Леди Фейт с видимой неохотой взялась выполнить это задание. На следующий день она отправилась в «Гранд Империал». Пришлось подождать, пока Вильгельмина не вернется после очередной неудачной попытки найти Кита. Они обменялись понимающими взглядами, и Вильгельмина, залив в кофейник свежего кофе, уселась за столик со своей союзницей. Ей хотелось выяснить, в какой стадии находится их игра.

— Я не понимаю, с чего Черный Граф так прицепился к Киту, — размышляла леди Фейт. — С одной стороны, он считает, что Кит не знает ничего полезного для нашей задачи. С другой стороны, он решительно не хочет оставить его в покое. Мы и так пробыли в Праге гораздо дольше, чем рассчитывали, и пока уезжать не собираемся.

— Берли не говорит всей правды, — заметила Мина. — Конечно, он никак не ожидал встретить Кита здесь. Он же был уверен, что Кит умер в Египте. Так что для него вполне логично предположить, что кто-то ему помог выбраться из гробницы. — Она задумалась. — Он что-нибудь говорил по этому поводу?

— Ничего определенного. Но его наемники дорого заплатили за то, что упустили пленников. — Она улыбнулась. — Но они, сами того не желая, очень нам помогли. Они же убедили графа, что пленники так и оставались в вади, когда они оттуда уезжали. А признайся они сразу, для них было бы еще хуже.

— Бедняжки, — пренебрежительно произнесла Вильгельмина. Едва ли она сочувствовала берлименам.

— Так что сегодня граф просто одержим идеей найти Кита. Я не удивлюсь, что он отложит все другие дела до того, как поймает его. А теперь он заинтересовался тобой. Хочет выяснить, что тебе известно. — Леди Фейт пила кофе и ждала ответа Вильгельмины.

Мина восприняла эту информацию спокойно.

— За соломинку хватается, — прокомментировала она. — И как ты думаешь, в какой форме будет проходить допрос?

— Для начала он предложил мне втереться к тебе в доверие. А еще он приглашает тебя на ужин. Хочет заманить в свои апартаменты, а потом будет чем-то угрожать, наверное. Он полон решимости выведать твои секреты.

Вильгельмина обеспокоенно посмотрела на нее.

— Конечно, — быстро продолжила Хейвен, — мы сами должны решить, какую информацию ему скормить.

— Это следует тщательно обдумать, — проговорила Вильгельмина. Она потянулась за кофейником. — Еще кофе, леди Фейт?

Однако Хейвен и не подумала подставить свою чашку.

— Все достаточно серьезно, — сказала она. — Мне кажется, граф знает, что ты тоже путешествовала по лей-линиям. Не сомневаюсь, он пойдет на все, чтобы выведать у тебя подробности. Ты в опасности.

Вильгельмина пристально посмотрела на нее.

— Сначала пусть меня поймает.

— Я считаю, что не следует игнорировать угрозу. Берли способен на любую гнусность, и мы обе это знаем. — Леди Фейт подумала. — Так что даже и не думай являться к нему завтра на ужин.

— Но если я откажусь, — возразила Мина, — он может что-то заподозрить?

— Да, это возможно. — Хейвен задумчиво поджала свои идеальные губы и посмотрела в окно. Там какой-то селянин тащил тяжелую плетеную корзину. — Слушай, почему бы тебе не уехать на несколько дней? Куда угодно, лишь бы подальше от него.

— Ты предлагаешь сбежать?

— Почему бы и нет? Это же всего на несколько дней. Его светлость скоро устанет ждать и покинет Прагу. Если бы не Кит, мы бы уже давно уехали.

Вильгельмина задумалась.

— Да, я могла бы… уйти, — согласилась она. — Я уже давно собиралась…

— Не говорите мне, — быстро предупредила Хейвен. — Для нас обоих будет лучше, если я не буду знать о твоих планах. Но уходить надо как можно скорее. Я бы сказала — немедленно.

Вильгельмина долго смотрела на Хейвен, не в силах определить, честную ли игру ведет ее собеседница.

— Пожалуйста, — попросила леди Фейт. Она даже взяла Вильгельмину за руку и пожала ее для убедительности. — Я тебя прошу, уходи.

