Остановился Хопф лишь в четвëртой секции хранилища, где было много свободного пространства, а на входе дежурили два вооружённых охранника. Чтобы пропустили Максима, Хопфу пришлось заполнить документы.

Впервые Максим был в хранилище так глубоко. Его редко пускали во вторую секцию, и то под большим секретом. Но теперь он мотал головой и с любопытством разглядывал изображения артефактов на непроницаемых камерах. Сами артефакты, понятное дело, от лишних глаз прятали. Зачастую даже просто смотреть на них было опасно.

В четвëртую секцию Максим входил, задержав дыхание. Многослойные большие камеры, каждая размером с комнату. Всюду провода, аппараты с цифрами и диаграммами на экранах. Максим узнавал многие приборы, хоть и знал про них раньше лишь из учебников. Увидеть же всё в одном месте было подобно грому в кафетерии. Так неожиданно, что растеряться недолго.

— Нам сюда, — окликнул Хопф застывшего Максима.

Тот прошëл за ним несколько камер, свернул направо и остановился у бронированной двери. Хопф набрал код на панели.

— Запомни: ты никогда здесь не был и ничего не видел, — сказал он, пока дверь открывалась.

— Ясное дело.

Внутри камеру заполнял ослепительно белый свет. Сразу и не разобрать что-то, но глаза быстро привыкли и стали различать то немногое, что здесь хранилось. В центре на подставке лежал осколок. Похожий на серп, внутреннюю его грань покрывали неровные сколы, зато внешняя сторона была гладкая и отполированная. Поначалу казалось, что осколок изготовлен из фаянса, но присмотревшись, Максим заметил, что материал прозрачный, пусть и очень мутный. Только мерцания, какое Максим видел на выставке, здесь было незаметно.

— Раскладывай карту на полу, а я пока поставлю программу в режим ожидания.

Максим сделал, что от него требовалось, и сел рядом с картой. Хопф тем временем подбегал то к одной панели, то к другой. Оказалось, что в стенах их встроено множество, но из-за ослепительного света Максим их не заметил.

Закончив с аппаратурой, Хопф достал из кармана пару белоснежных перчаток и одел их.

— Ну что, Максим, ты готов? — спросил он, улыбаясь.

— Не очень.

— Если честно, я тоже.

С нежностью, достойной хрусталя, Хопф взял осколок и перенëс на карту. Аккуратно положил на прямоугольник. Повисла тишина, в которой даже шорох аппаратов приутих.

И точки появились.

Пять крошек, пять осколков, которые веками были заветной мечтой путешественников, пять подтверждений того, что миф реален. Ещё неделю назад лишь истово верующие люди не сомневались, что когда-нибудь Сердце Дэва будет восстановлено. Но как всë резко изменилось. Как близок оказался рай.

Хопф плакал от счастья. Не сдерживал слëз и Максим. Приобнявшись, они склонились над картой и смотрели на пять крошечных отметок — одна в Адамаре и две на берегах Бушующего океана, одна в его глубинах и ещё одна на давно ушедшем под воду острове.

Первым опомнился Хопф. Вздрогнул, оживился и вскочил на ноги.

— Надо сделать копию. Я сейчас! — он выскочил из камеры и вернулся через минуту с маркером и простой картой. Развернул еë возле карты древних. — Так. Вот здесь, тут…

Вскоре они покинули хранилище и долго ещё сидели в кабинете Хопфа, пили чай, рассуждали о том, сколько всего можно теперь найти и как радикально изменится мир. Несколько раз Хопф намекал, что карту древних лучше бы оставить в совете, но Максим такие идеи отвергал твëрдо. Для себя он решил так: когда отец вернëтся, Максим честно ему всë расскажет, а уж дальше пусть решает сам.

В итоге уже поздним вечером Максим попрощался с Хопфом и отправился домой, даже не подозревая, какие новости его там ждут.

Услышав шаги во дворе, Мила напряглась. Максим? Она выскочила в прихожую как раз в тот момент, когда брат открыл дверь и удивлëнно уставился на сломанный замок.

— У вас что тут происходит? Ты, что ли, дверь вынесла? — спросил он с ухмылкой.

Но Миле было совсем не до смеха. Вместо слов хотелось врезать братцу по носу, а там пусть сам гадает, за что. И всë же она произнесла:

— Ты какого чëрта к отцу в кабинет лазил? Я же сказала, чтоб даже духу твоего рядом с тайной комнатой не было! Говорила? Ну?

