — поинтересовалась Варя.

— Мама может не захотеть заключать мирный договор, — сказал папа, обречённо усаживаясь на стул — и тогда нам конец…

— Ничего, — успокоила папу Варя. — Мама добрая. Она привыкла…

— Да, — согласился папа, осматривая почерневшую кастрюлю. — Но когда-нибудь, она точно отдаст нас сорокам!

— Вы можете ничего мне не говорить, — сказала мама с порога. — Я ещё на лестнице всё почувствовала. Все целы?

— Да, — сказала Варя. — Только кастрюля немножко сгорела… Совсем…

— Хорошо, что не квартира, — как-то очень спокойно ответила мама. — Знаете, я уже ничему не удивляюсь в этом доме, ничему. Пожары, наводнения, цунами, диковинные звери, я ко всему привыкла. Я иногда думаю, что приди я домой и застань я тут двух бенгальских тигров, я бы ничуть не удивилась, а пошла бы в магазин за мясом.

— Прости, — сказал папа, который предпочёл бы быть наказанным, чем видеть маму в таком состоянии. — Это моя вина. Мы исправимся…

— Вы неисправимы, — сказала мама, — и я, похоже, тоже от вас заразилась…

— Что ты имеешь ввиду?

— Сама не знаю как это получилось, дорогой, — сказала она, — но твои брюки, от того нового костюма, который ты купил взамен порванного во время спасения котёнка, они… Как бы это сказать…

— Что с ними?! — воскликнул папа.

— Я забыла на них утюг… — ответила мама, делая скорбное лицо. — Ума не приложу, как я могла это сделать. Заговорилась по телефону с бабушкой, а когда увидела, то… Тебе нельзя в них завтра идти. В них вообще больше нельзя ходить. Я их выбросила. Ты не сердишься на меня?..

Папа переглянулся с Варей.

— Вот видишь, — сказал он, — главное никогда не сдаваться!

— Да, — согласилась Варя. — Только в чём мы теперь будем варить суп?..

День прошёл незаметно. Как обычно, дедушка несколько раз спускался в подвал к Счастливчику, чтобы проведать его, покормить и немного поиграть. Малыш был рад его компании и с удовольствием ощупывал карманы дедушки, который, вспомнив, что это доставляет Счастливчику удовольствие, стал наполнять их разной всячиной, и они топорщились как щёки у хомяка. Связки старых ключей, прищепки, диковинные монеты, шарики от подшипников, болты, гайки и даже небольшой степлер перекочевывали из карманов его брюк в цепкие лапки малыша. Все вещи тщательно экзаменировались и, как правило, сразу же разделялись на три категории: сокровища, интересные и хлам. К сокровищам относились все без исключения ключи, любые вещи которые можно было катать по полу, будь то блестящий шарик от подшипника или старый каучуковый мячик, мелкая бижутерия и т. п. Все эти вещи осматривались с особым вниманием по многу-многу раз, и с трепетом перекладывались в «надёжное место», которым мог быть тот же самый карман, из которого они были вынуты, но предварительно скрупулёзно вычищенный и внимательно исследованный на предмет дыр и прочих неожиданностей. В категорию интересные попали степлер, зажим для галстука, шпингалеты, ситечко, старая пряжка от ремня, монеты, которые, сначала, были отобраны в категорию сокровища, но, ввиду того, что катились неуверенно и часто падали, были разжалованы рангом ниже. Интересные предметы складировались в углу дивана, но редко удостаивались повторного осмотра, т. к. сокровища были важней… В категорию хлам, как и прежде, неизменно попадали все виды канцелярских скрепок, которые вызывали у Счастливчика бурное отвращение и приступы гневного фырканья. Скребки безжалостно швырялись на пол, а после, пока дедушка не подбирал их и не уносил с собой, брезгливо обходились стороной. Туда же летели авторучки, карандаши, болты, шурупы и все виды бельевых прищепок, которые только смог откопать дедушка. Небольшая заминка случилась с костяным брелоком для ключей в виде слона. По началу, Счастливчик определил его в сокровища, но после повторного осмотра, брелок был выброшен как хлам, однако, спустя некоторое время, был поднят с пола и перенесён к интересным вещам, где и был забыт. Но никакое сокровищене могло сравниться со стеклянным яйцом, спрятанным под диваном. Счастливчик столь ревностно оберегал его, что если в разгар игры появлялся дедушка, он прятал его обратно под диван и не вынимал его до тех пор, пока тот не уходил.