— Которые ее выполнять не только не собираются, но и способствуют развитию этой индустрии, — продолжил размышления начальника Полуяров. — И показания Черемисовой пролили бы свет, кто из представителей органов покровительствует столь щекотливому бизнесу. В одном с вами согласен — мы действительно воюем с ветряными мельницами.

— Вот! Наконец-то сам допер, — довольный собой генерал хлопнул полковника по плечу. — Проституцию победить нельзя! Ибо она была, есть и будет есть. Ни мировой, ни российский, даже опыт этого самого Ленина не смог в корне поменять дело. Я тут по дороге почитал один исторический журнальчик. В нем статья, как на заре советской власти комиссары боролись с падшими женщинами.

— Ну и как?

— Они тоже пользовались их услугами. У одной был муж налетчик. И когда его приговорили и вели к месту расстрела, женщина предложила в качестве выкупа свое тело. Красноармейцы не отказались, по очереди, как бы это лучше сказать, ее отымели, а мужа все равно расстреляли.

— К чему вы мне все это рассказываете? — так и не понял намека полковник.

— Да все о том же. Проституцию победить нельзя. Ее можно только узаконить!

— И вы об этом собираетесь сказать депутатам? — ухмыльнулся Полуяров.

— А почему бы и нет? Если она давно вышла из-под контроля правоохранительных органов. Что у нас, других забот нет?

— Вы опять не правы, генерал. Наоборот, она вошла под полный контроль правоохранительных органов. И выход тут только один: избавиться от милицейского надзора можно, только избавившись от самих проституток.

Милославский откровенно засмеялся:

— И как ты собираешься это сделать, стратег?

— Как было несколько десятков лет тому назад. Увы, при тех же красноармейцах. Существовала идея и система нравственного воспитания подрастающего поколения. Сегодня этого ничего нет и не предвидится. Совсем наоборот, заработок телом пропагандируется во всех средствах массовой информации. Куда ни глянь — только сиськи и…

Они вышли к автостоянке. Там пассажиров и встречающих развлекал установленный на самом видном месте электронный рекламный щит. Сексапильная блондинка учила народ, как пользоваться колготами итальянской фирмы. Тысячи глаз не понимали, то ли она их снимала, то ли одевала. В доказательство своим словам Полуяров кивнул на щит.

— Твоя работа? И тут ты меня достал, полковник Полуяров.

— Я вас за язык не тянул, и вы сами затеяли этот спор, товарищ генерал.

Гриша Пичугин открыл перед Милославским пе реднюю дверцу, совершенно упустив из виду, что в чужих машинах генерал никогда не занимает место рядом с водителем.

— Что, Григорий, нравится реклама? — усевшись в машину, спросил Князь.

— Так ведь бесплатно, товарищ генерал, — осклабился Пичугин. — Вот моему соседу вчера удалось посмотреть эротику вживую, и он без зарплаты остался.

— Нечего ходить по стриптиз-барам.

— Да его туда силком не затащишь, — выруливая с автостоянки, отозвался Гриша. — Поздно вечером возвращался со второй смены. И в переходе увидел, как девушка раздевается. Натурально причем! Под музыку. Какой-то тип рядом на гитаре наигрывает. Он остановился, посмотрел. Она оделась. А потом к нему два лба подошли. Стриптиз видел? Ну видел, отвечает. Тогда плати. И забрали всю зарплату.

Смех Полуярова прервал телефонный звонок. Дежурный по управлению докладывал, что арестованная Черемисова срочно желает встретиться с полковником.

Конференц-зал гудел как улей. Телевизионные операторы, рассчитывая, что выступление председателя всероссийских конкурсов не обойдется без демонстрации красоток, скопом и с руганью устанавливали камеры в центральном проходе, и прибывающим участникам пробраться к свободным местам можно было разве что через плечи и головы коллег.

