Пирушка выдалась знатная. Баснословно богатые хозяева не поскупились на всевозможные угощения и дорогую выпивку, а также пригласили целую свору шутов и музыкантов, чтобы не давать гостям скучать. Получивший алый плащ Хейндир с подаренным ему золотым, украшенным рубинам кубком в левой руке принимал нескончаемый поток поздравлений и похвал, а особенно льстивыми и красноречивыми были те дворяне, что прежде голосовали против его кандидатуры. Своего отношения к иноземцу они не поменяли, но всё же во избежание будущих проблем с командиром стражи лучше было состоять в тёплых отношениях. Даже Дуорим Кросс-Баруд посчитал необходимым поздравить Хейндира, правда сделал он это не лично, а отправив на приём сына, причём одного из младших, но вот на подарок он всё же счёл нужным порядочно раскошелиться, чтобы не ударить в грязь лицом. Хромосу тоже перепадали крохи этих поздравлений, так как все присутствовавшие знали, что повышение юного мага до звания капитана — уже решённый вопрос, однако все эти речи не слишком волновали молодого человека, ведь у него было куда более увлекательное, важное и приятное занятие. Уже дожившие до глубоких седин сенаторы приходили не одни, а в сопровождении детей и внуков, разодетых по последним веяниям эрсумской моды, чтобы выставить их напоказ и подыскать будущих супругов. Разумеется, что в первую очередь они смотрели не на ум, красоту или здоровье, а примерялись к потенциальным наследствам, желая извлечь из брачных союзов максимальную для себя выгоду, а вот на своих потомков им, как правило, было глубоко плевать.

Юным и в пору легкомысленным девицам не было никакого дела до мужских разговоров о торговле и политике, зато вот молодой и статный иностранец привлекал их внимание необычным акцентом, от которого он уже успел частично избавиться, но вот сама его манера речи и необычные жесты вызывали у них искренний восторг и умиление. Хромос оказался в окружении десятка полных любопытства мордашек, покрытых густыми слоями пудры и румян. Сперва он общался со всеми на равных, стараясь уделить немного внимания каждой девушке, но довольно скоро он отдал предпочтение одной довольно рослой блондинке в тёмно-синем платье со свисавшими до самого пола рукавами-трубами. Агдалина Алуэстро вновь стояла перед Хромосом во всей своей девичьей красе, полная здоровья и воли к жизни. Получая комплименты от нового ухажёра, она смущённо улыбалась, прикрывая рот ладонью и отводила взгляд в сторону, тем не менее желая услышать больше подобных слов.

Несомненно, это был крайне приятный момент из жизни Хромоса, но знание дальнейшей истории этого многообещающего романа, омрачало его. Капитану было тяжело смотреть на его прошлую любовь, он чувствовал уколы в расстроившемся сердце, но он не мог просто так взять и отвернуться от неё. Ему захотелось прикоснуться к ней, вновь ощутить тепло её тела, но подрагивающие от волнения пальцы прошли сквозь обернувшуюся туманом плоть, ничего не почувствовав, зато горечь сожаления пропитала его душу. Притяжение сменилось отвращением, оковы былых страстей спали, и Хромос получил свободу. Он стал бесцельно шататься среди гостей, проходя прямиком сквозь, а иногда подшучивая над теми, кто в будущем подпортит ему жизнь, давая им хорошено пинка или тыкая пальцем в глаз, впрочем, это довольно быстро ему наскучило.

Объявили время для танцев. Слуги быстро отодвинули столы с опустевшими блюдами, часть гостей стала расходиться к краям залы, чтобы расчистить место для шагов поворотов и прыжков, а другие, более молодые и бодрые, стали разбиваться на парочки. Хромос и Агдалина тоже присоединились к плясунам, хотя молодой Нейдуэн местных танцев не знал, так что ему пришлось учиться по ходу дела, стараясь не отдавить партнёрше ноги. И в этот момент среди расступившихся гостей Хромос увидел Риррту. Теперь она наконец-то приняла взрослый облик, только вместо чёрной мантии она была облачена в самый обычный и простой деревенский сарафан; её голову покрывал венок из листьев и цветов, а подле неё стоял деревенский богатырь с моложавым, даже немного детским лицом с горящими от румянца щеками и держал в своей крупной и мозолистой работящей руке её худенькую и элегантную кисть. Эта непритязательная крестьянская парочка собиралась пуститься в пляс вместе с напыщенными и смехотворно расфуфыренными дворянами, но в последний момент они передумали. На их лицах возникла печать ужаса, и они, не отпуская рук друг друга, помчались к выходу из залы.

