Капитан вызвал к себе одну из девиц и потребовал как можно скорее принести ему письменные принадлежности. Смотритель борделя был человеком величайшей прилежности и самолично занимался ведением счетов в гроссбухе, так что у него отыскалась пара лишних, но не бесплатных листов и перьев. Обмокнув обрезанный очин в тёмную жижу чернил, он стал быстро и не слишком аккуратно, стараясь как можно сильнее исказить свой обычный почерк выводить жирные буквы на жёлтой, волокнистой бумаге, делая долгие паузы, чтобы подобрать самые подходящие слова и фразы.
«Господин Командующий, достопочтимый Хейндир Уонлинг,
Я считаю своим наипервейшим долгом порядочного горожанина сообщить вам о новой опасности, что нависла над нашим славным городом. С недавних пор многие лавочники и мастера попали под удар подлых грабителей, прозвавшихся «Духи Ночи», однако пострадавшие хранят гробовое молчание и не обращаются к стражам за помощью, так как опасаются мести со стороны лиходеев, готовых повредить не только имущество, но и покуситься на членов семьи. В частности, третьего дня тому кузня, в которой заправляет мастер по имени Шедив, подверглась нападению этих разбойников.
В отличие от всех прочих пострадавших, он не желает мириться с этим произволом и попросил меня, его верного друга, написать вам это послание и рассказать всю правду, которую от вас вероломно скрывают ваши старшины и капитаны. Однако я рассказчик весьма скверный, да и знаю лишь небольшие крохи о произошедшем, так как лично не подвергался нападениям и знаю обо всём лишь с чужих слов, а потому я передаю вам просьбу Шедива о личной аудиенции, чтобы он мог поведать вам обо всём. Прошу вас поспешить с решением, ибо он чувствует, что за ним следят его недруги, и уже близок тот час, когда они решатся забрать его душу.
Сам прийти к вам в Крепость он не имеет возможности и смиренно просит вас войти в его тяжкое положение. Он будет ждать вас каждый день на рассвете в том трактире, куда вы любили захаживать до того, как возглавили Стражей.
С великим уважением и благодарностью
Даргос Н.»
Подписавшись именем родного дяди и поставив более походившую на кляксу точку, Хромос встал из-за стола и принялся вновь расхаживать по комнате. Хотя ему и удалось разбросать подсказки и намёки по письму, а заодно и указать на трактир Карса, в человечность которого он более-менее верил, но всё же он остался недоволен написанным, ощущая какую-то корявость, которая непременно привела бы к провалу всей затеи. Стоило попытаться написать ещё одно письмо, более хитрое и при том лаконичное, или сразу несколько отличных друг от друга писем и отправить их Хнейдиру разными путями, чтобы хотя бы одно уж точно до него дошло, не потерявшись в пути, как это частенько случалось с жалобами на нарушение порядка. Но сколько это займёт времени? Пускай они находятся в одном городе, но он далеко не единственный, кто ежедневно отправляет запечатанные конверты в Крепость. Его не обладающее сенаторскими привилегиями письмецо обязательно окажется в одной стопке с десятком, если не сотней других посланий, чтение которых занятой Хенйдир может откладывать на целые недели, однако нередко он так и не садиться за написание ответов, а передаёт излишнюю, залежавшуюся корреспонденцию в руки доверенного писаря, ну а тот наверняка сочтёт просьбу о помощи за очередное глупенькое прошение или вообще за какую-то шутку, и не станет передавать его господину Командующему.
В этот момент в беспокойной голове проникшегося отчаянием Хромоса возникла мысль не надеяться на посредников, а сделать всё самому, наплевав на все известные риски, ведь терять ему уже вроде как было почти что и нечего. Особо заманчивой эту идею делало пришедшее осознание того, что в тот момент Хейндир находился не в Крепости. Согласно сложившимся обычаям и этикету начальник городской стражей был обязан приветствовать высокого гостя в посольстве в компании нескольких сенаторов, а после провести немало часов за трапезными столами и в гостиной, ведя заунывные светские беседы. Хромос нерешительно взял сложенный втрое и скрепленный неровной лужицей грязно-зелёного сургуча письмо и всмотрелся в него, словно в гадальную карту, тщетно высматривая предзнаменования от старухи-пряхи. Предводитель демонов тоже был там, но если Риррта не соврала ему и в остальном, то он убыл из города прежде роковой ночи и ещё не знал о связи капитана с убийцей, о его поимке и последующем побеге. Для него он оставался несведущим сослуживцем, с которым нужно было вести прежнюю иргу. Но ведь ему вполне могли послать весточку, едва он въехал в город. Хватило бы двух коротких слов: «Хромос — враг», чтобы демон переменил былое ласковое притворство на деятельную злобу.
