Всё что было необходимо игроку, так это играть в поддавки, позволяя жертве проглотить наживку, и когда та окажется у него на крючке и потеряет всякую бдительность, то помочь кости выпасть нужной гранью, обчистив лопуха до нитки. Разумеется, что если подобное мошенничество раскрывалось, то за него можно было поплатиться жизнью, если только ценный шулер не соглашался впредь работать под надёжной крышей.
Умело разыграв этот спектакль, парень сидел и радостно пересчитывал выигрыш, высчитывая полагавшуюся ему долю. Впрочем, закончить подсчёты он не успел. Пятеро верзил, переглянувшись между собой, дружно поднялись с мест и пошли в сторону игрального стола. Почуяв приближение грозы, шулер ссыпал монеты в оттопыренный карман к запрятанным костям и быстренько слинял в безопасное место.
— Ей, вставай, — прорычал один из бандитов, но капитан продолжил сидеть, принюхиваясь к пиву. — Ты что оглох?
Разозлившейся бычара положил тяжёлую кисть на плечо Хромосу, намереваясь силой оттащить его от стола, но капитан резко подскочил со стула, словно получившая свободу пружина, и с размаху засадил своему обидчику в висок ребром кружки, расплескав пиво во все стороны. Мужика зашатало, и он повалился в руки стоявших позади товарищей. В тот же момент к капитану подскочил ещё один бугай, нацелившись на то, чтобы сломать ему челюсть пудовым кулачищем, в котором он сжимал продолговатый кусок свинца, но Хромос сумел в распоследний момент увернуться от размашистого удара и на выходе нанёс короткий и сильный тычок в мясистый бок. Тучный громила только поморщился и без промедлений вновь замахал кулаками, но точный и подлый удар угловатого каблука сапога по больному колену всё же заставил его взвыть от боли и повалиться в пивную лужу. Однако преимущество первого хода быстро уступило силе численного превосходства; в благородство здесь никто не играл, и Хромос, не уследив за тылом, был схвачен. Толстые и шершавые пальцы обвились вокруг шеи, перекрыв путь воздуху и крови. Лицо капитана побагровело, глаза выкатились из орбит, а вены на шее и лбе вздулись; он не мог сделать ни единого вдоха. Другого выхода не было и страж, схватив душителя за кисть, пустил в его тело разряд тока. Бандита тут же перекорёжило, и он в бешеных конвульсиях рухнул на пол, выпуская из-под одежды прозрачные струйки дыма.
Времени отдышаться не было, и Хромос, почти не целясь, сразил молнией ещё двух вышибал, не успевших отбежать подальше. Остальные участники драки и посетители вытянулись вдоль стен, попрятались под столы, уступая место прибывшему подкреплению. Семеро арбалетчиков выстроились широким полукругом и нацелили взведённое оружие на откашливавшегося капитана, у которого всё ещё кружилась голова. Ситуация была патовая; увернуться не то, что от семи, а хотя бы от одного выстрела с близкого расстояния Хромос был неспособен, а единственным способом сохранить свою жизнь было разом убить мощной магической атакой всех стрелков, а вместе с ними ещё и половину посетителей воровской малины. Противники напряжённо смотрели друг на друга, пытаясь уловить малейшее движение, чтобы сделать ход первым, и каждый из них чувствовал, как костлявая рука смерти высоко занесла над их головами зубастую, покрытую пятнами ржавчины косу, но за мгновение до катастрофы в комнате раздались звонкие, одинокие аплодисменты.
— Браво! Браво, капитан Нейдуэн! Это было просто великолепно! — вслед за глубоким, сиплым голосом между стрелками появился мужчина средних лет, одетый в белую рубаху с пышными рукавами и в красно-коричневую жилетку, расшитую серебряными нитями, изображавшими какой-то густой растительный узор. Его длинные каштановые волосы с проседью были собраны в тугой конский хвост и перевязаны узкой чёрной лентой. Что же до его фигуры, то она была хотя и крепкой на вид, но весьма странно сложенной. Чутка сутулый, одно плечо выше другого, слегка выпирающий, но всё же не обвисший живот, покоившихся на коротких мускулистых ногах, и правый глаз, застывший в неизменном, тонком прищуре, словно бы стягивающий всё лицо в одну точку. Казалось, что изобразивший его художник разочаровался в своём творении и в эмоциональном порыве скомкал и измял лист с рисунком, но затем остыл, передумал и попытался расправить лист, но так и не сумел вернуть ему изначальную гладкость. Проще говоря — мужичок был кривоватый. — Конечно, это не сравниться теми представлениями, которые вы прежде давали на Арене. Всё же приятно снова увидеть вас в действии. Как никак я — ваш самый большой поклонник. Хотя я не знал, что, приходя в гости, в ваших родных краях сперва заведено бить хозяевам морды.
