Словно стараясь подтвердить слова оратора, подполковник чуть приподнялся и вгляделся в присутствующих. Депутат лишь согласно закивал головой.

— Но я хочу вам сказать, друзья, — продолжал король конкурсов, — что эти самые представители собственной безопасности сами по уши в… Мы располагаем фактами, что в одном из спортивных комплексов города регулярно происходили сексуальные оргии, зачинщиками которых были сотрудники этого подразделения.

— А где факты? Дайте их потрогать!

— Вот они! — Белоцерковский открыл папку, достал из нее коробку с диском и поднял его над головой. — Вот они, факты! Через пять минут мы обязательно покажем этот ролик. Мало того, каждый из присутствующих здесь журналистов сможет после конференции получить точно такой же диск. А затем перед вами готов выступить живой свидетель, который долгое время работал тренером по акробатике в том самом спорткомплексе. Его сегодня также преследуют сотрудники безопасности.

Он повернулся к кулисам и кого-то поманил пальцем. Тут же не свет появился Венедикт Малкин. Испуганно щурясь от яркого света, он подошел к столу. Но сказать так ничего и не успел. Дальняя дверь в конференц-зал с грохотом открылась, и все увидели известного тусовщика и журналиста светской хроники Стаса Варенцова.

— Туфта это все! Полная чушь и словесная блевотина! И диск, и ваш живой свидетель! — Чуть замешкавшись, репортер не без труда вкатил тележку с кипой газет. Даже издалека, находясь в добрых двадцати мет-

pax от Варенцова, Золотарев почувствовал, что, прежде чем заявиться собственной персоной, Стас успел принять на грудь не один стаканчик. Скорее всего, он не выпускал бутылки, все это время стоя за дверью и дожидаясь подходящего момента и своего звездного часа. Он не только его дождался, — но при этом изрядно потрепал нервы Золотареву.

— Диск — полная подделка, — вырвав из кипы несколько экземпляров газеты, помахал ими в сторону президиума Варенцов. — А ваш свидетель — преступник, один из многих, кто склонял красавиц к разврату. Нашему изданию удалось собрать сведения о том, как господин Белоцерковский склонял своих конкурсанток и моделей к сексуальным занятиям, продавал их в притоны и бордели, а несогласных подкладывал под постовых милиционеров и выставлял на улицу!

Стас на секунду осекся, глядя на грозных верзил-охранников, которые, ускоряя шаг, двигались в его направлении. И, прежде чем дожидаться, когда его вынесут, стал разбрасывать газеты.

— Читайте, господа! Знакомьтесь! Здесь неопровержимые факты и показания! Король оказался голым!

Золотарев понял, что без его помощи старому товарищу не обойтись. Но около стола президиума все еще стоял Малкин, на которого продолжал пялить глаза Фочкин, стараясь признать в нем одного из налетчиков на Блинкова.

— Ну что ты вылупился! — не жалея силы, толкнул его в бок Золотарев. — Это и есть Малкин. Ждешь, пока он смоется отсюда?

— Никуда теперь он от меня не денется, — переби раясь через ряды и расталкивая журналистов, отозвался Фочкин. — Я его сейчас к Блинкову в госпиталь отволоку для опознания.

Участники конференции расхватывали газеты с опрокинутой на пол тележки. На членов президиума больше никто не обращал внимания. Несколько самых опытных и пронырливых фоторепортеров, в число которых затесался и оператор с камерой, бросились вдогонку за телохранителями, которые тащили из зала упирающегося, но счастливого Варенцова. Взять интервью у главного возмутителя спокойствия, а заодно вынюхать и другие подробности было делом профессиональной чести.

