Хейвен не сомневалась, что сможет добраться до Лондона, но рассчитывать прыжок так, чтобы попасть в нужное время, она не умела. Без помощи прибора Черного Графа ей придется полагаться на собственные силы. И все-таки она была счастлива, что сумела сбежать и наконец осталась одна.

Следующая лей-линия находилась довольно далеко, она лежала на возвышенности в полудне пути отсюда. Туда только пешком. И она двинулась в путь, решив пройти, сколько сможет до заката. Надо спешить, иначе придется заночевать в этой пустынной местности.

По пути она прикидывала, что будет делать, когда доберется до Лондона, и как продолжать поиски Карты. В одиночку ей явно не справиться. Эх, надо было договориться с Вильгельминой о встрече в Лондоне. Сейчас это казалось идеальным решением. Но, спеша покинуть Прагу, никто из них об этом не подумал.

Когда она добралась до лей-линии — тропы, проходившей по гребню водораздела двух долин, разделенных серой рекой, было уже поздно. Она села на камень возле тропы, наблюдая за солнцем, садящимся за бесплодными холмами. Холодный влажный воздух заставил ее дрожать, но она утешала себя мыслью о том, что скоро снова будет дома, в тепле и сухости.

Дождавшись, когда вечерние тени залегли в долине, а над рекой поднялся туман, она встала и приготовилась к прыжку. Наверное, она привыкает. Эта мысль обрадовала ее и наполнила уверенностью, когда проливной дождь возвестил о прибытии в Англию, на вершину холма где-то в южных землях.

Осмотревшись, она разглядела Лондонскую дорогу в окружении ячменных полей, фермерских домов с соломенными крышами и почтовую карету, с грохотом преодолевающую меловые холмы. Сердце Хейвен подпрыгнуло от радости: она сделала это! Она вернулась домой сама!

В этом мире стояло раннее утро; солнце скрывали неплотные облака, воздух казался мягким и ароматным. Хейвен отдышалась, пережидая обычный приступ тошноты. На дороге внизу шли люди, двигались фургоны. Придя в себя, она поспешила вниз по склону, уверенная в том, что какой-нибудь фермер, а еще лучше — карета, подвезут ее в город.

Кареты не случилось. Пришлось выбирать между телегой с сеном и фургоном пивовара, запряженным парой тяжеловозов. В результате в Лондон она попала только к ночи, и сразу направилась в Кларимонд-хаус, лондонский дом сэра Генри Фейта. По улицам, скупо освещенным светом факелов, она двигалась как привидение, предпочитая держаться в тени. Молодая женщина, одна на улицах города после наступления темноты, напрашивалась на неприятности — а Хейвен Фейт зашла так далеко вовсе не для того, чтобы получить нож под ребра от какого-нибудь ночного разбойника.

Перебегая от одного дома к другому, иногда даже задевая двери локтем, она вышла к широкому бульвару. Отсюда уже виден был вожделенный особняк из красного кирпича. Несколько последних шагов, в том числе через приоткрытые ворота, и вот она уже в безопасности на знакомой территории. Хейвен взбежала по ступенькам и резко постучала в дверь. Дверь медленно открылась. Слуга, одетый в черное, с неодобрением смотрел на нее.

— Его светлость не принимает, — сообщил он тоном, который не должен был оставить у назойливого посетителя сомнений в том, что ему здесь не рады. Он приготовился закрыть дверь.

— Вы меня не узнаете, Вильерс? — спросила она, положив руку на створку двери.

— Леди? — Дверь открылась пошире, и слуга поднял свечу. — Ох, леди Фейт, — выдохнул он, — что же вы не сообщили о своем прибытии?

— И что теперь? Мне придется ночевать на пороге?

— Простите, миледи. — Он с поклоном отошел в сторону, впустил ее и тщательно закрыл за ней дверь. — Понимаете, мы же никого не ждали. Если бы вы известили, я отправил бы за вами карету.

— Не было времени, — сказала она ему. — Я ужасно проголодалась. Ужин готов?

— Кук как раз этим занят, — ответил Вильерс. — Вам подадут в столовую. — Он всмотрелся ей в лицо. — Похоже, путешествие утомило вас. Я пришлю вам в комнаты горячей воды и полотенца. И сообщу домашним, что вы дома.

— Спасибо, Вильерс. Делай, как знаешь. Но сначала мне нужно повидать Джайлза. Он здесь?

— Конечно, миледи. Мистер Стэндфаст выздоравливает. У него огнестрельное ранение.