— Тогда должно быть в ваших родных краях принято подмешивать дурман в напитки гостей? Да, Иклос? — спросил Хромос, всматриваясь в бесстыжие серые глаза.
— Ха-а! — вновь рассмеялся мужчина, потрясая указательным пальцем с крупным серебряным перстнем. — А у вас неожиданно тонкий нюх, капитан. Впрочем, что-то мы неправильно начали наше знакомство. Вы ведь пришли сюда не за тем, чтобы увести меня и всех этих почтеннейших людей в тюремные казематы?
— Нет, мне надо с вами переговорить по одному особому делу.
— Хвала Богам, у меня прямо гора с плеч свалилась, — Иклос наигранно вознёс руки к небесам, состроив блаженную гримасу. — Тогда, может, забудем это крошечное недоразумение и поднимемся в мой кабинет? А то здесь что-то слишком много лишних ушей, чтобы обсуждать важные вопросы.
— Раз вы предлагаете, то я не откажусь, — ответил капитан, выходя из боевой стойки, но не теряя бдительности.
— Всё мужики, расходимся, — приказал Иклос, и бандиты синхронно, словно вымуштрованные солдаты, опустили арбалеты. — Капитан Нейдуэн, прошу, идёмте за мной.
Из подсобки прибежали несколько слуг и стали приводить поверженных капитаном товарищей в чувства. Хромос был практически уверен, что они все были живы и вскоре оклемаются. Своим первым ударом кружкой он рассёк мужику бровь, и теперь половина его лица была густо заляпана темнеющей и подсыхающей кровью. Подобные раны неизменно сопутствовали бандитскому образу жизни, были чем-то недостойным внимания и переживаний, но Иклос не стал бы беспокоиться, даже если бы по итогу драки капитан всё же отправил его прислужников в загробный мир. На то они и были обычными шестёрками.
Следуя за малость прихрамывавшим законником, Хромос вышел на лестницу, чьи ступени были освещены тонкими полосками света заходящего солнца, сумевшими протиснутся сквозь щели между плотно подогнанными досками на окнах. Там же капитан заметил, что под стянутыми на затылок волосами Иклос прятал небольшую плешь на макушке, но она всё равно проглядывала меж прядями, позоря хозяина. Придерживаясь за перила, они прошли мимо закрытой на цепи двери первого этажа и поднялись ещё выше.
На втором этаже было гораздо светлее благодаря зажжённым свечам в настенных канделябрах, а расстеленный на полу ковёр создавал ощущение домашнего комфорта и уюта, отсутствовавшие в весьма скудной подвальной зале. Следуя по коридору за Иклосом, Хромос то и дело слышал из-за стен щебечущие женские голоса. Их было не меньше пяти или шести, а в воздухе витали запахи дорогих благовоний и цветочных духов. Другой человек подумал бы, что в здании скрывался очередной бордель, но капитан, знавший некоторые особенности местных увеселительных заведений и все повадки теневых авторитетов, догадывался, что эти девушки были любовницами Иклоса, которых он предпочитал держать под боком.
За поворотом Т-образного коридора Хромоса ожидал большой сюрприз. Напротив двери кабинета одной задницей на двух стульях сидел огромный богатырь с глубокими морщинами на угловатом лице и стругал ножом полено, предавая ему форму звериного идола. Одет он был в такую же рубаху и жилетку, что и у Иклоса, только из тёмно-зелёного атласа без узоров. Подобный элегантный наряд смотрелся на его громоздкой фигуре весьма комично и нелепо. Заслышав шаги, он оторвался от своего занятия и одарил пришельцев недовольным взглядом.
— Зар у вокла, — сказал ему Иклос и здоровяк, гулко хмыкнув, продолжил заботливо вырезать маленького божка. — Простите, он почти ничего не понимает по-эрсумски, хотя проживает в городе уже далеко не первый год. Прошу, заходите.
