Чего уж тут говорить обо всем остальном: стресс, который он испытывал из-за пропажи Андромеды, и из-за всего того, что ему довелось увидеть в Астрале, добивал его, из-за чего ему хотелось просто остановиться. Но останавливаться было нельзя, потому что где-то там его ждала Андромеда. Он это чувствовал не только сердцем, но и благодаря магической связи между ними. И все же… хотя бы разок за дорогу, ему нужно отдохнуть больше, чем десять минут, тем более что он не мог просто взять и кинуть Девятую на пороге. Нет, конечно, он мог… но ему не хотелось этого делать. Он не такой.

Он остановился на пороге неприметного каменного домика посреди глуши, к которому прилегала потрясающая кузня, которая, к сожалению, сейчас не работала. Это и было место назначение, место, где проживал так называемый друг Девятой. По крайней мере, именно в этом она уверила Фауста по дороге, а на деле это мог быть случайный дом.

Изначально ему не хотелось вламываться без спроса, но после того, как ему не ответили ему пришлось зайти и проверить. Его худшие опасения оправдались, и оказалось, что хозяина дома не было. Фаусту ничего не оставалось, кроме как сесть на скамейку, рядом с умирающей Девятой, и ждать. Единственное, что он все же прихватил кувшин с водой.

Девятая, мягко говоря, выглядела не очень: ее чудесный белый китель превратился в воплощение ужаса, будучи измазанным в грязи, заблеванным кровью и порванным в нескольких местах после всего, через что им пришлось пройти в мире Астрала. Но самое страшное, что ее одежда в данный момент была куда более приглядна, нежели ее лицо.

Фауст был готов поклясться, что Девятая стала еще бледнее, чем была раньше. Сама же она… ничего не говорила, просто сидела на скамейке с самого момента, как Фауст усадил ее туда и пошел проверить дом. Она, тем не менее, находилась в сознании.

— Люди, проклятые бессмертием, хотят пить? Есть?.. — спросил Фауст, подливая себе водичку в кружку. — Или… у вас отсутствует такая нужда как таковая?

— Я могу обходиться без нее, но вкусовые рецепторы у меня на месте… и живот у меня урчит так же, как у других людей… и этот поганый вкус стали во рту, выжигающий горло напрочь, приносит мне столько же боли, сколько другим.

— Тогда почему ты все еще не попросила попить?.. — протянув ей кружку, в недоумении спросил Фауст. — В чем чертова проблема?

— Потому что я… в такие моменты, я теряю эти чувства, это все притупляется, и… наверное, я боюсь разбить кувшин, или стакан… я его просто не удержу. Как тебе такая отговорка?

Да, видок у нее был такой, что она и впрямь даже стакана в руке не удержит.

Покачав головой, Фауст подлил воды в стакан, и, подсев поближе, дал ей попить с руки, стараясь случайно не залить ей горло. Не хватало еще того, чтобы она захлебнулась в такой момент.

Даже учитывая, что ее чувства притупились, как она и сказала, — после многих часов засухи во рту было приятно ощутить, как проклятая засохшая кровь смывается прочь.

— Какая вкусная вода, ха-ха-ха… — наконец, перестав хрипеть, проговорила Девятая, оторвавшись от стакана. — Ничего вкуснее в жизни не пила. Кроме виски, конечно.

— У виски отвратительный вкус, — подстрекнул ее Фауст. — Просто спирт с деревянным привкусом.

— Ничего ты не понимаешь, ящерка… ха-ха… кха-ха!.. — Девятая все же закашлялась, хотя на момент ей показалось, что все ее недуги позади.

Фауст поспешил ей помочь, но она отмахнулась, не желая принимать помощь.

— Хватит… — указав на него дрожащей рукой, скомандовала Девятая. — Я…

Это все, на что ее хватило, ведь после не многозначного «я» ее рука упала, и, кажется, пошевелить ею она теперь не может. Ее состояние можно было описать как «жалкая», и если бы она не была бессмертной, то любой лекарь заключил бы, что она умирает. Скрывать тут было нечего, ведь она и впрямь умирает, только вот… не до конца, да.

— Что-то не так? — удивившись, спросил Фауст. — Или это какой-то приступ гордыни?

— Оставь меня, волкотрах… — раздраженно кинула она в его адрес. — И сядь обратно.