Если это было так, то что же произойдёт при их встрече в стенах дворца? Приезд посла привёл к закономерному переполоху. Сотня слуг метались по комнатам и коридорам, помогая важным гостям с обустройством, удовлетворяя их нужды и нескончаемые капризы. Настороженные из-за прошлых нападений Янса стражи и гвардейцы патрулировали территорию и ещё десятки эрсумских солдат охраняли каждый дверной проём. И все они были готовы по малейшему поводу объявить тревогу и сорваться с мест. Такой погони с применением заклинаний, что произошла в Крепости, в посольстве устроить не выйдет. Но ведь Лормин и Одвин даже не пытались его прикончить, а только ловили. Этот же демон может повести себя совсем иначе. Ему будет достаточно подобраться к Хромосу сзади незамеченным и дать ему тихого щелбана по шее или под основание черепа. Капитан на практике удостоверился, что в одном пальце нечестивой твари достаточно сил для того, чтобы разом разбить ему позвонки. Он умрёт мгновенно, просто рухнет на пол, не успев вскрикнуть и не пролив и капли крови. Всё будет выглядеть так, словно ему просто стало дурно, а когда вскроется истинное его состояние, то ничто уже не сможет указать на его убийцу.
События могут развиться и иначе, но этот их вариант был вполне возможным. Тем не менее сама встреча могла и не состояться вовсе, так как дворец был велик, а демон в нём был всего один, что увеличивало шансы на успех откровенной авантюры. Хромосу подумалось, что если он сумеет встретиться с Хейндиром прежде, чем враг обнаружит его появление, то он будет в безопасности. К тому же вряд ли после прошлой поимки демоны ожидали от него столь дерзкий и рискованный шаг, так что затея даже могла сработать.
Капитан положил письмо назад на стол, описал ещё четыре круга вдоль стен и кровати, уставив беспокойный взгляд в пол, после остановился и прислушался. Он ожидал услышать мягкие, тихие, стелящиеся шаги, предвещавшие появления Янса, но вместо них из-за стен доносились только фальшивый смех девиц, стук их каблуков и топот их подпитых клиентов. Новая волна сомнений накатила на капитана. Ему становилось тесно и душно в этой каморке. Он открыл окно на распашку, но от этого ему не полегчало, а даже наоборот, усилилась тяга к действию, желание сбежать из треклятого борделя.
Эта утомительная душевная борьба не могла длиться вечно, что-то неминуемо должно было взять вверх. Сделав глубокий вдох, Хромос накинул на плечи плащ, завязал шнурки у горла, и уже было сделал шаг в сторону двери, но остановился, немного подумал, затем развернулся и взял со стола письмо, едва не смяв бумагу в мелкую гармошку. Ему всё же хотелось иметь запасной план, ну или возможность в любой момент пойти на попятную.
В истории народов, стран и городов случается много занятных казусов и перипетий, которые служат к удовольствию одних и порождают множество неприятностей для других. Бывший дворец эрсумских королей был как раз таким занятным случаем. Первый его камень был заложен за тридцать лет до судьбоносной войны между Лордэном и всем остальным королевством, на месте прежней монаршей резиденции, которая своими размерами и убранством более не могла удовлетворить запросам правителя и заметно уступала в роскошности жилищам местной торговой знати, что сильно било по престижу трона. Правивший в ту пору Цей Ма́фтирий I решил непременно исправить это позорное положение короны, поставить на место всех безродных, но неимоверно богатых купцов-выскочек и во всеуслышанье объявил, что построит самый роскошный дворец в этой части света и для этого дела не пожалеет целиком опустошить казну. Когда же стройка века началась, то все строительные расходы крикливый, показательно щедрый и расточительный, но в действительности чрезвычайно скупой и безмерно алчный король сразу же переложил на плечи принадлежавших ему крестьян, которым пришлось затянуть пояса, на плечи аббатств, которые правда тоже не захотели самостоятельно терпеть лишения и ввели уже своих забитых и умученных крестьян в ещё более тяжкую чем прежде кабалу, обещая за этот бесчеловечный, почти что рабский труд баснословную награду в послесмертии, а также на лордэнских торговцев, которые впредь должны были платить тройные пошлины. Именно эти откровенно грабительские поборы в пользу очередного монаршего каприза и стали последней каплей, в, казалось бы, бездонной чаше феодального терпения.
