— Мне так жаль, Алисия. Следовало настоять на своём и оставить тебя на Сицилии. Я должна была...

— Нет. — Юная француженка крепко прижималась к ней, но голос её звучал твёрдо. — Я хочу быть с тобой.

Джоанна сделала единственное, что могла, и села рядом, гладя девочку по белокурым прядям и пытаясь не думать о том, что случится с Алисией и прочими женщинами, если им предстоит оказаться в руках Исаака Комнина. Ей самой и Беренгарии едва ли стоит опасаться насилия — повреждённый товар лишается цены. Но кто защитит Мариам, Беатрису, Елену или Алисию?

Когда Беренгария разыскала Джоанну, солнце медленно клонилось к закату. Королева стояла у борта, глядя на волны, окрашенные в нежные розовые и бледно-лиловые опёнки. Некоторое время они стояли молча.

— Там, в Баньяре, мать передала мне сказанные однажды отцом слова, — начала Джоанна. — Что короли играют в шахматы жизнями других людей. Так поступают и королевы, Беренгария. И королевы тоже...

— Я уверена, что всё для нас закончится хорошо.

Беренгария не бралась утверждать, верит ли сама себе, потому как это жуткое плавание было совсем не тем, что представлялось ей в тот день, когда отец просватал её за английского короля. Всё пошло не так, словно Всевышний отвратил от них свой лик. Но истинная вера не колеблется, будучи подвергнута испытанию. Поддавшись отчаянию, она предаст Господа, себя саму, мужчину, с которым обручилась.

— Да, я уверена, — заявила она со всей твёрдостью, на какую была способна, и Джоанна грустно улыбнулась в ответ, радуясь, что брат избрал себе в жёны такую храбрую девушку.

Неожиданный оклик заставил всех поднять глаза на мачту, где весь день сидел дозорный. Матрос вытянулся вперёд так сильно, что рисковал свалиться.

— Вижу парус на западе!

Прошла, казалось, вечность, прежде чем люди на палубе тоже разглядели большой чёрный корабль, рассекающий волны под облаком надутых парусов. Когда вперёдсмотрящий доложил ещё о двух судах, по бусу прокатилось радостное возбуждение — с таким подкреплением им наверняка удастся одолеть галеры Исаака!

Люди смеялись и обнимались, моряки взбирались на снасти, чтобы лучше видеть, а собаки Джоанны залаяли как-то хрипло, будто разучились это делать.

— Вот видишь, — сказала Беренгария с лучезарной улыбкой. — Бог услышал наши молитвы.

— Да, услышал, — согласилась Джоанна, потому как глупо было бы оспаривать факт. По избавиться от крутящегося в голове вопроса было труднее, чем не дать ему сорваться с губ: «Где был флот? Где был Ричард?»

Всё произошло так внезапно, что показалось поначалу обманом зрения. Минуту назад на западе не было ничего, кроме моря, неба, да двух кораблей, лавирующих против ветра. А теперь весь горизонт, насколько хватало взора, заполнили паруса. Минутное ошеломление сменилось ликованием, и всю оставшуюся жизнь эти люди будут клясться, что никогда не переживали радости избавления большей, чем в то майское воскресенье у побережья Кипра.

Первыми были остроглазые моряки.

— «Морской клинок»! Королевская галера! — раздался крик.

Но женщины Ричарда хотели видеть судно сами и, почти не дыша, ждали, пока не разглядели его, этот длинный, похожий на норманнский драккар корабль с красным в свете закатного солнца корпусом, с наполненными ветром парусами и развевающимся на мачте штандартом с королевским львом Англии.

Беренгария не могла оторвать глаз от этой благословенной галеры.

— Это похоже на чудо, Джоанна, — восхищённо промолвила она. — Ричард появился именно в тот миг, когда мы больше всего нуждались в нём.

Королева хохотнула сдавленно:

— У Ричарда всегда был дар к драматическим появлениям, но на этот раз он превзошёл самого себя!

Как только Ричард спрыгнул на палубу, Джоанна отошла назад, чтобы сначала он поздоровался именно с Беренгарией.

Но беспокоилась она напрасно. Забыв свою испанскую чопорность, девушка кинулась в объятья жениха. Потом Ричард обнял Джоанну, потом снова Беренгарию, на этот раз запрокинув её голову в поцелуе, который обжёг ей губы, заставив раскраснеться и запыхаться. Когда король внимательно посмотрел на сестру, с его уст сорвался невольный возглас, а ладонь до боли стиснула её руку.

