Капитан оставил Дио и пошёл осматривать прочие останки. В каждом покойнике он узнавал одного из патрульных стражей, которых послал относить тело, и на всех он видел схожие раны. Отсечённые конечности и пальцы, тела с длинными, узкими разрезами и искромсанные на кусочки доспехи. Меж ними капитану то и дело попадались трупы, что успели провести в морге уже несколько дней, их было легко отличить от жертв мясорубки по отсутствию одежды и по грубо зашитым коричневой бечевой животам, и ещё он наткнулся на растерзанный труп второго доктора, сошедшего в подземелье вместе со стражами. Однако он не сразу смог отыскать тело последнего, пятого патрульного. Огня Хейндира не хватало для полноценного освещения большой, вытянутой подземной галереи, но вскоре Хромос наткнулся на искомого стража в тени за опрокинутым столом. Он лежал на полу без шлема, лицом вниз, а его затылок являл собой густое месиво из крови, волос, костей и мозгов. Капитан поднял взгляд на стену и увидел огромную кровавую кляксу, оставшуюся на месте удара хрупкой черепушки о нерушимую кладку. От этого пятна тянулась вниз багровая полоса, по которой сползала голова стража, прежде чем отлипнуть от поверхности.

Тут капитан заметил ещё одну жуткую, но очень важную деталь. На запачканной кровью шее просматривались тёмные и светлые полосы, замыкавшиеся в неровные кольца. Хромос немного очистил кожу попавшейся под руку тряпкой и увидел чёткие отметены чьих-то длинных и очень сильных пальцев.

— «Неужели его сперва задушили»? — подумал встревоженный капитан и решил перевернуть тело, но, когда он попытался это сделать, голова стала болтаться так, словно в ней не было позвоночника. Тогда Хромос опустил мертвеца обратно и начал прощупывать шею в поисках причины столь странного явления. Все кости были на месте, но переломаны в труху точно так же, как и кости старика Галсо. Капитан попытался вообразить того силача, который смог бы сотворить подобное. На ум ему сразу же пришли рослые и крепкие близнецы, с которыми он познакомился в притоне у Иклоса, но даже у них вряд ли бы хватило сил так швыряться людьми и корёжить доспехи, да ещё роковые отметины были слишком узки для их огромных, широких кистей. Впрочем, это было не единственным и далеко не главным, что тревожило капитана в этот напряжённый момент. Он чувствовал, что упускает некую важную деталь, которая при том лежит на самой поверхности.

Хромос встал и вновь огляделся по сторонам. Во мраке подвала он видел два ряда столов с бледными очертаниями закоченевших тел, претерпевших вскрытия и препарирования

— «Трупы, трупы…» — всё вертелось у него на уме. Ступая по липким лужицам, он вернулся к месту, где стоял Хейндир, и стал внимательно пересчитывать мертвецов. — «Один… три… пять, шесть… два… четыре… шесть…»

Сбивчиво бормотал он до тех пор, пока верная мысль сама не пришла в его беспокойную голову.

— «А где седьмой? Где убитый в подворотне человек?! Его же должны были притащить сюда».

И действительно, за всё время, проведённое в катакомбах, он ни разу не наткнулся на русоволосого мертвеца с волнистыми ранами на груди. Хромос, больше не чувствуя прежнего страха и отвращения, стал вновь бродить среди мертвецов, отодвигая их в стороны и заглядывая под ближайшие столы, однако седьмой покойник как сквозь землю провалился. Капитан так и ходил по галерее до тех пор, пока в одной из кровавых луж он не заметил тот самый поношенный жилет с заплатами на груди, что был надет на жертве убийства. Его разорванные в клочья рубаха, штаны и сапоги нашлись тут же, немного в стороне.

Капитан стал напряжённо думать, куда же могло подеваться само тело, и тогда он вспомнил ещё одну странность, которой прежде не придал должного значения. Меч каждого стража был вложен в ножны. Объяснений этому факту могло быть всего два: либо они не успели схватиться за оружие, так как были атакованы внезапно и тут же все перебиты, либо их охватил столь сильный ужас, что они позабыли про оружие, желая только бежать от явившейся погибели.

