Но чего она точно не ждала, так это того, что Валенберг ринется к ней с бешеными глазами, схватит за плечи и примется трясти, крича:

— Не будь дурой, Мила! Держись подальше от этого негодяя! Ты не представляешь, что это за человек! Он опасен!

— Пустите меня! — закричала Мила.

Узловатые пальцы впивались ногтями в кожу, его зловонное дыхание вызывало тошноту. Но Валенберг не унимался:

— Прекрати верещать и слушай меня! Он лжец! Я не знаю, что он задумал, но это не твоя игра. Он использует тебя, как портовую шлюшку, и выкинет на обочину! А потом тебя же и обвинят в его грехах.

— Спасите! — простонала Мила.

И спасение пришло. Фринн схватил Валенберга за шиворот и отбросил в сторону. Пока тот пытался встать, подошëл к нему и хладнокровно, наотмашь врезал по лицу. Валенберг крякнул. Хотел что-то сказать, но получил второй удар. Потом третий, четвëртый.

Мила бросилась к Фринну и потянула на себя:

— Хватит! Оставь его!

— Ты в порядке? — обернулся к ней Фринн и взглянул с такой нежностью, что всë внутри Милы затрепетало.

Она кивнула.

— Давай лучше уйдëм отсюда, пока этот гад не пришëл в себя.

И Мила снова кивнула.

— Мне ужасно жаль, что так получилось. Если бы я знал, не оставлял бы тебя ни на минуту, — успокаивал Фринн, когда они с Милой вышли на улицу.

Уже стемнело и остался лишь свет эфирных фонарей. Погасли окна в домах, заметно убавилось самоездов. А воздух стал лëгким, наполнился запахами моря и прелой зелени, остывающего камня. Самое лучшее время для неспешной прогулки. Не сговариваясь, Мила и Фринн отправились вниз по улице к набережной.

— Я сама не ожидала. Он всегда был неприятным типом, но чтобы так… Нет, это просто отвратительно! Я до сих вижу его бешеные глаза, и меня в дрожь бросает. Хоть бы он больше мне не встретился никогда, — рассуждала Мила.

— Что он хотел? Так вопил, что всех перепугал. Хорошо хоть Его Высочество был занят и этого не видел, иначе потом проблемы были бы у всех.

— Не знаю, что он там кричал. Какой-то пошлый бред, наверное. Я не расслышала, — соврала Мила, чтобы не ставить профессора в неловкое положение.

— Похоже, он совсем спятил. Впрочем, всë к этому и шло.

— Вы давно знакомы?

— С Валенбергом? — Фринн на секунду задумался. — Лет семь. Может, чуть больше. Мы вместе работали у одного старого искателя помощниками. Я тогда только начинал ходить в экспедиции, а он уже имел определëнную репутацию.

— Он работал помощником в таком возрасте? — удивилась Мила.

— Так и искатель был не простым. Легенда, можно сказать. Отто Вернер, если тебе это имя о чëм-то говорит.

— Ничего себе! Конечно, я его знаю! Отец с ним дружит. Да и дом его стоит совсем недалеко от нашего. Но последнее время он стал затворником. Быть может, столько всего повидал, что больше на улицу высовываться не хочет.

Фринн рассмеялся:

— Точно. Старик одних языков знал штук двадцать. Помню, зашли мы как-то в бухту острова Макрай, что на экваторе в Бушующем океане. Хотели воды набрать, да и мяса, если повезëт. Но туземцы были против. Похитили Вернера, меня и ещё пять человек.

— Как же они вас похитили? Вы же не вëдра какие-то, — заинтересовалась Мила.

— Нет, не вëдра. У туземцев были такие длинные дротики со снотворным. Они выждали, когда кто-то из нас останется один, и так собрали себе на обед семерых человек.

Фринн замолчал, ожидая реакции, но Мила отнеслась спокойно к новости про туземцев-каннибалов.

— Ты не удивлена? — спросил он.

— Я дочь артефактолога. Поверь, и не такое слышала, — гордо ответила Мила.

Они остановились. Смотрели друг другу в глаза. Улыбались.

— Значит, не только красива, но и умна? — понизив голос произнëс Фринн.

— Редкость, да?

— Не то слово. А я очень люблю всë редкое.

— Даже если это очень опасно?

— Особенно если это опасно, — Фринн положил руку ей на талию, привлëк ближе.

