Я злилась и злилась обоснованно. Воут категорически отказывался принимать то, что Кристиан помогает нам по собственной воле. Мне же было невдомёк, почему он ищет плохое, несмотря на то, что чужеземец всегда поступал по совести.

— Думаешь, его желание залезть тебе под юбку пересилит желание жить? — Я отшатнулась от Воута. Очередной удар. — Или, может, ты напридумывала себе, что он влюбился и готов на всё, лишь бы сделать тебя счастливой.

Старик никогда не стеснялся в выражениях, но старался соблюдать приличия. Сегодня, впрочем, как и вчера, его понесло. Я, может, и забыла, что такое быть леди, но не собиралась терпеть в свой адрес такого отношения.

— Старик, тебе стоит думать, прежде чем…

— Девочка моя, — я закатила глаза, — поверь, я не желаю тебе зла, но этот мужчина нам не друг.

Он может другом и не был, но и камня за пазухой я не заметила. И в отличие от Воута, ни разу не оскорбил никого просто так. Разве, что маленькой лгунье меня обзывал, да на выпады в свой адрес остро реагировал. Даже когда старик применил магию и намеревался пытать Кристиана, он не нанёс ответного удара. А Уолтер может подтвердить, что мужчина умеет давать сдачу. Вместо этого, перенесённый по нашей воле из другого мира, лишь доходчиво объяснил, что подобного не потерпит, и ушёл. А позже вернулся и решил помочь, потому что мы его не бросили умирать. Что это если не благородство?!

— Я буду придерживаться плана Кристиана.

Пусть считает его врагом, если хочет. Мне чужеземец зла не делал. Тем более, уйти от приказа лорда Фарая не смогу. Не говоря о том, что это приближает меня к цели.

— Твоим родителям было бы за тебя стыдно.

По сердцу, словно острым ножом прошлись. Я сделала глубокий вдох и не смогла выдохнуть. Старик, что так долго был мне как родной, но в один миг стал совершенно чужим.

Я не была глупой девочкой, что идеализирует окружающий мир. Любящие родители смогли объяснить, что такое хорошо, а что плохо. Смогли объяснить, что иногда даже плохие совершают хорошие поступки, а хорошие порой поступают плохо.

Да, я была из богатой уважаемой семьи. Да, меня воспитывали быть леди. И да, я умею танцевать, музицировать, вышивать и шить. Но меня не прятали от реальности. Мир сложный, люди сложные. И отец не стеснялся в высказываниях, когда этого требовали обстоятельства. В те дни, когда мир окрашивался в тёмные тона, он учил различать плохое и хорошее. Показывал на конкретных примерах, как стоит поступать, а чего следует избегать. Прилагал все усилия, чтобы я не стала одним из тех, кто мог бы считаться недостойным.

В один из таких дней он поведал, что надо следовать за тем, кто будет разгребать с тобой дерьмо, а не поливать тебя им. Сегодня Воут перешёл черту.

Я была любима родителями. Никто и никогда не заставит меня поверить в то, что они могли бы быть разочарованы мной из-за правильно сделанного выбора. А он был правильным, я это знала. Потому как именно они, мои родители, научили меня безошибочно определять, что есть хорошо, а что плохо. На сегодня, Кристиан — это хорошо, Воут — плохо.

К сожалению от определения стороны, легче не становилось. «Порой даже хорошие люди поступают плохо». Папа забыл сказать, что это больно. Очень больно.

Звук удаляющихся шагов, последовал за брошенными в лицо словами. То, что плачу поняла, только когда изящная бледная рука протянула совершенно белый платок. Слёзы сами по себе высыхать не хотели, поэтому пришлось принять платок.

— Он несправедлив. Не принимай близко к сердцу.

Гекат был последним, от кого я рассчитывала получить слова поддержки. Он всегда был немногословен и нелюдим. Все разговоры заканчивались тем, что он предупреждал (и то не всегда), что уходит. Если бы не его участие во время вызова чужеземца, мы б и не заговорили вовсе. Я сторонилась некроманта, как и многие другие. То ли образ жизни, то ли магическая сила, но что-то в нём отталкивало людей. Я бы смирилась и с мертвенной бледностью, и с вечными синяками под глазами, и даже с измождённым видом, но взгляд… Этот вечный взгляд холодных серых глаз, в который навечно застыла смерть.

