Подумав об этом, Катышев даже вздрогнул: а если Мамка-Танька специально напросилась на деловое знакомство и забралась под крышу оздоровительного комплекса только для того, чтобы в ответственный момент заручиться поддержкой Катерины, водившей знакомство с множеством влиятельных лиц в городе? А могло быть и того хуже! Катышев даже предпочел не развивать мысль о своей собственной компрометации. Но, даже однажды использовав сауну или бассейн комплекса для ночных эротических утех, Черемисова могла сказать, что к секс-индустрии причастны если не отдельные сотрудники управления собственной безопасности, то, по крайней мере, члены их семей.

— Я пока ничего не могу сказать, — ответил он. — Но прошу тебя, будь с ней осторожна. Вы подписали уже договор?

— Да. На квартал вперед.

— Я хотел бы с ним ознакомиться.

— Ты или сотрудник оперативного отдела в твоем лице?

— Катя, поверь мне, Черемисова очень скользкая женщина. И чрезвычайно рискованная бизнес-леди. Кстати, хотелось бы взглянуть и на подпись директора агентства по проведению всероссийских конкурсов, которого протежировала тебе Мамка… то есть, я хотел сказать, Черемисова.

— Ты его уже видел, — ответила она уклончиво.

— Вот как? И кто же это?

— Это тот мужчина, к которому ты меня приревно вал. Его фамилия Дзись-Белоцерковский. Ефрем Львович. — Она помолчала. — Что-то у меня пропало настроение идти в ресторан. Поехали домой?

По дороге в управление Гриша Пичугин со всеми подробностями доложил Полуярову, как неожиданно стал главным свидетелем сотрудничества патрульной милиции с представителями сексуального бизнеса: Полуярову даже не пришлось задавать водителю-ординарцу конкретизирующие вопросы и вытягивать информацию по нитке. Пичугин показал себя молодцом. Он исправно запомнил номер милицейской машины, уточнил, что, помимо водителя, оставшегося в «канарейке», из нее вышли два милиционера и две девушки, лица которых в темноте разглядеть не удалось. Вдобавок к импровизированному докладу Гриша осмелился сделать шефу предложение. То самое, что накануне вечером высказал Катышев, — о внедрении капитана Золотарева в бордель в качестве подсадной утки. Но, удосужившись похвалы начальства за наблюдательность и смекалку, Гриша напрочь отказался от идеи Полуярова перевести его этим же утром на оперативную работу. «Наше дело телячье, — сделал заключение Гриша. — Крутить голову и баранку во все стороны и фиксировать происходящее вокруг».

Поднявшись по лестнице на свой этаж, Полуяров заметил около кабинета оперативного отдела столпотворение. Теперь ему стало понятно, что бредовая идея или неудачная шутка Катышева мгновенно облетела все управление. Он даже слышал, как желают удачи и полового вдохновения Золотцу коллеги по управлению. Но развеять заблуждение он не спешил.

Проскочив незамеченным, он скрылся за дверью своего кабинета и тут же связался с дежурным. Назвав номер «канарейки», он попросил выяснить, какому подразделению принадлежит патрульная машина. Ждать пришлось недолго, и вскоре ему отрапортовали, что «УАЗ» выпуска 98-го с указанными номерами находится в ведении районного управления, которым руководит подполковник Ломакин. Факт, что патрульные милиционеры могли тайно подрабатывать у Черемисовой, еще не говорил о том, что происходило это с разрешения подполковника Ломакина. Тем не менее остро отточенным карандашом Полуяров записал в ежедневник лишь одно слово «Ломакин» и поставил большой вопрос.

Не ведая о решении Катышева воспользоваться услугами омоновцев, он набрал прямой номер начальника отряда ОМОН полковника Журбина.

— Приветствую тебя, Виталий Андреевич. Это Полуяров из безопасности, — выпалил он, стараясь говорить бодро и непринужденно.

— Узнал, а потому на счет богатства, сам понимаешь. Я твоего звонка третьи сутки жду.

— Вот как? С какой стати?

— Не валяй дурака, Полуяров. Наши сотрудники влипли в скверную историю, и с твоей стороны глупо делать вид, что ничего не случилось. Меня уже вызывал на ковер начальник управления.

