Вот уже виднеется стан, проступают в морозном воздухе очертания юрт, видно, как дозорные поднимают по тревоге оставшихся в ставке воинов. Илдей разворачивает своего скакуна, дальше отступать некуда, среди шатров бой будет сложнее. Перед ним приостанавливаются первые ряды воинов, за ними придерживают своих коней и остальные.

Могута сдерживает своего скакуна, подавая знак дружинникам для готовности к битве. В глазах воеводы нет страха, он долго шёл к этому моменту, может смерть и найдёт его сегодня, но он успеет принести ей богатые дары.

Ратники с полуслова понимают своего старшого, с полувзгляда. Молча встают в боевой порядок. Разворачиваются степняки, стараясь остановить панику в своих рядах. Русичи ждут. В спину бьёт только трус, не по нутру это вежинцам, честным должен быть поединок, лицом к лицу с врагом, от которого столько времени защищали их стены родного города, теперь их черёд, оборонить свою землю, изгнав из неё чужеземцев.

Илдей объезжает своих воинов: боевой дух их сломлен, страх застыл во взгляде. Хан видит это, ведь не в первый раз ему идти на бой. Проехав вдоль незримой черты, где прошла граница его и вежинского войска, он застывает чуть в стороне.

Могута вытащил свой меч, лезвие засияло на солнце, двинулись дружинники на неприятеля, с решимостью в широко распахнутых глазах, с хмельной усмешкой.

Завязался бой, стихли все звуки: неслышно больше щебетания птиц или песни ветра, что летает над пустынными полями, только лязг мечей и стоны умирающих, срываются с уже начинающих холодеть губ, визг и ржание напуганных и раненых лошадей, глухой стук их копыт, который звучит, словно биение заполошного сердца.

Замерло всё и в ставке, в испуге попрятались женщины и дети в лесной чаще. С нетерпением, кусая до крови губы, следят за поединком пленники. Вот уже у некоторых из них в руках видны камни, с коими нападают рабы на своих неудачливых и растерянных хозяев. Битва за свободу также безмолвна, всё меньше слуг хана остаётся среди юрт. Тут и там тишину разрывает лязг металла – это рушатся оковы, держащие полонян в плену.

Кровавая сеча в разгаре, меч Могуты, не зная устали, рубит направо и налево, вдоволь его верный клинок испробует сегодня вражеской крови. Воевода не чувствует боли и усталости, тело, словно в молодости, поёт от переполняющей его силы, рядом с ним сражаются ратники, ловко орудуя боевыми топорами и мечами. Кто-то не выдерживает натиска, сшибаются грудью кони, неудачливый всадник летит на землю, тяжело поднимается и продолжает бой уже там.

Обрываются нити судьбы в руках богини-пряхи, не все дружинники вернутся сегодня домой. Но даже если последний из ратников сложит на этом поле свою голову, не бывать здесь больше ставки Илдея!

Хан наблюдает за битвой чуть поодаль, не дело ему пачкаться в крови, для этого есть его воины. Страх пробирается своими щупальцами под кожу, проникает в каждую клетку тела, нашёптывает в уши, что пора бежать, пока ещё есть возможность. Зябко ёжится Илдей, оглядывается по сторонам и замечает, что больше нет его верных слуг, оставшихся караулить полонян. Сзади на его войско движутся пленники, их глаза пусты, как у мертвецов. Ужас стальной иглой пронзает сердце, заставляя отступить перед теми, над кем так долго издевался: в руках бывших узников нет оружия, но хан понимает, что сейчас они могут убить даже голыми руками.

Печенеги замечают у себя в арьергарде наступающих на них пленников, раздаются крики, воины мечутся в страхе, не замечая, что те не вооружены и вместо кольчуги на них простые, стёртые до дыр, старые рубахи.

Вот не выдерживают чьи-то нервы - бросает всадник своего коня в галоп, стараясь выбраться из жаркой схватки, покинуть чужую землю, не думая о том, как доберётся до родных краёв. Унося свою жизнь подальше от мечей и топоров суровых русичей.

В шатре, где ютились полонянки, слышен гневный голос Варвары:

- Ну же, Милава, придумай что-нибудь, избави меня от оков.