Все улики были обнаружены, и Хромос со всем присущим ему усердием и скрупулёзностью силился объединить их и восстановить ход событий, но разрозненные кусочки головоломки всё никак не хотели соединяться между собой. Первым делом он предположил, что сбежавший убийца вернулся за телом, чтобы завершить столь грубо и невежественно прерванный ритуал. Он обладал способностью становиться абсолютно невидимым для человеческих глаз и мог с лёгкостью проследить за стражами, а после пробраться в подземелье морга. Оставаясь незамеченным до самого последнего момента, невидимка мог внезапно напасть на стражей, так что они бы даже не поняли, что именно их убило, или же одурманить их тёмными чарами, сделав их совершенно беззащитными. Отомстив посмевшим ему помешать наглецам и избавившись от лишних свидетелей, он ушёл в своё тайное логово, прихватив с собой утраченную добычу, чтобы в уединении закончить сакральный для него обряд.

Звучало вполне складно, но это было возможно, только если невысокий и довольно щуплый на вид человек обладал бы мускульной силой, сравнимой разве что с силищей бурого медведя. К тому же Хромос не мог припомнить, чтобы убийца бегал босиком, а на полу морга он видел именно следы голых стоп. Эту фантастическую версию пришлось отвергнуть, и тогда капитан невольно припомнил те многочисленные истории о загадочных волколаках, арахнитах и прочих оборотнях, что одинаково любимы и мальчишками и взрослыми мужами. Свирепые и безжалостные существа после монструозного превращения получали невообразимую мощь, позволявшую рывком шерстистых лап отрывать у людей конечности и переносить тяжелейшие раны. Однако оборотни были вполне себе смертны и особо уязвимы в человеческом обличии, а капитан был абсолютно и совершенно точно уверен, что последняя жертва убийцы не дышала и была мертва.

— «А может быть, мертвец сам поднялся на ноги?» — пронеслось в его голове. — «Ведь убийца обладает магией тьмы, и кто знает, какие ещё запрещённые чары находятся в его арсенале? Мог ли он создать богопротивное умертвие»?

Знания капитана о некромантии были довольно скудны, и он не ведал, на что именно были способны вернувшиеся к жизни мертвецы. Стоило посоветоваться с Хейндиром, повидавшим в молодости разные сорта монстров и нечисти, но командир заговорил первым.

— Здесь все патрульные? — спросил он преисполненным печалью голосом.

— Да, — тихо ответил Хромос, подойдя ближе. — Я всех осмотрел, никто не пережил нападения.

— Прискорбно, — господин Командующий подсел к одному из мертвецов, пальцами закрыл мутнеющие глаза, положил правую руку ему на сердце, а после произнёс на языке родных земель. — О, Мудрый Вигир, прими душу этого доблестного воина, что пал в битве, и позволь ему распить мёда с отцами его отцов.

Так он проделал ещё четыре раза с каждым из погибших стражей, в то время как Хромос покорно ждал в стороне. Живя в чужом крае с чужими богами, старый северянин редко показывал свою религиозную сторону, но, когда дело касалось воинских традиций его родной веры, он становился непреклонным и исполнял все предписания.

— Боюсь, что это была не битва, а резня, — проронил капитан, когда Хейндир наконец-то закончил все полагавшиеся в подобных случаях обряды. — Их убивали, а они даже не смогли достать оружие.

— Если это было так, то я не завидую их судьбе. Хотя… может их Боги окажутся милосерднее моих…

— Лучше бы Боги сказали, что здесь произошло! — сдавленно выкрикнул Хромос, начиная терять прежний контроль над эмоциями, которые жаждали высвобождения. — Мы же с тобой видим одно и то же, или нет? Вот это всё — его рук дело!

— Успокойся, — прошипел Хейндир.

— Успокоиться? Это ведь всё из-за меня! Это я упустил того ублюдка! Если бы я не стал сдерживаться, то поймал бы или убил его, и этого всего бы не произошло!

— Это не твоя вина, — возразил северянин, положив руку на спину воспитанника.

— Мне стоило пойти вместе с ними, тогда бы…

— Тогда бы ты был тоже мёртв, — закончил за него Хейндир. — Лежал бы здесь меж ними, пока я бы сюда не пришёл и не нашёл тебя.