— Я заложила три тридцать. Контейнер в сопле ничем не закрепить, да и времени на это нет. Если он пролетит всю трубу и вывалится в открытый космос, то мы теряем горючее. Чем скорее взорвем вытекшую плазму, тем выше шансы на успех.

Лейтенант Дениз оглянулась на шкаф с комплектами костюмов и потянулась к полке со шлемами.

— Ты, главное, помоги открыть шлюз и заблокируй подачу топлива на центральное сопло.

— Ох, Дени, не нравится мне это. Ты рискуешь жизнью, — внезапно нахмурился лейтенант Лесли. — А если ты не успеешь вернуться на борт за три тридцать? Ты точно всё рассчитала? Может, Хэла позвать на помощь? Поддон тяжеленный, да и плазма горячая…

— Нет, Хэла звать не будем, — жёстко отрезала цваргиня.

Леди Деро специально отправила любимого мужчину в рубку, потому что узнай он о её плане, никакие уверения, что она справится, не помогут. Даже тот факт, что она уже имела опыт запуска двигателей звездолетов в открытом космосе.

А без сжигания плазмы за бортом, даже если все швархи чудом испарятся с корвета, они не долетят до Техора. Она уже всё просчитала. Тридцать — тридцать пять часов она закладывала на полёт до планеты в случае, если в топливном баке имеется вся плазма. Это ускорение им жизненно необходимо. Это их единственный шанс.

— Аскелл, — леди Деро защёлкнула застёжки шлема, — кто ещё сможет это сделать, как не я? Только у цваргов такая регенерация, что мы можем выжить даже после ожога всего тела. Ивес отравился. Нравится тебе это или нет, но мы поступим так, как я предложила, хотя бы потому, что Ив приказал добраться до планеты любым способом. Именно за этим мы в инженерном отсеке. Все в коридоре согласились. Даже Хальгард.

— Да, но я думал, что мы здесь, чтобы контролировать двигатели «Солнечного ветра» и не дать швархам их сожрать, — начал Аскелл и осёкся. С укоризной добавил: — Если бы ты сказала при Хальгарде то, что собираешься провернуть, он бы тебе не разрешил.

Дени покачала головой. Будь шлем достаточно прозрачным, таноржец увидел бы грустную улыбку цваргини.

— Именно это я и сказала: «Проследим за плазмойи отремонтируем что получится». Я взорву вытекшую в поддон плазму, а ты займешься двигателями и системой жизнеобеспечения.

Глава 20. Продержаться тридцать часов

Кристина Соколова

Корабль гудел как ржавая консервная банка, в которую по ошибке залетела пчела. Пол подрагивал, но уже не так сильно: то ли Аскелл с Дени успели что-то подшаманить, то ли я уже привыкла к дрожанию. Свет стал тусклее, а местами пропал.

Я смотрела на лежащего на огромной двуспальной кровати Ивеса Ир’сана и понятия не имела, что мне теперь делать. Дениз вроде бы говорила, что я должна думать о чём-то хорошем? Или же мне это показалось? Если я просто буду рядом — этого достаточно?

«Разумеется, нет. Надо хотя бы за руку его взять», — укоризненно произнёс внутренний голос, и я с ним согласилась. Бета-волны рассеиваются, и чем ближе источник, тем больше объект сможет поглотить нужных ему волн. Законы физики.

Я подошла к бледному Ивесу и забралась с ногами на кровать. Даже кроссовки расшнуровывать не стала — в сложившихся условиях было не до этого.

Красивые тёмно-сливовые губы мужчины были приоткрыты. Невольно вспомнилось, как эти губы меня целовали… Швархи меня задери, но целуется этот цварг потрясающе. Грудная клетка мужчины визуально не поднималась, да и температура тела — я потрогала лоб — показалась слишком уж низкой.

Нервничая, я быстро пробежала пальцами по магнитным застёжками мундира, откинула аксельбант в сторону и приложила ухо к груди. Целую вечность я пыталась услышать сердцебиение Ивеса, а затем прозвучал тихий «тук».

Собственное сердце в ответ встрепенулось испуганной пташкой.

— Ты будешь жить и обязательно выкарабкаешься, — пробормотала я с уверенностью, внутренне не испытывая и её части.

К сожалению, Ивес не ответил. Даже чёрные ресницы не дрогнули.