— А если это будет стоить жизни?

— Обожаю такие испытания.

Он наклонился, чтобы поцеловать Милу, но та в последний момент выскользнула из его рук.

— Смотри, какая яркая звезда над бухтой! — резко сменила она тему.

Фринн усмехнулся, взглянул на небо и спокойно произнëс:

— А ты знаешь толк в издевательствах.

— Мы уже перешли на «ты»? — кокетничала Мила.

— Давно. Ты не заметила?

— Как-то не обратила внимание. Так что там с туземцами? Они тебя в итоге съели?

— Как видишь, нет. Вернер понял их язык и предложил обменять нас на семь ружей.

— Как дëшево вы, оказывается, стоите.

Они пошли дальше и вскоре свернули на набережную. Тихие волны шелестели, волнуя дорожку Кары. Та ребристой линией убегала к горизонту между каравелл. В одной из рестораций с живой музыкой звучал душевный романс.

— А с моим отцом ты знаком? — продолжила Мила.

— Было дело, мы пересекались в Порт-о-Лейн года три назад. Уж не помню, куда он держал путь, но я возвращался в Адамар с грузом ритуальной посуды из храма Духа Пантеры.

— Вы разграбили храм? — ахнула Мила. Она знала, как добывались экспонаты для музеев и объекты для исследований, но только сейчас стало очевидно, что это не просто находки, а украденные у кого-то вещи.

— Он стоял заброшенным многие века. Боюсь, в живых уже нет никого, кому эта посуда была бы важна. Так что разграблением я бы это не назвал.

— Может и так. Но мне не по себе становится, как представлю, что лет через двести кто-нибудь найдëт, к примеру, мою комнату и вынесет всю одежду.

Фринн мягко засмеялся.

— Поразительно! Никогда не встречал таких впечатлительных барышень. Разве через двести лет тебя будет это заботить? Боюсь, в таком возрасте от тебя уже мало чего останется.

Мила надула губки. Слова Фринна казались насмешкой, хоть и сказанной с нежностью. И сложно было решить, надо ли отвечать на это с вызовом или принять, как шутку.

— Прости, мне не стоило так говорить, — спустя короткую паузу произнëс он.

— Да, не стоило.

— В любом случае, я уверен, что Афанасий Фëдорович ничем таким не занимался.

— И почему я тебе не верю? Не пойми меня неправильно, но иногда на вещи смотришь под другим углом, и они приобретают другие смыслы. Отец никогда не делал секрета из своей работы. Он часто и подробно рассказывал, что и где нашëл. Да и дома у нас полно трофеев из его путешествий.

— Не удивительно, что вы с братом пошли по его стопам. В Порт-о-Лейне мы провели целую неделю в разговорах обо всëм, и я не уставал восхищаться его не дюжим умом. Искусство, литература, история, технологии. Он во всех темах был, как рыба в воде. Единственное, что его раздражало, это светские новости.

— Это всегда его утомляло. Он говорит, в высоком свете меньше души, чем в двигателе самоезда. Все презирают друг друга, завидуют и ждут, когда можно будет с аппетитом обсудить чью-нибудь неудачу, — пояснила Мила.

— Примерно так он и сказал, когда я решил было сообщить о женитьбе дочери графа Брутова на своëм двоюродном брате. Тогда эта новость будоражила всех, а его больше интересовал новый аппарат для опреснения воды.

Дальше набережная удалялась от воды и тянулась вдоль пустого в это время песчаного пляжа. Фринн свернул на пирс, и Мила, не задумываясь, повернула следом. Так они и шли между тесно пришвартованных лодок и яликов, небольших яхт. Те вяло покачивались на воде, но в темноте это больше напоминало шевеление морских животных.

— Я читал несколько книг твоего отца. У него получаются прекрасные приключенческие романы, — произнëс Фринн.

— На самом деле он просто описывал художественным слогом свои путешествия. Даже придумывать ничего не потребовалось.

— Правда? Даже историю про остров Родэм, где нашлись руины древнего высокоразвитого города?

— Да, и про него тоже правда. К сожалению, в совете не поверили этому и отклонили отчëт об экспедиции. Я сама не помню подробностей — двадцать лет прошло с тех пор. Но скандал был оглушительный. Отца едва не выгнали с позором. А уж когда он опубликовал роман, то лишь благосклонность попечителей его защитила.