В итоге отчаяние подтолкнуло её подойти к Констанции. Та встретила просьбу переговорить с глазу на глаз бесстрастным молчанием. И только когда королева тихо сказала что-то по-немецки и её фрейлины отошли в сторону, Беренгария поняла, что её просьбу уважили. Встретившись взглядом с Констанцией, наваррка ощутила себя карлицей по сравнению с собеседницей, такой высокой, такой взрослой и такой опытной в государственных делах. Не зная, как быть, девушка решила пойти напрямик.

— Полагаю, ты слышала наш с графиней Омальской разговор, госпожа.

Ей пришло в голову, что Констанции проще всего будет всё отрицать. И что тогда? Однако, к её облегчению, германская королева почти неуловимо кивнула.

— Я не намеревалась подслушивать, — произнесла она с легчайшим намёком на улыбку. — Но да, я уловила часть вашей беседы. Верно ли моё предположение, что ты дочь короля Наваррского?

При виде отразившегося на лице Беренгарии недоумения, она усмехнулась.

— У меня нет дара ясновидения, уверяю тебя, — продолжила Констанция. — Епископ Милон упомянул, что до Милана королеву Алиенору сопровождал сын короля Санчо. Поскольку наваррец известен своей дружбой с английским государем, я решила, что этот эскорт — дань уважения Ричарду. Но подслушав похвалы графини о тонкостях брачной жизни, я взглянула на присутствие лорда Санчо в другом свете.

Это свидетельство проницательности Констанции только усилило тревогу девушку. Такую соперницу не перехитришь.

— Я Беренгария де Хименес, дочь короля Санчо, шестого правителя Наварры под этим именем, — сказала она. — И я очень надеюсь, госпожа, что ты никому не откроешь истинного моего имени. Моя помолвка с королём Ричардом хранится пока в тайне и...

Принцесса не договорила, понимая тщетность своей мольбы. С какой стати вздумает Констанция помогать Ричарду, человеку, заключившему союз с Танкредом, узурпировавшим её трон? Однако Констанция ожидающе смотрела на неё.

— Это была дурацкая идея, — промолвила девушка. — Разве захочешь ты оказывать услугу английскому королю?

— Ты права, — кивнула собеседница. — У меня нет никаких причин угождать английскому королю, и я не собираюсь этого делать. Зато я охотно соглашусь молчать ради дочери короля Наваррского.

Карие глаза Беренгарии округлились от удивления.

— Ты... ты на самом деле так поступишь? — пролепетала она. — Ты ничего не скажешь своему господину супругу?

— Ни единого словечка. Считай это помощью одной чужеземной невесты другой.

Переполняемая благодарностью, Беренгария смотрела вслед королеве, идущей на другой конец зала к мужу. Смешно жалеть женщину, так обласканную фортуной, девушка это знала. Но знала и то, что никогда прежде не встречала никого, кто был бы несчастен так же, как Констанция д’Отвиль, едущая в Рим, чтобы стать императрицей Священной Римской империи.

Февраль 1191 г.

На протяжении одной недели Ричард получил два сообщения от матери, отправленные из Турина и Лоди, письмо от коюстициаров Лоншана из Англии с жалобой на высокомерие канцлера и его нежелание прислушиваться к чьему-либо мнению, кроме собственного, и предупреждение от самого Лоншана, докладывающего, что граф Джон вернулся недавно в Англию. Принц узнал о провозглашении наследником Артура и очень недоволен. Однако все эти депеши затмевались пришедшей первого февраля из Утремера. То был истошный призыв на помощь со стороны Ги де Лузиньяна. Отчаяние автора читалось не только в словах послания, но и в самом времени его отправки, ибо редкий корабль отваживался покинуть средиземноморский порт в штормовые зимние месяцы.

Прочитав письмо Ги, Ричард вскочил в седло и поскакал к королевскому дворцу, чтобы известить Филиппа о последних событиях в Утремере. Андре де Шовиньи был посвящён в содержание письма, и вскоре его обступили Балдуин де Бетюн. Морган ап Ранульф и Роберт Бомон, новый граф Лестерский. Ричард пожаловал ему титул буквально тем самым утром, после того как на прошлой неделе до крестоносцев дошла весть о смерти старого графа. Бомон-старший направлялся в Святую землю сухим путём, и тот оказался для него столь же несчастлив, как для Фридриха Барбароссы — он умер в сентябре в Румынии.