— Джоанна, бог мой!

— Я чувствую себя не так скверно, как выгляжу, — торопливо заверила она его. — Честное слово, уже иду на поправку. Но где ты был, Ричард? Мы едва с ума не сошли от беспокойства!

— Мы десять дней проторчали на Родосе, поджидая отставшие суда. Я отрядил галеры высматривать заблудших овец, и это потребовало времени, — ответил он, улыбнувшись.

Помимо прочего с ним случился приступ лихорадки, терзавшей его уже много лет, однако упоминать об этом он не стал, потому как с недугами боролся одним способом — старался, когда мог, не замечать их.

— В среду мы наконец отплыли и пришли бы сюда раньше, не задержи нас шторм в Саталейском заливе. Ветром нас отогнало назад.

Говоря, Ричард устремил взгляд мимо женщин на баррикаду на пляже и обломки разбившихся кораблей.

— Со мной не весь флот, но сдаётся, прибыл я как раз вовремя, — сказал он, — Что тут происходит?

Последний вопрос был обращён к Стивену де Тернхему, но Стивен уже оценил авторитет Джоанны и почтительно предоставил отвечать ей.

— Три наших корабля разбились, налетев на скалы, среди утонувших числится твой вице-канцлер, — с болью доложила королева, зная, что опечалит брата. — Это бус Гуго де Невилла. Его и Стивена послал нам Господь — они делали всё, чтобы защитить нас в очень сложных обстоятельствах.

Взгляд короля посуровел:

— Расскажите-ка про эти «сложные обстоятельства».

Теперь Джоанна уступила Стивену честь поведать про схватку за освобождение пленников. Ричард слушал в зловещем молчании, потом потребовал от Роже д’Аркура дать отчёт из первых уст о своём заточении. Он даже Петроса расспросил об увиденном в Аматусе. После чего подошёл к борту и смотрел некоторое время на берег и на низкосидящие греческие галеры. Когда король повернулся, все единодушно выдохнули с облегчением, видя, что смертоносная ярость направлена не против них.

— Немного требуется отваги, чтобы истязать полдюжины переживших кораблекрушение и угрожать беззащитным дамам, — сказал Ричард. — Теперь посмотрим, как понравится Исааку иметь дело со мной.

Май 1191 г.

После прибытия королевского флота бус с женщинами рискнули подвести ближе к берегу. Наслаждаясь спокойным морем и не опасаясь более коварных устремлений императора Кипра, женщины в первый раз со времени шторма в Страстную пятницу насладились безмятежным сном. Поэтому Джоанна и Беренгария ещё нежились в кровати поутру, когда в шатёр ворвалась Алисия и сказала, что им следует немедленно выйти на палубу. С небывалой скоростью собравшись, королева и принцесса вынырнули на солнечный свет, чтобы ошеломлённо замереть, поскольку вся бухта кишела лодками, направляющимися к баррикаде на берегу.

Рыцари Стивена де Тернхема выстроились вдоль борта, подбадривая атакующих криками, будто присутствовали при игре в мяч. Сам Стивен пребывал в куда более мрачном настроении, однако, заметив Джоанну и Беренгарию, тотчас повернулся, почтительно поздоровался и на все вопросы отвечал толково и честно.

— С рассветом король отрядил двух рыцарей с вооружённым эскортом на берег, придав им знатока греческого, поскольку предусмотрительно попросил у Танкреда переводчика. Они передали Исааку послание с требованием возместить ущерб потерпевшим кораблекрушение, которые были не только заточены, но и обобраны. Вскоре делегаты вернулись и доложили, что Исаак, должно быть, спятил, потому как ответ его справедливо обиженному королю, да ещё с армией под рукой, прозвучал возмутительно грубо. По словам наших, Комнин кричал и топал ногами, заявляя, что какой-то король не вправе выдвигать требования к императору. Когда они спросили, каков же будет ответ, Исаак изрыгнул какое-то односложное греческое проклятие. Человек Танкреда не взялся перевести ею на французский, но сказал, что слово в высшей степени оскорбительное. Послы передали всё королю, и тог доказал, что способен быть таким же кратким, как Исаак. Вот его приказ: «К оружию!»