Джеф невольно вздрогнул, словно его в жару обдало ледяным сквозняком. Нет, он не хотел ничего забывать. Парадиз силком, против воли ворвался в его жизнь и подарил ему больше, чем всё предыдущее приличное и успешное существование на Дэлиции и Тулиане.

В Гондолине всех ждали свои дела. Элис с Мэри немедленно отправились в медблок, Клячу с птенцами увела во внутренний дворик Эми, а Катарину с Джефом незнакомый трудник вежливо попросил следовать за ним.

Кабинет отца Илии был уютным и чистым. Блики солнца на стенах под потолком, свечи в бронзовых канделябрах, аккуратно разложенные по столу бумаги, сам хозяин помещения, степенный и сосредоточенный, в круглых очках — всё это живо напомнило Джефу день, когда он подписал труднический договор. Только в этот раз отец Илия был не один. В тёмном углу на высокой табуретке, словно гаргулья на карнизе храма, сидел хмурый брат Эндрю. В противоположной стороне, в солнечном блике, с безмятежным видом подпирал стену Майкл.

Отец Илия поднял взгляд от страницы книги, посмотрел на вошедших в кабинет ласково, поверх очков, и милостивым жестом отпустил трудника. А Катарине и Джефу указал на низкий диванчик:

— Проходите, устраивайтесь. Теперь, когда все на месте, с Божьей помощью приступим, — отец Илия осенил чело крестным знамением, посмотрел на образа, а затем, поправив очки, обвёл собравшихся проницательным взглядом. — Видит Господь, я долго наблюдал за каждым из вас, не вмешиваясь, позволяя каждой душе проходить собственный путь. Но теперь ждать больше нельзя: обстоятельства неодолимой силы вмешались в наши планы и требуют действий. Причём целенаправленных и совместных, — здесь настоятель сделал паузу, многозначительно подняв перст к небесам. Майкл вздохнул, Катарина недоверчиво поджала губы.

Отец Илия вдруг оставил пастырский тон и сказал совсем обыденно:

— Ситуация с ачами и раньше была неустойчивой. Но с появлением новых… хм… вводных данных она вовсе зашла в тупик. Ачи научились портить излучатели, и у нас нет возможности отпугнуть их, не разбудив подводных соседей. Без излучателей у ачей нет причин посещать замки, а нам, соответственно, нечего предложить туристам.

Джеф вдохнул, собираясь высказать всё, что думает по поводу дельцов в рясах и их способов заработка, но отец Илия решительно и мягко обратил к нему раскрытую ладонь:

— Предвижу логичные возражения: церкви следовало бы заниматься духовным воспитанием паствы, а не стяжательством. В некотором роде верно. Однако замечу, что Единая Галактическая Церковь давно перестала быть только лишь местом духовных практик. В отличие от других религиозных и эзотерических сект мы ведём активную работу в этом мире, здесь и сейчас. Принимаем всех нуждающихся в помощи, бесплатно лечим, обучаем и трудоустраиваем, предоставляем возможность вести осмысленную и свободную от пороков цивилизации жизнь. Таким образом ЕГЦ реализует социальные программы, давно закрытые планетарными правительствами из-за нерентабельности.

На большинстве светских планет миссиям ЕГЦ не рады. Это логично: храмы бесплатно снабжают нуждающихся жителей тем, что они в противном случае были бы вынуждены покупать. Однако помешать работе ЕГЦ светские власти не могут, ведь она, как ни глупо это звучит, исправно платит налоги и вносит большой вклад в экономику планет. Запрещать деятельность ЕГЦ тоже поздно и бесполезно: церковь является собственником ряда закрытых миров, предлагающих жителям галактики уникальные товары и услуги. Полученная от них выручка тратится на охрану и развитие самих закрытых миров, а также внешнюю благотворительность, а вовсе не оседает в чьих-то карманах. Джеффри, я ответил на твой вопрос?

Джеф неохотно кивнул. Отец Илия продолжил:

— Тогда вернёмся к нашей проблеме. Каждый из присутствующих здесь осознанно и добровольно выбрал из имеющихся жизненных альтернатив монашеское служение. Сворачивание проекта Парадиз означает для всех нас всего лишь перевод в другие поселения, нуждающиеся в младшем персонале. Например, Назарет или Вавилонию. Скажите прямо: кого из вас это устраивает?