Андре обвёл друзей взглядом, потом кивнул:

— Король намерен вскорости предать вести огласке, поэтому не вижу причины ждать. В послании из Утремера нет ничего хорошего. Приключилось много смертей, причём больше от болезней, чем от сарацинских клинков. Люди страдают от мора и от голода. Среди скончавшихся в Акре числятся Тибо, граф Блуаский и его брат, граф Сансеррский. Архиепископ Кентерберийский тоже занедужил и почил девятнадцатого ноября. Но самая значительная потеря — королева Иерусалимская. Леди Сибилла умерла от чумы в октябре, всего несколько дней спустя после того, как двух её юных дочерей призвал к себе Господь.

Выслушав его, рыцари обменялись озабоченными взглядами. Им стало теперь ясно, почему Ричард выглядел таким мрачным, уезжая из лагеря. Власть Ги де Лузиньяна, учитывая всеобщую его непопулярность, и прежде была неустойчива, теперь же, со смертью жены и дочерей, вообще превратилась в фикцию, потому как права на трон имелись только у Сибиллы.

— К кому же перейдёт теперь корона? — спросил Лестер. Будучи совсем не похож на покойного родителя, молодой граф не чванился и не стеснялся спросить то, чего не знал: — Остались у Сибиллы родичи?

— Да, сводная младшая сестра Изабелла. Но она замужем за человеком ещё менее уважаемым, чем даже Ги де Лузиньян. Это Онфруа де Торон, которого издавна заклеймили слабаком и молокососом. Зная, что никто не желает коронации Онфруа, Конрад Монферратский ухватился за случай. Вступив в сговор с епископом Бове и матерью Изабеллы, королевой Марией, вышедшей замуж за представителя могущественного рода Ибелинов, он заявил, что брак Изабеллы недействителен, так как помолвка была устроена, когда невесте исполнилось восемь, а свадьбу сыграли в одиннадцать.

— А какой Конраду от этого прок?

Андре усмехнулся:

— Ах, Морган! Вы, валлийцы, всегда зрите в корень проблемы. Конрад предложил Изабелле выйти за него, стоит только той освободиться от Онфруа. Ради блага королевства, разумеется. Думается, он взял бы её даже рябой и горбатой старухой, но Конрад везунчик по жизни — девчонке всего восемнадцать и она, как говорят, красавица. Но Онфруа заупрямился, как и Изабелла, которая сказала, что дала согласие на брак по доброй воле. Поначалу некоторые сочувствовали Онфруа, но потом отвернулись, ибо один из рыцарей Конрада вызвал Онфруа на дуэль с целью уладить спор, а тот отказался. Изабелла выказала большую стойкость, заявив, что любит мужа и не собирается расставаться с ним. Но Конрад и её мать постепенно уломали девчонку, напирая на то, что только сильный король способен защитить Утремер от Саладина. Но архиепископ Кентерберийский был не робкого десятка и наотрез отказался аннулировать брак, заявив, что тот справедлив в глазах Бога. Но затем прелата поразила хворь. Едва он умер, Конрад заставил архиепископа Пизанского аннулировать брак Изабеллы, после чего кузен Филиппа, епископ Бове, быстренько обвенчал их. Так что теперь Конрад, как муж Изабеллы, претендует на корону, а Ги де Лузиньян просит Ричарда поспешить ему на помощь как законному королю.

После этих слов де Шовиньи повисло молчание, поскольку оба понимали подоплёку обращения Ги. Конрад приходился кузеном одновременно французскому королю и новому императору Священной Римской империи, тогда как Ги, являясь вассалом Ричарда, имел права требовать от сеньора защиты. Не исключено, что всё может закончиться очередной схваткой королей между собой, а не с сарацинами.

На следующий день Ричард продолжал пребывать в дурном расположении духа, негодуя на политическое соперничество, ставящее под удар крестовый поход. Чем сидеть и дуться, король предпочёл поразмять жеребца и поскакал по прибрежной дороге, захватив с собой кузенов и нескольких придворных рыцарей. Погода для Сретения выдалась на удивление тёплой, море мерцало подобно сине-зелёному зеркалу, солнышко пригревало, кони бежали резво, и ко времени возвращения в Мессину Ричард немного повеселел.