Он от такой наглости слегка опешил, но потом тоже рассмеялся, поднял баул со своими вещами и поспешил на выход.

Юлиана вымочила ноги в прибрежной воде и ругалась последними словами, расхаживая по заснеженному пляжу в бесплодных попытках согреться.

— Тебе надо переобуться! — крикнула ей Пелагея. И скрылась в каюте, чтобы несколькими минутами позже швырнуть подруге пару новеньких замшевых сапожек, которые она отхватила по скидке в модном бутике.

Кекс и Пирог были, как никогда, резвы и беззаботны. Они ныряли носами в пушистый снег, тявкали и соревновались, кто быстрее добежит до вон того колючего куста.

Солнце окончательно остыло. Оно мертвенным светом горело на почти белом, безоблачном небе.

За пляжем высился лес.

Кю увидел его — и нутро дрогнуло от странной смеси страха и предвкушения. В ожиданиях он не обманулся. Даже издали эта живая твердыня, эта могучая крепость внушала трепет, от которого вдоль позвоночника бежал озноб.

И казалось, не лес перед ним, а обнажённое сердце Пелагеи, самая её потаённая суть.

Привязав яхту к мостику на пристани, они взвалили на плечи пожитки и двинулись вглубь суши. Шли полем, обогнули замёрзшее озерцо, пересекли овраг по хлипкому дощатому настилу, а Юлиана всё ворчала, что скоро её ноги от холода окаменеют, потому что замшевые сапожки для здешней зимы ну никак не годятся. Пыхтели Кекс с Пирогом. С сосновых веток на опушке, сухо шурша, падал снег.

Путники добрались до первых деревьев и остановились перевести дыхание. Мрачная стылая чаща приветствовала их тишиной. Тропы запорошило позёмкой. Куда идти, в какую сторону путь держать — непонятно. Если бы не Пелагея, Кю с Юлианой непременно бы заплутали. Она знала дорогу, как свои пять пальцев.

Они шли гуськом, друг за дружкой, а псы бегали вокруг и что-то вынюхивали, как маленькие неугомонные сыщики. Прострекотала сорока, ухнул разбуженный филин. От дерева к дереву прошмыгнула белка, оставив на снегу следы — и Кекс с Пирогом тут же занялись её преследованием.

Кю шагал, глазея по сторонам, словно он попал не в лес, а в музей. Так всё было ново и волшебно. Потом он отвлёкся на массивный бревенчатый дом, на колодец, на берёзовую рощу, зацепился свитером за гвоздь в ограде — и получил неприятную затяжку. Пелагея всплеснула руками.

— А переходи-ка ты со свитеров на льняные балахоны. Залежались они у меня. Секундочку, вот только дверь открою…

Она повернула ключ в замочной скважине, отперла тяжёлую дубовую дверь — и пригласила гостей внутрь.

В доме пахло стариной, сказками, деревянной стружкой и смолой. На полке для шляп восседал кот. Шерсть у этого кота была чёрная, лоснящаяся. А глазищи…

— В глаза Графу Ужастику не смотрите, — поспешила предупредить Пелагея. — Так-то он добрый, но, если взглянете ему в глаза, отправит вас в иное измерение. И я вас оттуда не выловлю — это физически невозможно, пробовала уже.

Юлиана косо ухмыльнулась, нашарила на полке старый, никому не нужный котелок и нацепила его на кота, чем спровоцировала грозное шипение, вздыбленную шерсть и выброс когтистой лапы. В прихожую с улицы вбежали Кекс и Пирог — они вечно несли грязь, хаос и разрушения и были для Графа Ужастика как рыбья кость в горле.

В устланной коврами гостиной уютно горел камин. Кто и когда его зажёг, для принца осени осталось загадкой, но нужды в многослойных свитерах здесь действительно не было — слишком уж сильный шёл от камина жар.

К тому времени, как Кю снял все свои кофты, Пелагея порылась в антикварном скрипучем шкафчике и добыла несколько льняных туник с вышивкой и длинными просторными рукавами. Одна туника досталась Юлиане, другая — заморскому гостю. Третью Пелагея взяла себе, а потом полюбопытствовала у кота, есть ли что перекусить. Да и чаю бы неплохо. И в камин дровишек подкинь, будь так любезен…

Она исчезла в кухне и принялась греметь там кастрюлями.

— С ума сойти! — шёпотом возмутился Кю. — Пелагея заставляет кота хлопотать по хозяйству?!