Женщины уже слышат, как поёт им сталь о свободе, обещая скорое возвращение домой…

Княгиню не зря боялась вся дворня, сурово одёргивает она воительницу:

- Молчи, чего орёшь, словно безумная? - и в спешке покидает юрту. Озирается по сторонам, в поисках чего-то подходящего, чем можно разомкнуть оковы. Её взгляд натыкается на раненого крестьянина, который утирает кровь с рассечённого лба:

- Вставай, не время зализывать раны, помоги пленницам!

Звонкий голос Милавы, тон, не знающий возражений, заставляет мужика преодолеть боль и растерянность. В следующее мгновение он уже на ногах, ожидает указаний своей княгини.

Вместе им удаётся разбить одно из звеньев цепи. Покидают они опостылевший стан, спеша на звуки сражения.

Варвара наматывает остатки оков на ладони, её ноздри гневно раздуваются, кровь приливает к лицу. Пьянит так внезапно обретённая свобода. Воительница устремляется к печенегам.

Вот мимо гонит свою лошадь степняк, спасаясь от наступающих ратников. Женщина стаскивает его с коня, одним ударом вышибая дух. Глаза её страшны. Не поляница сейчас идёт по стану, сама Морана ведёт свою дочь, собирая кровавые дары. В страхе расступаются перед ней всадники, могучая дева, что может силой сравниться со славным витязем, неумолима. Цепями сбивает она конников, сокрушая их черепа словно перезрелый овощ. Дурманит её запах крови, похожа она на страшных берсерков, что могут часами биться, не чувствуя боли и усталости, нагоняя ужас на своих врагов…

Княгиня, стоя перед схлестнувшимися в битве войсками, ищет глазами Илдея. В руках её зажат нож, не покинет Милава стан врага, пока не отплатит хану за своё унижение и боль. Пусть сама погибнет в схватке, никто не ждёт её дома, нет больше любимой семьи, но и жестокий варвар не отыщет дороги обратно. Дух его будет вечно скитаться над полями, проклиная тот миг, когда он ступил на землю русичей.

Впереди мелькнул знакомый силуэт, да это же Могута! Жив славный воевода, надежда переполняет сердце княгини. Не полягут сегодня дружинники на ратном поле, вернутся с победой домой! Отвага предводителя всегда передаётся каждому бойцу –не устоять сегодня печенегам!

Илдей, опасливо озираясь, понукал заупрямившегося коня:

- Ну же, трусливая скотина! - хан уже видел, что сбегают его воины с поля боя, не одолеть им вежинцев. Не станет он дожидаться исхода, заберёт казну и пусть несёт его верный скакун прочь отсюда. Степь широка, дорога к кагану теперь для него закрыта, но есть много городов, где может он жить безбедно до конца жизни.

- Стой, собака! – над полем разнёсся яростный рык.

Могута мчался за Илдеем, в гневе потрясая мечом. Хан, ударив пятками коня в бока, припустил между юрт, стараясь затеряться от глаз ненавистного воеводы.

- Стой! – могучий голос звучал за спиной, заставляя Илдея вжимать голову в плечи, припадая к шее коня.

Могута, на скаку сняв с луки седла увесистый щит, швырнул его в спину удирающего хана. Тяжело, словно куль, слетел с коня Илдей. От удара о землю у печенега из груди вышибло воздух, потемнело в глазах, во рту явственно проступил привкус крови.

Тяжело поднялся он, ожидая своего противника.

Воевода спешился:

- Биться будем, Илдей, - голос его был грозен и неумолим, - хватит бегать, точно заяц.

Хан злобно оскалился:

- Воля твоя, старик, - кривая сабля свистнула, рассекая воздух.

Зазвенели клинки, дрогнул хан от силы удара русича, но выстоять смог. Обрушился на него Могута словно былинный богатырь. Илдей отскочил в сторону, перевести дух. Грозно хмуря брови, тяжёлой поступью шёл на него воевода. Казалось хану, что даже земля вздрагивала от звука шагов ненавистного соперника. Снова сошлись воины в поединке, Илдей ловко уворачивался от ударов Могуты, недаром поставил его каган ханом, не всегда его жизнь была сытой и спокойной. И ему пришлось участвовать в набегах, много сражений он прошёл. Не счесть, скольких мужей, женщин, стариков и детей погибло от его руки. Только воевода не плачущее дитё и не девица, что дрожит от одного вида кочевников. Не напугать его дикими криками и взмахами сабли.