Золотарев выпорхнул в фойе, когда охранники принялись награждать Стаса тумаками. Фоторепортеры, боясь прервать экзекуцию вмешательством, щелкали затворами камер. Проявлять лишнюю назойливость остерегались и пишущие журналисты. Лишь Золотарев, уже на лету перехватив руку верзилы, отшвырнул его в сторону, пожалев, что рядом не оказалось Фочкина. Оставив в покое Варенцова, второй охранник бросился к капитану, рассчитывая расправиться одним ударом. Словно пушечное ядро кулак просвистел над плечом Золотарева. Но оперативник в следующий миг был подмят и раздавлен весом налетевшего тела. Оказавшись на полу, он успел выскользнуть из объятий неприятеля и даже увернуться от ноги подоспевшего на помощь второго качка. Но разъяренные лица телохранителей отчетливо показывали, что в этот раз ему от чужих кулаков не отвертеться. Выручил залихватский хохот Варенцова, который, тыча пальцем и привлекая внимание репортеров к дерущимся, полупьяным голосом проинформировал, что охранники собираются мутузить работника милиции.

Понимая, что это не шутка, охранники резко сбросили обороты. Но все еще разъяренные поединком, они надвигались на Золотарева, готовые снова пустить в ход кулаки.

— Остыньте, мужики, — остановил их Золотарев. — Не надо искать лишних приключений. Дело замнем, стукнемся задницами и разойдемся в разные стороны.

По тому, каким голосом и тоном он это сказал, сразу стало понятно, что наделавший шума и испортивший конференцию журналист вовсе не шутил. И только увидев удаляющиеся спины ребят, Золотарев вздохнул с облегчением. Добраться до Варенцова уже не представлялось возможности: он был окружен плотным кольцом репортерской братии. Николай снова бросился в зал, готовый разыскать и оказать помощь Фочкину, но в дверях столкнулся с устроителями конференции. Белоцерковский в сопровождении подполковника стремительно летел к выходу. Лишь депутат-демократ, раскрыв газету и увлеченный разворотом, шевелил губами и никуда не торопился. Нетрудно было догадаться, что он с наслаждением проглатывал информацию о количестве человеческих случек и помощи, которую в этом деле оказывал знакомый ему господин Дзись-Белоцерковский со товарищи.

Фочкин предстал перед ним неожиданно, в вытянутой руке удерживая за шиворот Веню Малкина.

— Представляешь, — не без восхищения обратился он к Золотареву, — этот шустрик и в самом деле акро бат. Даже по потолку умудрился бегать. Но от меня не уйдешь, брат!

Не без усилий ему удалось даже приподнять и встряхнуть Венедикта.

Дожидаясь появления Полуярова и в который раз просматривая бумаги, изъятые из сейфа Черемисовой, Катышев без особых усилий произвел нехитрый экономический расчет. От собственного изумления запустил руку в шевелюру. Если к списку заведений, которые курировала Мамка-Танька, добавить еще столько же, что были представлены на интернетовских сайтах, то их количество в столице легко перевалит за тысячу. Перемножив предполагаемое число представительниц древнейшей профессии на их среднемесячный заработок и изъяв тринадцать процентов подоходного налога, капитан Катышев чуть было не выронил карандаш. Даже если подсчитывать экономическую прибыль от налоговых отчислений по самому минимуму, выходило, что одна лишь Москва, легализовав проституцию, могла получать по полмиллиарда долларов в год! А это говорило о том, что даже самые честные столичные сутенеры и владельцы борделей делили пополам со жрицами любви около пятнадцати миллиардов долларов. Ради хохмы, он быстро нашел в Интернете бюджетные цифры, выделяемые для Министерства образования. На взятых вместе подготовку школьников и дипломированных специалистов страны выделялось денег в пять раз меньше.

Хотя у капитана Катышева оставалось свободное время, чтобы выстроить график экономической динамики, как любил он это делать на студенческой скамье, и вывести темпы роста от секс-индустрии на ближайшую пятилетку в пределах страны, он отказался от этой затеи. Лишний раз не хотелось удивляться и впадать в уныние — насколько расходы всех, вместе взятых, силовых ведомств государства уступают доходам сутенеров и проституток. Поэтому он лишь внутренне хохотнул: кто в таком случае станет работать — рубить уголь, засевать поля, лечить людей и ловить преступников, если одна часть населения станет посещать дома терпимости, а другая — предоставлять услуги?

Ручка на входных дверях кабинета медленно поползла вниз. Катышев предположил появление Полуярова. Но он ошибся, и через секунду в проеме двери появилось печальное личико Диночки Ляминой.