— Да не говори, — усмехнулась Юлиана. — Настоящая эксплуататорша.

— Но как…

— Сейчас сам увидишь.

Граф Ужастик между тем избавился от котелка, который на него столь бесцеремонно напялили. Спрыгнул с полки, деловито прошёлся меж кресел, подняв хвост трубой. И силой взгляда вынул полено из поленницы, чтобы отправить его в камин.

Затем он приблизился к Кю и тщательно потёрся о его штанину. Юлиана тоже удостоилась потираний, хоть и в меньшей степени. Кажется, за недавнюю выходку кот не держал на неё зла. А вот стоило в поле его зрения появиться шкодливым псам, как он решил поучить их уму-разуму и с яростным шипением помчался заговорщиков разгонять.

Кю рассматривал вышивку на своём балахоне. Колосья, васильки, восходящее солнце… Он переоделся в эту бесформенную прелесть и был окончательно покорён обстановкой в доме. Засушенные пучки трав под потолком, розмарин и вереск в горшочках, крутая деревянная лестница с резными перилами, бисерная занавеска в кухню. Да и кот…

Кю ненароком засмотрелся и встретил запретный взгляд — чёрные бездны зрачков в оправе жидкого золота. Юлиана вовремя почуяла опасность.

— Соблюдаем правила! — потормошив парня, напомнила она. — Никому не нужно, чтобы ты провалился в иное измерение.

Значит, Пелагея сказала это не ради красного словца и с котом действительно шутки плохи? Что ж, Кю и без того относился к животным с долей осторожности. А тут у нас целый Граф, да ещё и Ужастик, к тому же, который силой взгляда способен разжечь огонь. Хочешь — не хочешь, а проникнешься почтением.

Пелагея вынесла к столу блюда на широченном кованом подносе, который, если судить по внешнему виду, весил не меньше её самой.

— Рецепт, — сказала она, — принадлежит Графу Ужастику. Исполнение тоже.

Когда Юлиана услышала, что стряпал кот, она вдруг страшно обрадовалась, потому что вкуснятина будет ещё та.

Кю привык, что в его мире готовят женщины. До некоторых пор мужчины в этом неблагодарном занятии не участвовали, однако тенденции изменились. Сам он весьма вкусно готовил, когда ему лень было идти в ресторан или заказывать доставку.

Но как реагировать, если повар — кот? Ущипнуть себя, чтобы поскорее проснуться? Поверить в сказку — и будь что будет? Интересно, а в меню у него, часом, не мыши?

Кю приоткрыл горячую крышку чугунка, обжёг пальцы и принялся на них дуть.

— Эх ты, неумеха, — проворчала Юлиана. — Предоставь дело профессионалу.

Для «великого открытия» Пелагея проворно вооружилась прихваткой, и по гостиной поплыл соблазнительный аромат. Нет, мышами тут не пахло и в помине.

Пока гости ели, Граф Ужастик вновь прошёлся, величаво воздев хвост, и наградил священной кошачьей милостью (то есть потираниями) всех, включая хозяйку.

За этот день Кю много чего узнал. Например, что умываются в доме Пелагеи родниковой водой и дегтярным мылом, а оно ужас какое вонючее. Что Юлиана обожает петь в ванной, наплевав на очередь за дверью. Что о водопроводе здесь слыхом не слыхивали, а вода поступает в дом совсем уж магическим образом и нагревается при помощи камней — наверняка, тоже магических.

На первое купание Пелагея, малость поколебавшись, решила Кю сопровождать, чтобы он невзначай не свернул себе шею.

— Можешь купаться в тунике, — сказала она. — Раздеваться необязательно.

— Да уж, разденешься тут с тобой, — вздохнул он.

Пелагея отличилась изобретательностью: вместо белой эмалированной ванны, какие обычно устанавливают в Нимерии, она установила себе деревянную просмоленную купель, где можно запросто нырнуть на глубину, но где довольно проблематично плавать.

На шершавом краю купели лежали грубые куски травяного мыла, а вниз вела крепко сбитая деревянная лесенка. Сначала по ступенькам надо было взойти, а потом аккуратно спуститься. И Пелагея придерживала Кю за руку, чтобы он не упал.

Едва он очутился в купели, со дна стала подниматься вода. Соприкасаясь с горячими камнями, она шипела и испарялась, и Кю боялся, что будет слишком горячо. Но температура в итоге установилась самая комфортная.