— Ладно, — решилась Вильгельмина. Она встала и отодвинула стул. — Ты меня извини, мне нужно собрать кое-что.

— В Черной Земле воцарился хаос, брат мой, — заявил Анен, Второй жрец Амона, сокрушенно покачав головой. — Фараон избрал опасный курс. Он слушает только своих пришлых советников-хабиру и совсем не желает знать, о чем думает его народ. Он поднял налоги, чтобы собрать деньги на строительство нового города в пустыне. — Он сделал паузу и добавил: — Поговаривают даже о закрытии многих храмов Амона.

Артур Флиндерс-Питри сочувственно покачал головой.

— Мне жаль это слышать.

— Многие полагают, что, если его не остановить, Эхнатон разрушит страну.

Бенедикт, сидевший за столом рядом с отцом, откашлялся. Он наклонился к уху Артура и прошептал:

— Что он говорит?

— Прости меня, Анен. — Артур наклонился к сыну и ответил: — Он говорит, что в Египте беда — новый фараон ведет страну безрассудным курсом.

— Ты имеешь в виду Аменхотепа?

Артур кивнул.

— Он принял имя Эхнатон и строит новый город в пустыне в честь нового бога. Люди недовольны.

— Может, нам лучше уйти? — спросил Бенедикт. — Если вдруг что-то случиться…

— Может, ты и прав. — Артур повернулся к своему другу. — Я надеялся, что мой сын сможет побыть здесь некоторое время, поучить язык, позаниматься со жрецами в храмовой школе, как и я много лет назад. Но, похоже, мы явились в неподходящее время. У тебя своих забот полно. Лучше нам не путаться у тебя под ногами.

— Даже не думай, — ответил Анен, кладя на золотую тарелку пригоршню фиников. — Я всегда радуюсь, когда ты приходишь. А увидеть тебя с сыном — лучшее лекарство для старика. Проблемы, о которых я говорю, — всего лишь клубы дыма на ветру времени. — Он сделал широкий жест рукой. — Настоящая дружба высечена из камня. Она длится вечно.

— Действительно, друг мой, — согласился Артур. Он обмакнул кусок хлеба в оливковое масло, а затем в соль, положил в рот и задумчиво жевал. — Я дорожу нашей дружбой.

Анен поднял палец, и храмовый раб молча подошел к столу с кувшином вина. Бенедикт проглотил то, что оставалось у него на тарелке, и жестом попросил еще. Разговор взрослых его не интересовал, а вот множество экзотических достопримечательностей интересовали очень. Они пробыли в Египте меньше двух дней, а мальчик уже начал забывать другую жизнь. Эта, здешняя, казалось, текла так же легко и непринужденно, как великая река Нил, на берегу которой стоял дворец верховного жреца.

Бенедикт потрогал синего скарабея из ляписа, подарок Анена, и оглядел уютный зал — малый зал дворца, — восхищаясь росписью стен, изящными статуями и резьбой, величественными колоннами и царственными сфинксами, высокими темнокожими слугами в расшитых белых одеждах, ароматом сандалового дерева, роскошными блюдами на низком столе перед ним. Все это — от бесконечных мраморных коридоров до золотых цепочек на шее жреца — казалось фантастическим и сильно превосходящим то, что он представлял себе из рассказов отца. И все же он был здесь, возлежал за столом в присутствии египетской знати. В понимании Бенедикта Анен как Второй Пророк был на ступень ниже Верховного жреца, но зато пользовался привилегиями члена королевской семьи из-за его родственных отношений с фараоном.

Впервые Бенедикт посетил Древний Египет в шестилетнем возрасте; отец познакомил его с Аненом. Но тогда ему было очень плохо после перехода, а во все остальное время — очень жарко, и он мало что запомнил. На этот раз он решил набраться впечатлений, тем более что из разговора он понял, что они могут уйти отсюда раньше времени.

Он слушал свистящую речь старших и задавался вопросом, как вообще можно выучить этот язык. А ведь они именно для этого и приехали: чтобы позволить Бенедикту продолжать образование, выучив язык — примерно так же, как они сделали пару лет назад, когда он проводил время в Китае с сестрой своей матери и ее семьей. С другой стороны, если проблемы, которые только что обсуждали его отец и Анен, станут еще серьезнее, придется уходить.