И в глазах потемнело.

Когда Кира успокоилась и даже смогла улыбнуться, Мила оставила еë. Решила, что лучше вернуться в лазарет и посмотреть, что происходит у ребят. Она сомневалась, что у них дошло до ссоры. Не будут же мальчишки из-за такого ругаться. Но возле палаты Мила застыла от возмущения.

Из-за двери доносился вызывающий, наглый гогот. Такому даже кони бы в конюшне позавидовали. Как будто ничего не произошло, и Егор не растоптал чувства Киры. Этот негодяй даже не понимал, что натворил и кого потерял.

Охота было ворваться в палату и врезать ему промеж глаз, но открыть дверь Мила не успела. Еë опередил Олег. Он выполз в коридор спиной и громко попрощался:

— Давай, брат. Не кашляй. И жратву береги, теперь хрен кто тебе лишний банан принесëт.

— Да пофиг. Всë равно в глотку ничего не лезит, — усмехнулся Егор из глубины палаты.

Олег закрыл дверь, развернулся и вздрогнул от неожиданности, когда увидел Милу. Но улыбка на его губах стала только шире:

— Ты чего так насупилась?

— Это не смешно. Совсем, — строго процедила Мила.

Она шагнула в обход Олега, чтобы добраться до двери, но он еë остановил.

— Только не говори, что хочешь доказать Егору, будто он должен с Кирой мутить. Ему так-то вообще не до этого.

— Мутят воду в болоте! А он мог бы и повежливее с ней. Она же его любит. Нельзя просто так взять и наорать на человека за то, что он к тебе не равнодушен.

— Так он сколько раз ей об этом говорил, — почесал затылок Олег. — Как только не объяснял, что не хочет…

— Он сам не знает, чего хочет! — вспыхнула Мила. — Просто строит из себя не пойми что.

— Забей, малыш. Пусть сами разбираются, — остудил еë пыл Олег. — Мы же им не няньки. Решат сойтись — отлично. Ну а нет, то и ладно. Не судьба, значит. Просто расслабься.

— Она так плакала сейчас, — произнесла Мила сочувственно. — Так еë жалко было. Ей ведь правда очень больно от того, что он еë не понимает.

— Забей.

Мила выдохнула и смирилась. Олег был прав: нельзя свести людей, если они так упираются. Но всё же и Мила свято верила, что Егор просто не понимает, от чего отказывается. Если бы не его упрямство, то они с Кирой давно бы уже были счастливы.

Уже на улице, посмотрев по сторонам и не зная, куда идти, Олег спросил:

— Что делать собираешься? Домой или, может, погуляем?

Хороший вопрос. После стремительно пролетевшей первой половины дня немного кружилась голова. За всеми этими переживаниями Мила совсем забыла про загадочные артефакта из тайной комнаты отца. Теперь же, когда эмоции поутихли, пора было ими заняться. Вот только с чего начать? Кому можно доверить такую тайну? Разве что мудрому Вернеру.

— Хотела заглянуть к одному человеку, чтобы кое-что уточнить, — подумав, решила Мила.

— Что за человек?

— Отцовский знакомый. Он раньше был известным искателем, но сейчас ушëл на покой и стал затворником.

— Ого, это должно быть интересно, — оживился Олег.

— Хочешь со мной?

— Конечно! Почему нет?

Они отправились к Вернеру и почти всю дорогу спорили, кто же прав: Кира или Егор. Поначалу старались обойти эту тему, но всё же утонули в ней с головой. Мила доказывала, что кого-то лучше Киры ещё поискать надо. Тем более, что в Егоре она души не чаяла и готова была ради него на всë. Олег же давил на то, что Егор ещё полгода назад сказал твëрдо и чëтко, что не хочет быть с Кирой, а всё, что последовало за этим, лишь подтверждало его решение.

— Мне кажется, ты меня просто не слышишь, — топнула ногой Мила уже возле дома Вернера. — Егору надо было всего лишь дать ей второй шанс. Кира бы сама от него устала уже через месяц.

— Да с чего вдруг он должен ей что-то давать? Она ему не нравится. Ну совсем. Зачем ему себя ломать ради чьих-то хотелок?

— Помню я, как она ему не нравилась. Пока она его не замечала, сам слюни пускал, всë вокруг неë вился, как привязанный. А потом попользовался и выкинул?

— Ничего он ею не пользовался. Просто понял, что перегорел. Слишком долго она в другую сторону смотрела.