Я покусала щёку изнутри и легла рядом с мужчиной, переплела наши пальцы и прижалась лбом к его плечу.

— Выкарабкаешься, непременно. Ты же цварг, считай сверхчеловек. Вы умеете то, что другим не под силу. Все эти ваши бета-колебания, воздействия на мозг… Чёрт, я даже не понимаю толком, как это работает.

Мы лежали так очень долго. Прохладная рука Ивеса пугала не меньше, чем царившая давящая атмосфера вокруг. Я мысленно молилась, чтобы корабль не развалился, и нет-нет скатывалась к мыслям о том, что будет, если ребята не справятся без лейтенанта Ир’сана. В голове возникали ужасные картинки осколков звездолёта и наших раздувшихся окоченевших трупов, которые потом будут отлавливать из открытого космоса.

Или не отловят…

«По крайней мере, это будет быстрая смерть».

Я лежала и прислушивалась к шорохам и скрежету, всматривалась в мигание тусклых лампочек, ощущала мелкие вибрации. Напряжение сковало тело так сильно, что я чувствовала себя перетянутой струной. Тронь — и порвётся.

«Если поймёшь, что всё совсем плохо, беги к спасательным капсулам».

А как понять, что всё плохо? Разве в тот момент, когда стало понятно, что швархи размножаются с невиданной скоростью — было ещё хорошо? Или в тот, когда Хэл вынес бесчувственного Ивеса на руках из каюты Дени? Единственный яд на борту «Солнечного ветра» оказался в лёгких его командующего…

Время текло так медленно, что казалось, будто меня замуровали в склепе. Говорят, когда-то давно, ещё в докосмическую эпоху, на Захране существовала такая пытка или даже казнь.

Я потрясла головой.

«Никакая это не пытка, Кристина. Восьмая группа делает всё возможное и невозможное, чтобы спасти корабль. Единственное, о чём тебя попросили, — быть с Ивом».

В какой-то момент корабль резко толкнуло. Настолько мощно, что моё тело закинуло на грудь цварга. «Вот оно! Совсем плохое! Корабль разваливается!» — пронеслось в голове.

Я резко подскочила, готовая нестись к спасательным капсулам, и — выдохнула. Потому что так же внезапно поняла, что никуда не побегу: в ладонь, которая лежала на груди Ива, вновь толкнулось его сердце со слабым «тук».

Да пускай это корыто на балки и гвозди разнесёт, я никуда не уйду!

После этого решения вдруг даже дышать стало легче. Я решительно скинула кроссовки и, несмотря на духоту, натянула плед на нас с Ивесом. Часы на коммуникаторе показывали, что я пролежала более пяти часов, к тому моменту, когда в коридоре послышались тяжёлые шаги. Не знаю как, но я сразу догадалась, что это Селвин. Хлипкая дверь в каюту отъехала в сторону, и на пороге показался тяжело дышащий пикси.

Короткие светло-золотистые волосы потемнели от пота и прилипли ко лбу, лицо уставшее, под левым глазом чернеющий фингал. Сейчас он был не в кителе и даже не в рубашке, а с голым торсом с россыпью кровоподтёков и ссадин, но не это меня поразило. Я во все глаза уставилась на то, как устроено тело пикси. Верхняя пара рук росла как у большинства гуманоидов, ещё одна начиналась чуть ниже, где у людей располагаются рёбра, а последняя брала начало на спине, судя по всему, у лопаток.

Бр-р-р, ужас какой!

Селвин поймал мой ошарашенный взгляд, поморщился и пробормотал:

— Прости. Одежду где-то потерял.

Еле волоча ноги, он подошёл к кровати и рухнул с противоположной стороны.

— Я пришёл покараулить Ива, — тем временем продолжил Селвин. В его голосе отчётливо звучал лёгкий присвист. — Иди сходи покушай, или что там тебе надо…

Мне тут же стало стыдно за собственные мысли о внешности пикси, и я отвела взгляд. Хотелось узнать у лейтенанта Санди, что случилось, вот только у него явное переутомление, и расспросы будут сродни издевательству.

Запасы еды хранились на нижней палубе, а потому я шустро надела обувь и сразу же направилась туда. Корабль всё так же подрагивал и вибрировал, но кое-что изменилось за последние пять часов. Вместо колоссального напряжения в воздухе теперь чувствовалась бесконечная усталость.