Интересно, что когда меня нашла Бети, именно Гекат первым поделился со мной едой. Я побоялась взять из его рук протянутый кусок хлеба, и тогда он передал его через Воута. А ещё, Гекат, постоянно следовал за мной. Мне позже Бети рассказала, что некромант считал меня самоубийцей. Думал, что я брошусь с обрыва или полезу в петлю.

Не могу сказать, что эти мысли не посещали меня. В тот день, когда сгорел собор, я мечтала оказаться в нём. Было неважно, что я умру. Было важно, уйти с теми, кого я любила. И чуть позже, когда я пряталась от городской стражи, питалась объедками и пряталась в разрушенных домах, самым простым было умереть. Но жажда мести оказалась сильнее. Я так хотела вонзить кинжал в сердце Корен. За родителей и за тех, кто сгорел с ними. За всех магов, которых он преследовал и предавал огню целый год после этого.

И тут я осознала очевидное. Желание умереть и месть. Он понимал меня как никто другой.

— Ты потерял в том пожаре кого-то очень дорогого.

Это был не вопрос. Было бы глупо задавать подобный вопрос кому-либо из тех, кто приходил на еженедельные встречи. Мы все потеряли близких, и мы все жаждали мести. Но Гекат знал, что я чувствую. Спустя год после пожара, люди продолжили жить. По немногу они пришли в себя. Только я и некромант застыли. Мы продолжали жить только из желания отомстить.

— Любимую.

Боль, что затаилась в глубине сердце, казалось, жаждет прорваться наружу и стереть с лица всех жителей улыбку. Улыбку, которая покинула Геката в тот день, когда в соборе погибло триста восемьдесят четыре жизни. Триста восемьдесят четыре, плюс две. Ни он, ни я, не смогли продолжить жить без любимых. Мы сгорели вместе с ними.

Он сделал вдох. Длинный, болезненный вдох и посмотрел в сторону выхода.

— Воут считает себя лидером, но это не так. Об этом знаешь ты. Об этом знаю я. Но за ним идут. Пока маги готовы следовать за кем-то, у нас есть шанс. Как только они решат, что овчинка не стоит выделки, мы проиграли.

Его серые глаза переместились на меня. В этот раз в них горел огонь. Это был огонь мести. Некромант не остановится, точно так же как и я. Воут лишь пешка в нашей с ним мести. Все сдались. Все, кроме нас двоих.

— Я последую за Кристианом.

Не собиралась отказываться от своих слов. Выбор сделан. Гекат задумался.

— Доверяешь ему? — В ответ я лишь кивнула. — Хорошо. Делай как знаешь.

Я выдохнула. Нет, мне не требовалось разрешение или одобрение. Но по какой-то причине оказалось, что мне нужна поддержка. Обычное участие человека, которому не наплевать. Не наплевать на то, что я стала ближе к цели. Не наплевать на то, что я могу справиться.

Он похлопал по плечу и последовал за стариком. Я же, вышла из другой двери.

— Ну что, получила нагоняй? — Уолтер сидел напротив бокового выхода и грыз тыквенные семечки.

— Хуже, — платок некроманта пришлось спрятать. Не хватало ещё отвечать на вопросы, которые незамедлительно последовали бы. Будущий король довольно любопытный. — меня, вроде как, выгнали.

— Я же говорил. — Вздрогнув от неожиданности, я обернулась и встретилась с чёрными, как ночь глазами. Он стоял, прислонившись к стене слева от входа, скрестив руки на груди. — Гони серебряный.

Уолтер встал, стряхнул остатки шелухи, вытащил из кармана серебреник и бросил чужеземцу. Кристиан перехватил монету в воздухе и опустил в нагрудный карман.

— Вы на меня спорили? — меня переполняло негодование.

— Да. — будущий король спрятал руки в карманах брюк. — Я рассчитывал, что ты не станешь рубить сгоряча и попробуешь договориться со стариком. Мол, твой блеф со свадьбой даст возможность. А этот — он лишь махнул в сторону Кристиана, сказал, что Воут много на себя берёт, и ты не выдержишь и ляпнешь чего. Как видишь, я проиграл.

Я сложила руки на груди, намереваясь ругаться по поводу ставок на меня, но передумала. Уолтер хорошо меня знал, и ещё неделю назад, я бы поступила именно так. Взгляд переместился на Кристиана, и я опустила руки. Это он виноват. Его поведение, мышление, отношение. Впервые с момента смерти родителей, я ощутила себя важной. Меня слушали, меня слышали, обо мне заботились.