Передние ряды и места около нескольких микрофонов были давно заняты. Оставалось лишь несколько свободных кресел на галерке, куда, стараясь не привлекать внимания, пробрались Фочкин и Золотарев. Осторожный и предусмотрительный Катышев участвовать в конференции отказался, предполагая, что диск с компроматом раньше времени мог оказаться у кого-нибудь из журналистов, и тогда он станет если не всеобщим посмешищем, то обязательно объектом повышенного внимания.

Голова Золотарева вертелась как на шарнирах, и через какое-то время на лице появилась некоторая обеспокоенность. Стаса Варенцова, которого он старался обнаружить, в зале не было. Хотя за час до начала мероприятия они созванивались и журналист даже отчитался, что уже выходит из редакции. Верить в глупую мысль, что Варенцова могли нейтрализовать или похитить по дороге на конференцию, не хотелось. Кому нужен Стас, если в данное время огромный тираж развозился по киоскам и лоткам мегаполиса?

Вместо красоток на свет сначала появились крепкие ребята из команды телохранителей, и только за ними к столу, заставленному микрофонами, в сопровождении свиты прошел главный устроитель пресс-конференции.

Стараясь издалека разглядеть, кто занял места в президиуме, по правую руку от Белоцерковского, Золотарев узнал народного депутата из городского собрания. Слева в погонах подполковника восседал начальник районного управления Ломакин. По его решительному лицу можно было догадаться, что пресс-конференция ему была нужна не меньше, чем самому Белоцерковскому.

Постучав пальцем по микрофону и убедившись, что голос его будет слышен даже за пределами зала, Дзись-Белоцерковский поднял руку, стараясь привлечь внимание журналистов.

— Друзья, — мило улыбаясь, начал он словами гоголевского героя. — Я вас пригласил, чтобы сказать пренеприятную весть…

— Уж не к вам ли едет ревизор?! — выбросил кто-то из зала первый вопрос.

— Да, к сожалению! — подтвердил Дзись-Белоцерковский и вмиг сделался решительным. — Я хочу вам со всей ответственностью заявить, что всероссийскому конкурсу «Мисс Отечество» угрожает серьезная опасность.

— Что, наши красавицы разом вымерли или за границу эмигрировали? — отозвался тот же голос.

Не обращая внимания на шутку, Белоцерковский снова поднял руку и попросил тишины.

— Мне трудно и больно об этом говорить. Но и не говорить не позволяет гражданский долг и совесть. Дело в том, что некоторые милицейские структуры начали откровенную травлю не только работников администрации конкурса, но и самих участниц. В таких условиях готовить девушек к состязаниям невозможно. Мало того, меня и моих подопечных стараются скомпрометировать. Для этого устраиваются провокации, обыски, необоснованные проверки и даже аресты. Нас обвиняют черт-те в чем! Вплоть до того, что администрация готовит претенденток не для конкурсов, а для секс-индустрии. Вы только представьте, до чего дошли — мы готовим проституток!

— Примеры! Факты!

— Факты? Двое суток назад была арестована один из членов жюри, мой давний партнер Татьяна Федоровна Черемисова, которая сегодня томится в застенках следственного изолятора. Из ее сейфа без всяких оснований изъяты важные документы, регламентирующие работу комиссии и конкурса.

— Ни черта не понятно! Рядом с вами находятся представители законодательных и правоохранительных органов, видимо, ваши друзья и покровители, которые вот так просто позволили со стороны кому-то вмешиваться в ваши дела? Мне кажется это очень странным…

Фочкин и Золотарев с трудом разглядели в центре зала крохотную журналистку, которая представляла модный женский журнал. К разочарованию оперативников, задать свой вопрос до конца ей не дали. Со всех сторон зашикали, требуя, чтобы Белоцерковскому не мешали продолжить монолог. Подполковник не переставал бросать в зал строгие взгляды. Депутат, показывая, что обличительный разговор может затянуться и он к нему готов, снял пиджак и повесил его на спинку стула.

— Я не стану от вас утаивать, — решил не томить журналистскую братию Белоцерковский. — Это нужно управлению собственной безопасности МВД, представители которого замаскировались и среди вас! До меня дошла информация, что они хотели помешать и проведению этой конференции!