Словно степной волк и могучий медведь, сошлись друг с другом супротивники. Силён лесной великан, за один удар может перебить хребет волку, но и тот непрост. Изматывает он медведя неожиданными наскоками, нанося мелкие раны. Не смертельны они, но скоро уже могучий зверь, теряет силы, истекая кровью.

Ещё удар, щека хана окрасилась красным, еле успел он уклониться от меча Могуты. Губы Илдея тронула злобная улыбка, за спиной воеводы появился лучник. Не чует опасности старый воин, не ожидает нападения из-за угла. Тонко тренькнула тетива, полетела стрела к цели, рассекая воздух. Пробила кольчугу, попав Могуте в спину. Лишь удивлённо раскрылись глаза воеводы, ни стона не вырвалось из сжатых губ. Он оглянулся, ища второго противника. В этот момент подскочил к нему Илдей, всадив нож в спину. Багряная кровь заструилась из-под кольчуги, орошая землю. Могута покачнулся. Вновь натягивает тетиву степняк, да только не видит, что подходит к нему Варвара, цепь беззвучно набирает разбег, лицо воина рассекает ярко-алая полоса, тихо оседает он на землю. Илдей уже не замечает ничего вокруг, его сердце ликует. Побеждён враг!

Тихо, словно тень из преисподней, встаёт позади хана Милава, неслышно пробралась она за юртами, в тот момент, когда настигла воеводу стрела. Илдей в исступлении омывает лицо кровью старого воина, когда ему в шею впивается нож, пропарывая ярёмную вену и вонзаясь в горло. Толчками, повинуясь биению сердца, хлынула алая водица из раны, схватился за шею Илдей, ищет глазами обидчика. Взор его встречается со взглядом гордой княгини. Расширились зрачки, что-то шепчут губы, но лишь бульканье вырывается из горла. Замерев на мгновенье, хан замертво падает на землю, невидящими глазами глядя в небеса, что не захотели сжалиться над ним.

- Хан мёртв! – разнеслось над полями, выпучив от страха глаза, конник, что пытался спрятаться за юртами, смотрел, как остатняя искра жизни угасла в глазах его предводителя.

Эта весть стала последней каплей - печенеги дрогнули и бросились врассыпную: пусть каган сам воюет с проклятыми русичами, а им дороги их жизни! Опостылела степнякам Вежа, её непокорные жители, гиблые леса, суровые зимы.

Раздался победный клич дружины. Не стали они догонять петляющих по степи печенегов. Не нужны рабы вольному городу, а добить трусов не поднимется рука.

С плачем и радостными криками приветствовали ратников полонянки, девушки, утирая слёзы, выбирались из своих укрытий, спешили навстречу родным людям. Совладав со своими чувствами, бросились они на помощь дружинникам, помогая снять тяжёлые кольчуги, перевязывая бинтами, что ждали своего часа в поясных сумках.

Не время пока для отдыха, окончен бой, но надо отыскать раненых товарищей, что могли сгинуть, не выбравшись из-под тел павших печенегов. Долго бродили по месту кровавой бойни дружинники и освобождённые пленники. Кто-то пригнал пару телег из ставки, грузили на них ратников, что были в беспамятстве. Разломали ненавистные юрты, сложив из них краду для степняков. Стаскивали к будущей братской могиле тела печенегов. Скоро появился первый дымок, огонь робко, словно пробуя на вкус, лизнул края войлока. Пробежал по сухим перекрытиям и принялся за пиршество. Буйно взметнулись лепестки огненного цветка, превращая ставку горделивого хана в унылое пепелище, где ещё много лет не будет расти ни единой травинки.

Перед костром на паре деревянных кольев распласталось тело Илдея, остекленевшие глаза глядели на степь. Отказали ему в посмертии ратники, не простили безвинных смертей…

Осторожно, стараясь не растревожить раны, перенесли Могуту на телегу, жив воевода, вот только дыхание рваное и едва заметное, впал он в беспамятство от потери крови. Аккуратно сняв кольчугу, один из дружинников перевязал раны бинтами, пропитав их целебными отварами, шепча тихо слова благодарности:

- Ай да княгинюшка, подсобила, да как! Авось и выживет наш воевода…

Долгим было возвращение в родной город. Дружинники, посадив на коней полонянок, вели скакунов в поводу, с трудом передвигая ноги. Укутав плащами девушек и женщин, ёжились на холодном ветру. Но сердца горячо бились в груди. Победа! Повержен враг! Надолго запомнит каган, как могут биться русичи.