— Так я и звоню, чтобы совместными усилиями найти выход.

— Мне представляется, что ты его давно нашел… — Голос Журбина поник, и Полуяров догадался, что командир отряда все еще не принял решения, как поступить с проштрафившимся Блинковым.

— Кстати, твой боец оклемался? — участливо поинтересовался Полуяров.

— Пока без сознания. А ты своего Фочкина увольнять собираешься?

— Я майорами не разбрасываюсь, Виталий Андреевич. И тебе не советую.

— Тогда говори, что предлагаешь?

— Лучшая защита — это нападение. Вечером нам понадобится помощь твоих ребят. Хотим побывать в одном притоне.

— Дело обычное, — поняв, о каком заведении идет речь, повеселел Журбин, — группа омоновцев будет в вашем распоряжении.

Он не успел опустить трубку на аппарат, как в дверь постучали. Тут же в проеме появилось личико помощницы начальника управления Диночки:

— Это правда, Иван Борисович?

— Ты о чем?

— Что вы отправляете капитана Золотарева в публичный дом?

— Правда, — кивнул он. — И не только его. Я и сам готов вместе с ним отправиться, да полковничьи погоны и возраст мешают. Кстати, Дина, тебе не трудно будет пригласить всех моих ухарей сюда?

Сообразив по ироничному тону полковника, что внедрение Золотарева в тесные ряды столичных шлюх всего лишь кем-то удачно распространенная шутка,

Диночка Лямина бодро прихлопнула дверь, и по тому, как скоро порог перешагнули Фочкин и Золотарев, Полуяров понял, что именно с такой же скоростью слух будет развеян.

Но, глянув на недовольное лицо Золотарева, Полуяров смог убедиться, что капитан и в самом деле успел поверить в неизбежность щекотливого задания, выполнять которое ему не очень-то хотелось. Навязанная общим мнением роль управленческого ловеласа и соблазнителя женщин давно его обременяла. А потому, в отличие от Фочкина, он не стал занимать свободный стул, а сделал шаг в направлении начальства:

— Скажите, товарищ полковник, почему на мне все ездят?

Шеф хмыкнул и как-то странно оглядел плечи Золотарева.

— Ты седло-то сними, капитан! — бросив фразу, он сопроводил ее пренебрежительной ухмылкой и еще раз глазами пересчитал своих сотрудников. — А где изволят быть господин Катышев?

Оба оперативника, не сговариваясь, передернули плечами.

— Как ты думаешь, майор, — вдруг задумавшись, спросил Полуяров. — С какой стати такая фигура, как Черемисова, снизошла до того, чтобы на своей роскошной иномарке самой приехать в обычный бордель?

— Выручку забрать? — постарался с первого захода угадать Фочкин.

— Вряд ли. Выручку ей привозят на золотом блюдечке.

— А может быть, просто разъезжала с инспекцией? — предположил Золотарев.

— И инспекторов у нее хватает.

— Тогда что же? — постарался выведать Фочкин мысли шефа.

— Мне кажется, что есть тут какая-то связь между девицами, которых привезли на патрульной машине, и самой Черемисовой.

Полковник не стал развивать свои предположения и перешел к пунктам предстоящей операции.

План, по которому собирался действовать Полуяров, как никогда отличался простотой и непосредственностью. Раскрутка всей операции начнется с визита эсэсбэшников и омоновцев в ночное заведение. Он лишь с выражением мечтателя заметил, что им бы очень повезло, если бы в стенах разврата удалось обнаружить исчезнувших девчонок, их похитителей, а заодно и всех непосредственных хозяев и покровителей борделя с пресловутой Мамкой-Танькой во главе. Но, так как на такой успех рассчитывать наивно и опрометчиво, очень надеялся, что оперативники блеснут талантом и, не покидая стен заведения, смогут допросить девчонок собрать всю необходимую информацию. И только тогда можно будет составлять новые планы и корректировать дальнейшие действия.

Он хотел уже пожелать своим подчиненным удачи, когда в кабинет ворвался Катышев. Не извиняясь за опоздание, он положил на стол руководителя несколько листков и с торжеством победителя посмотрел на товарищей.