Услышав столь оригинальное оскорбление, Фаусту и впрямь ничего не оставалось, кроме как сесть обратно и выслушать ее. Его возмутила ее неблагодарность, но он понимал, что она не хотела чувствовать себя беспомощной, а именно такой Фауст заставлял ее выглядеть, хоть и без злого умысла.

— Волкотрах… это что-то новенькое, да… — упершись локтями в стальные пластины поножей, Фауст сложил руки на подбородке и вгляделся вдаль. — М-м-м…

— Прости, Эмбер… — закинув голову назад, Девятая все же поняла, что это было лишним. — Я… всегда себя так веду, и сейчас я веду себя как мразь, которой я, собственно, и являюсь, но… да…

— Все нормально, я тоже на иголках, — невозмутимо ответил Фауст, не двинув и бровью. — Ты очень часто подмечаешь Андромеду, хоть и такими странными способами. Что это? Ревность?

— Ревность?.. — улыбнувшись, спросила сама у себя Девятая. — Ты даже не женщина, Фауст… я люблю доминировать, люблю быть сверху, а с тобой… по характеру ты очень пассивный, но с твоим телом тяжело оказаться снизу. Можешь не волноваться, чего бы я тебе ни говорила, — ты не в моем вкусе.

— Вот и прекрасно, — выдал он и тут же замолчал на некоторое время. — Я просто подумал, что мне не хотелось бы разбивать никому сердце. Даже такой сволочи, ага.

— Отношения я бы с тобой строить точно не стала, потому что ты сноб, но… — Девятая нашла в себе сил посмотреть на Фауста. — При всей моей любви к женскому полу, кое-как перетерпев… переспать бы я с тобой, конечно, смогла.

Фауст аж зафыркал в перчатки, пытаясь сдержать смех.

— Ну, я волкотрах, а ты, получается, шлюха… — взглянув на нее наигранно-укоризненным взглядом, сказал Фауст. — Прости, не слишком грубо?..

— О, эта твоя интонация, когда ты пытаешься кого-то подколоть, бесценно… — уведя взгляд от Фауста, Девятая посмотрела на восходящее солнце. — Я заигрываю почти со всеми, кого встречаю. Не воспринимай это на личный счет, если тебе неприятно.

— Я… слышу серьезность в твоем голосе… — опустив голову, подметил Фауст. — Но зачем? Ты говоришь подобное лишь потому, что тебе нравится… играть? Играть с чувствами людей, которых ты встречаешь? В этом все идея?

— Это маска, чтобы я лишний раз не сходила с ума. Мое восприятие мира несколько иное, из-за того, что я живу так много… без этих масок я бы давно сошла с ума.

— Ясно, значит, это образ… — Фауст запнулся, обдумывая ее слова. — Образ, который стал твоей реальностью, потому что настоящей Девятой уже нет.

— Спасибо… — вдруг сказала она. — Ты понял все правильно, несмотря на то что формулировка была глупая. Я недостаточно заумна, чтобы выразить все правильно.

Лед между ними начинал потихоньку таять, особенно это казалось Девятой. Она не часто встречала людей, которым могла рассказать нечто подобное, и их словесный обмен на протяжении короткого путешествия по Астралу и границе востока хоть и не стал для нее спасением, но приятной неожиданностью уж точно. Она и не догадывалась, что ей нужно выговориться кому-то. Особенно учитывая, что Фауст для нее все еще никто.

Почти никто.

— Что мне делать, если твой друг не вернется в ближайшее время?

— Луна одна из немногих, кто может в полную силу использовать магию телепортации… и если Андромеда и впрямь с ней, стоит тебе промедлить, и ты упустишь ее если не навсегда, то на долгие месяцы, а то и целые годы. Поэтому, вполне очевидно, что тебе делать: отправляться в Терний, и как можно скорее. Без меня, понимаешь?

— Я… не буду возмущаться, потому что ты права… Андромеда для меня все, и я не могу оставить ее надолго, надо нагнать ее как можно быстрее. И все же… я не могу просто взять и оставить тебя здесь, одну. Это бесчеловечно.

— Ты не мой друг, и не мой любовник… мне плевать на тебя, Эмбер. Нет, конечно, ты очень интересный, но… будет лучше, если ты просто уйдешь, — она сказала первое, что пришло ей в голову, и поняла слишком поздно, что это звучало достаточно грубо. — Хотелось бы мне познакомиться с Андромедой, ибо мне о ней все уши прожужжали. А чтобы познакомиться с ней, тебе, для начала, нужно спасти ее из рук астрального ордена, и привести ее ко мне.