- Братцы, - раздался окрик одного из гридней, - глядите, что это там?

Он указывал на странного путника, что, согнувшись, семенил через поле.

- А ну-ка, ведите его сюда!

Быстро оседлав коня, один из воинов нагнал странного перебежчика и, понукая его копьём, направил к войску.

Княгиня, ехавшая впереди дружины, ахнула, когда скинули капюшон с лица пойманного:

- Да это же Лазарь! – гнев засветился в прекрасных глазах Милавы, - византийский прихвостень хана, - подъехав, плюнула в лицо мужчины.

- Что делать прикажешь, княгиня? – обратились к ней гридни.

- Не убивайте его, пусть идёт с нами в Вежу, - глаза женщины злобно сощурились, - там придумаем для него наказание.

Ещё день мучилась в неведении.

Вечером, очнувшись от тяжёлого сна, со стоном поднялась с кровати. Подскочила Алёнка, помогая встать. Дана принесла отвар, исходящий ароматным паром. Кое-как одевшись, спустилась, но вестей всё не было.

Как там мои дружинники? Сколько уцелеет их в бою? Кусая губы, мерила шагами пустую сейчас трапезную.

Чернавка пыталась меня утешить:

- Княгинюшка, не терзайся ты так. Вели, я принесу тебе поесть. А может, брусничной воды с блинами отведаешь?

- Спасибо, Алёнушка, не до еды мне. Кусок в горло не лезет.

Грустно вздохнув, чернавка смахнула набежавшую слезинку:

- Все сейчас ждут, вернутся ли воины. Что будет дальше?

С улицы раздались крики, распахнув оконце, выглянула наружу. Там, залетев во двор, конник кричал во всю глотку:

- Идут! Возвращается дружина! Победа!

Заметались девушки, готовя всё для встречи ратников. Разожгли костры. Терем огласили радостные голоса.

Одевшись, я поспешила вниз, самой мне хотелось встретить у ворот славных воинов. Душа, освободившись от груза переживания, взмыла в бездонное стремительно темнеющее небо. Хотелось петь и кричать от радости, кружась под светом звёзд.

Велев приготовить для себя сани, нетерпеливо прохаживалась по двору. Мороз, вспугнутый кострами, отступил за пределы двора, не терзая своими ледяными руками радостных людей.

Наконец, мы помчались мимо домов, где все ждали вестей об исходе битвы.

Ворота в Вежу были распахнуты, за первым валом виднелись усталые воины, они медленно шли к городу.

Оставшиеся на воротах гридни поспешили навстречу. Хлестнув лошадку, мой возничий обогнал их, направляясь к войску.

Впереди на коне ехала высокая, статная, очень красивая женщина с измождённым лицом. Завидев меня, глаза её распахнулись, засверкали в них слёзы. Спрыгнув с коня, она кинулась навстречу, протянув ко мне руки. Я в смущении спустилась с саней, не зная, как себя вести.

- Доченька… - женщина обняла меня, крепко прижав к себе, - долгое время думала, что мертва ты, как и братья твои. Недавно воины обмолвились, что выжила в тот день моя Настенька…

Из её глаз хлынули слёзы, она покрывала моё лицо поцелуями, снова и снова меня разглядывая. Так вот какая она, моя матушка!

Я обняла её в ответ, не смея сказать и слова, боясь выдать себя. Неужто мать не отличит родную дочь от самозванки? Вдруг Милава качнулась, ей явно стало дурно, всё пережитое, встреча со мной – не каждый подобное напряжение выдержит, мы быстро взяли её под руки и усадили в сани, так и доехала она до детинца.

Я же подошла к дружинникам, глазами выискивая Могуту. Не видно было дядьки, сердце тревожно кольнуло:

- А где же воевода, почему не едет он навстречу? Или случилось что? – обратилась я к ближайшему гридню.

Тот, опустив голову, грустно вздохнул:

- Тяжко ранил его подлый Илдей.

Сердце замерло:

- Где он? – выдохнула я, едва разомкнув губы.