— Ой, всë! — Мила сердито убрала прядь с лица и направилась к дому.

На этот раз дверь открыл сам Вернер. Стоял, опираясь на трость, и с удивлением переводил взгляд с Милы на Олега и обратно. При дневном свете стало лучше видно, насколько он дряхлый. Бледная морщинистая кожа, блеклый усталый взгляд, а загорелые залысины оказались не такими уж загорелыми. Все года Вернера отразились на лице гримасой старости.

— Мила? Снова ты? — спросил он.

— Отто Гербертович, здравствуйте. Это мой парень, — Мила махнула на Олега.

— Ты привела его познакомиться со мной? — снисходительно улыбнулся Вернер. — Очень мило, и я польщëн такой честью. Но зачем?

— Нет-нет, дело не в нëм. Он просто за компанию. Я вообще по другому поводу. Это касается отца.

— Хорошо, проходите. Я бы предложил чай, но кухней ведает моя сиделка, а у неë сегодня выходной. Так что вряд ли я сам заварку найду, — бормотал Вернер, неспешно продвигаясь к кабинету. — А Густав сегодня не собирался приходить. Так что дом в полном моëм распоряжении.

— Олег, ты можешь в галерее осмотреться, пока мы с Отто Гербертовичем поговорим? — предложила Мила, кивнув на правую от входа дверь.

Олег без лишних вопросов согласился. Вряд ли он отыщет там что-нибудь интересное, но Мила не хотела, чтобы он узнал про артефакты ещё больше.

Она прошла за Вернером в его кабинет и закрыла за собой дверь. Дождалась, пока искатель сядет в кресло, и только потом заговорила:

— Извините, что в прошлый раз я убежала, не попрощавшись.

— Ничего страшного. Порой люди говорят перед уходом столько лишнего, что лучше бы вообще молчали, — благожелательно произнëс Вернер. — Но давай ближе к делу. Ты что-то узнала про Афанасия Фëдоровича? Он нашëлся?

— К сожалению, пока нет, — грустно ответила Мила. — Никаких новостей. Но сегодня ночью я нашла кое-что в его кабинете. Даже не знаю, как это назвать. И я очень надеюсь, что вы сможете пролить на это свет, иначе я просто не знаю, к кому ещё обратиться.

— Если это в моих силах, то я с удовольствием тебе помогу. Что ты нашла? Опиши это.

Мила прошлась по кабинету, подбирая слова. Сложно было выбрать, с чего начать и на чëм сосредоточиться. В итоге Мила решила упомянуть только карту. Пожалуй, она волновала куда больше всего остального.

— Я нашла у отца какой-то странный предмет и не знаю, для чего он нужен. То есть, вроде понятно, для чего, но ничего похожего я не видела.

— Не нервничай, Мила, и не торопись. У меня, в любом случае, полно свободного времени.

— Да, хорошо. Я видела карту. Но она не такая, как наши карты. На ней есть острова, которых уже нет. А ещё она двигается. И символы на ней какие-то нечитаемые.

— Хм… — Вернер потëр подбородок и задумчиво произнëс: — Если карта движется… Могу предположить, что это какой-то современный экран. Мало ли до чего наука дошла.

— Вряд ли. Не похоже. Она тонкая, как бумага и гнëтся во все стороны.

— Ты говорила, там были неизвестные острова? Где именно, ты не запомнила?

— Да их там полно было, — Мила поморщилась, пытаясь вспомнить хоть какой-то пример. — Один архипелаг лежал на пути из Грина к Таркани. Точно! Максим сказал, что эти острова давно ушли под воду, но на карте они есть.

— Даже так? — взбодрился Вернер и подался вперëд. — А ещё?

— Не помню, честно.

Вернер, кряхтя, поднялся, подошёл к связке свитков, лежащей возле глобуса, и выбрал один из них. Вернулся к креслу и развернул свиток так, чтобы свет из торшера падал прямо на него.

— Это, как считается, карта мира, каким он был в первом веке. Она основана на геологических данных и письменных хрониках, так что точность еë весьма приблизительна.

Мила подошла и взглянула на карту. Глазами нашла остров, похожий на раковину и окружëнный пятью островками поменьше.

— Вот он, тот архипелаг. Правда, мне казалось, он был севернее. Тут где-то, — она указала на место, миль на пятьсот ближе к экватору.