— Да, знаю. Очень жаль, что так получилось. — Она повернулась к лестнице. — Он там?

— Доктор прописал постельный режим и покой.

— Я его не слишком обеспокою, — ответила она, быстро поднимаясь наверх. — Где вы его положили?

— В сливовой комнате, миледи. Позвольте, я вас провожу.

— Незачем. Встретимся за ужином. Я скажу, когда буду готова. — Наплевав на приличия, Хейвен взяла свечу, быстро поднялась по лестнице и вышла на площадку, которой пользовались слуги. Остановилась у третьей двери, перевела дыхание и постучала.

— Входите, — послышался знакомый голос.

Она повернула медную ручку и толкнула дверь.

Джайлз лежал в постели, всю верхнюю левую часть его туловища перетягивали белые бинты. На прикроватной тумбочке стояла зажженная лампа, а рядом — чашка. Из-под кровати выглядывал ночной горшок. Он посмотрел в сторону двери и привстал.

— Мисс Вильгельмина? Вы?.. — начал он.

Хейвен переступил порог и вышла на свет.

— Привет, Джайлз, — сказала она.

Он откинулся на подушки.

— Ох, леди Фейт... Вот уж не думал… — Что-то сообразив про себя, он сделал попытку встать. — Берли здесь? — спросил он совершенно другим тоном. Движение заставило его поморщиться, но он все же попытался вылезти из постели.

— Успокойся, Джайлз, — мягко сказала Хейвен. — Все нормально. Я одна. Я тоже сбежала от него.

Размеренным движением больного человека он откинулся на спину.

— Что же вас привело сюда? — довольно неприветливо поинтересовался он. — Вы же знаете, мне сказать нечего.

— Зато мне есть что сказать. — Оно поправила одеяло, прикрыв ему плечи.

Он с обидой и недоверием смотрел на нее; видимо, так и не простил того, что считал предательством. Однако любопытство взяло верх над подозрениями.

— Я слушаю.

— Во-первых, — сказала она, — я зашла узнать, достаточно ли ты поправился, чтобы путешествовать?

Пещера внутри оказалась сухой и теплой. Такого Кит не ожидал. Он последовал за охотниками, осторожно пробираясь через груду камней на полу пещеры. Воздух здесь был застоявшийся и пах сухими листьями с небольшой примесью пещерного льва. Чем дальше они продвигались, тем теплее становилось. Вспотевший после битвы Кит даже захотел снять рубашку — только вот рубашки не было, были меха, а с ними возиться не хотелось. Сейчас он заботился только о том, как бы не потерять огонек впереди.

После схватки охотники забрались в дыру в стене ущелья. Дардок пошарил возле входа и достал из трещины в скале три маленьких черепа сурка. Собственно, от них осталась только черепная коробка в виде неглубокой чаши. Кит понял, что черепа служили лампами, их оставили те же охотники во время предыдущего посещения пещеры. Дардок достал угольки из деревянного сосуда и зажег лампы. Фитилями служили сплетенные из шерсти и пропитанные жиром веревочки. Света они давали мало, изрядно попахивали, но во тьме глубоких подземных переходов оказались весьма эффективны.

Трое охотников взяли лампы, и все пошли за ними. Из-за узких стен идти приходилось гуськом, так что шеренга растянулась. Кит плелся сзади. Первый и второй светильники он уже не видел и очень не хотел потерять последний. Отряд все глубже уходил под землю. Иногда проход становился шире, иногда сужался так, что приходилось протискиваться. На камнях висели капли воды, видимо она просачивалась откуда-то сверху. Там, где вода струилась со свода тоненькими ручейками, наросли сталактиты, под ними, словно большие зубы окаменевшей челюсти, поднимались сталагмиты. И те и другие приходилось обходить.

Попадались лужи стоячей воды. Кит прикладывал усилия, чтобы не наступить в такую лужу, промокнуть не хотелось. В один из моментов он поскользнулся на валуне, а когда поднял голову, понял, что они вышли в большой грот. Стены разбежались, свод пещеры взлетел ввысь и терялся в темноте. Впереди светильник Дардока замер неподвижно и теперь спокойно отражался в луже. Кит решил, что Большой Охотник ждет, пока все подтянутся. Так и случилось. Они дошли до стены зала и нырнули в узкий штрек. Через несколько десятков шагов он разделился. Вождь выбрал правый коридор. Здесь было узко. Кит мог достать руками стены. Неожиданно они остановились.