Джеф поёжился, представив себе сельхозобщину со строгим уставом, и подумал, что он за последнее время слишком привык к вольной ачьей жизни. Карьера огородника и полевода не казалась ему привлекательной. Видимо, подобные мысли посетили и остальных.

— Замечательно, — сказал Илия. — Тогда продолжим. Чтобы проект функционировал, нам следует решить основную проблему: вернуть к замкам ачей, не потревожив подводных жителей. Мы располагаем достаточными для этого финансовыми и интеллектуальными средствами, однако топчемся на месте, теряя прибыль и подвергая опасности жизни людей. Причина проста: лидеры общины и уникальные специалисты вместо того, чтобы объединить усилия, занимаются сведением личных счётов. Да-да, не надо спорить, это так. Но этот путь никуда нас не приведёт.

Я не могу приказать вам примириться и действовать сообща, не могу заставить быть союзниками. Да это и не нужно. Будет достаточно, если вы перестанете ставить друг другу палки в колёса. Но прежде, чем требовать от вас слаженных совместных действий, я бы хотел спросить: чего вы хотите на самом деле? Каких целей намерены добиться? Не торопитесь, подумайте, прежде, чем дать ответ.

— Не вижу смысла тянуть время, — криво усмехнулся Эндрю. — Я много лет думал над этим. Мне нужна собственная лаборатория: хочу завершить начатые исследования раньше, чем отправлюсь кормить червей. Взамен я готов исполнять любые посильные работы без претензий на славу и карьерный рост.

— Что ж, понятно. Дальше?

— Отец Илия, — сказал Майкл, — изначально я пришёл сюда, чтобы разыскать и вернуть домой сестру. Но теперь, думаю, это потеряло смысл…

— Это было бессмысленно с самого начала, — проворчал Эндрю. — У Мэри на момент вступления в общину имелся полный гражданский паспорт, подтверждённый результатами психотестирования, так что родственники не имеют никакого права оспаривать её решение.

— Да и вообще, не слишком красиво получится, — сказал Джеф. — В общину вступила здоровая и дееспособная девушка, а обратно родне вернут ментального инвалида? Мне кажется, лечение и реабилитация теперь на совести ЕГЦ.

— Вот и отдайте её мне, — заявил Эндрю.

— Оставь её в покое! — почти в один голос ответили ему Майкл и Джеф.

Отец Илия умиротворяюще вскинул руки:

— Тише, тише. Об этом — не сейчас. Продолжи свою мысль, брат Майкл.

Майкл нервно облизал губы и выдал:

— Я хочу Гондолин.

Эндрю хмыкнул, отец Илия удивлённо приподнял брови. Майкл поспешил объяснить:

— Простите, отец Илия. Я достаточно прожил в Гондолине и считаю, что работа замка организована неэффективно. Здесь многое надо менять. Прежде всего — отношение к трудникам. Люди отказываются продлевать контракты и оставаться на поселении потому, что не чувствуют, что их труд ценен, а личности — важны. Если бы у меня было право провести ряд реформ…

Илия жестом остановил его:

— Благодарю, брат Майкл, я понял тебя. Сестра Катарина?

Кати улыбнулась.

— Лет пять назад я попросилась бы домой. Но теперь это уже потеряло смысл, да? — желчно бросила она в сторону Майкла. — Я хочу, чтоб в мои дела не лезли всякие старые параноики, — теперь ядовитого взгляда удостоился Эндрю. — Если бы меня не ограничивали в возможностях на каждом шагу, не подсылали шпионов, не изводили проверками и запретами, нынешнего безобразия просто бы не случилось! Джеф, вы с Мэри получили моё последнее письмо?

— Нет, — равнодушно обронил Эндрю. И добавил в ответ на испепеляющий, полный ненависти взгляд Кати: — А нечего было устраивать тайны Мадридского двора и раздавать указания через мою голову. За безопасность замка пока отвечаю я.

— А я — за инженерные коммуникации, — рявкнула Кати. — Почему же ты тогда лезешь ко мне с указаниями, когда и как чистить водопровод?

— Дай дуре гаечный ключ… — проворчал Эндрю себе под нос.

— Тише, друзья мои, спокойно, — разделяя их, снова поднял руки Илия. — Это мы тоже обсудим позже. Сестра Катарина, ради чего ты участвовала в выборах на должность настоятеля Гондолина?