Ухмылка не сползла с лица Максима и теперь.

— Что, мама всë узнала? — предположил он.

Мила выходила из себя. Мало того, что братец еë ослушался, так ещё и ведëт себя, будто ему всё простят. Не простят! Даже если бы с мамой всё было в порядке. А уж теперь…

Но только Мила набрала воздуха, чтобы наорать на брата, как вышел Олег. Молча пожал Максиму руку и встал, ожидая продолжения разговора. Его непроницаемое спокойствие подействовало на Милу умиротворяюще. Она выдохнула, опустила плечи.

— Фринн похитил Маму, — сказала сухо.

Максим непонимающе переводил взгляд с сестры на Олега и обратно, и ухмылка степенно покидала его губы.

— Ты серьёзно? — спросил он наконец.

— Похоже, что я шучу?

— Вообще-то да. Это реально похоже на шутку, но очень-очень тупую. Зачем Фринну понадобилась наша мама? У них роман? Или наш профессор грязный извращенец?

— Никакой он не извращенец! — засопела Мила. Что-что, а слова брата для неë точно звучали, как издëвка. — Ему нужна карта, которую ты сейчас держишь подмышкой. Если бы ты еë не унëс, мама бы уже вернулась домой!

Максим перевëл взгляд на тубус и, почесав голову, спросил:

— А Фринн-то о ней откуда знает?

Мила растерялась. Открывала и закрывала рот, будто рыба немая, глазами хлопала. Сам того не понимая, Максим увернулся от неизбежной взбучки, и теперь уже Миле приходилось спешно придумывать себе оправдание.

— Понятия не имею! — заявила она в надежде, что больше вопросов об этом не будет. И добавила для закрепления: — Какая вообще разница? Он требует отцовскую карту в обмен на маму. Это всё, что сейчас имеет значение!

— Так вызови городовых. Что ты, как маленькая, прям?

— Да вызывали уже, Макс, — встрял Олег в разговор. — Толку от этого хрен да маленько. У меня дружбана убили, а они тренера в клетку кинули и всё. А тут оказалось, что Мамаев ни при чëм, и всё это Фринн замутил.

— Ты уверен, что это связано с нашей мамой? — нахмурился Максим.

— У Милы на глазах Фринн Киру прикончил, — пожал плечами Олег. — Я бы рад сказать, что этот сюр просто хрень из головы, но есть то, что есть. Фринн оказался лютым отморозком, и теперь у него в руках Наина Вячеславовна.

— Это какой-то… И что, городовые маму искать даже не пытались? Что они сказали-то?

— Отправили проверить адреса, где он должен был ждать Милу, но там оказалось пусто. В общем, будут разбираться и что-то там расследовать.

— Да уж. Интересные у вас тут конкурсы, — угрюмо протянул Максим.

— Сухарь ты бесчувственный! — воскликнула Мила. — Хотя бы сейчас прикинулся, что тебе кто-то ещё, кроме тебя, небезразличен!

— Кстати, — Максим огляделся. — А где Нюра? С ней-то всё нормально?

— Ничего с ней не нормально! Она чуть от страха не померла, когда Фринн в дом ворвался. Теперь собирает вещи и завтра возвращается в свою деревню. Сказала, что в городе, кроме зла, ничего не отыщешь, и лучше с утра до ночи хозяйством заниматься.

— В общем-то, с ней сложно не согласиться.

— Давай сюда карту и прекращай уже шутить. Как только тебя самого от себя ещё не тошнит? — топнула ногой Мила.

Максим взял тубус в руки, но отдавать не торопился. Смотрел на него с благоговением, а когда Мила потянулась сама, вовсе убрал подальше.

— Зачем она тебе? — спросил.

— Ты меня что, не слушал? Я же говорю, в обмен на маму!

— Не, это я понял. Но ты же сказала, что после визита городовых, Фринн исчез. Так зачем тебе карта, если сама не знаешь, куда еë нести?

— Ну как… Чтобы… — Мила не нашла, что ответить. Вместо этого снова топнула и ушла в столовую.

Там уже всё было прибрано. Сломанные стулья вынесли, целые выставили пошире вокруг стола. Остались ещё следы на паркете и стенах, но сделать с ними ничего не получилось. Так и останутся до следующего ремонта.