Хромос бежал следом за ними по безлюдным, выстланным синими коврами коридорами, но он ощущал себя не догоняющим, а точно такой же загоняемой дичью. Для крепкого молодчика эта гонка была плёвым делом, но вот хрупкое тело Риррты не было привычным к подобным физическим нагрузкам. Её лицо раскраснелось, она задыхалась и спотыкалась, венок свалился с головы. Она только тормозила своего спутника, обрекая их обоих, но парень не стал бросать её, а подхватил возлюбленную на руки и побежал ещё быстрее прежнего.

Нарезав пару кругов по особняку, парень со своей драгоценной, прижатой к груди ношей вбежал в одну из попавшихся ему на пути комнат и захлопнул дверь, так что громоподобное эхо разнеслось по пустым коридорам. Спустя пару мгновений Хромос был у их укрытия. Он взялся за дверную ручку и потянул её. К его удивлению, на этот раз дверь оказалась не заперта, однако за порогом его ожидала сплошная тьма, в которой было невозможно что-либо разглядеть. Не знаю, было ли дело в любопытстве или же в том, что в пережитых воспоминаниях ему не довелось почувствовать физическую боль, хотя эмоциональных терзаний было с излишком, а потому капитан без особого страха, но всё же придерживаясь одной рукой за дверной косяк, вытянул вторую руку вперёд и попытался ступить во мрак. Однако нога не нашла опоры, и Хромос решил отступить, но тут нечто покрытое слизью обхватило его запястье и резко потянуло на себя. Капитан не смог удержаться и полетел во мглу, где его тут же опутало извивающееся создание с множеством щупалец или же длинных пальцев с десятком подвижных фаланг. Оно было не слишком большим и сильным, но чертовски проворным и хватким.

Сцепившись вместе, они летели в сердце бездны. Хромос старательно отрывал выскальзывавшие из его рук щупальца, охватывавшие его руки, ноги, туловище и голову словно стая питонов, но он не мог освободиться от всех них разом, так что тварь успевала заново ухватиться за него. Борьба была пустой и бесплодной, но тут капитан нащупал среди твёрдых мышц и жестких пластин нечто округлое и мягкое и со всей силой вцепился в это пальцами, вонзив ногти нежную плоть. Существо издало полное боли и возмущение шипение, отпустило щупальца и сжалось в подрагивающий комок, приняв защитную позу, после чего они разлетелись в разные стороны.

Хромос почувствовал, как его ступни коснулись твёрдой и ровной поверхности, а следом за этим тьма расступилась, и капитан очутился в коридоре, но не особняка, а старого замка с голыми каменными стенами. Сперва он огляделся кругом, чтобы удостовериться, что склизкая нечисть не скрывалась где-то за углом, а потом стал присматриваться к окружающей обстановке, силясь вспомнить, в какой момент из своей жизни он вернулся на этот раз. Ему не раз доводилось бывать в замках и крепостях, куда его брали с собой Осгат и Даргос, когда они отправлялись в гости к дальним родственникам или боевым товарищам, да и после переселения в Лордэн его временами отправляли сопровождать послов в Эрсум, которые предпочитали останавливаться не в трактирах или в шатрах, а ночевать в замках знатных феодалов, но подобной архитектуры и планировки Хромос всё никак не мог припомнить.

Капитан не знал, куда же ему теперь идти и что же делать, но тут издалека послышались весёлая музыка, громкий смех, пьяные песни и грохот кубков и чаш, которыми ритмично стучали по столам. Ему не оставалось ничего иного, как пойти к людям, и вот он уже оказался на новом пиру. Зал, где он проводился, был вдвое меньше, потолок заметно ниже, а его убранство по своей красоте и дороговизне многократно уступало поместью лордэнского сенатора, однако разразившаяся тут гулянка была куда живее, развязнее и динамичнее. Пиво и мёд лились бурной рекой, длинные столы были заставлены всевозможной снедью, включая печённых рябчиков, гусей и молочных поросят со сморщившимися яблоками во рту. Гости сидели на лавках и стремительно поглощали всё, что попадало им под руку, заливая всё это хмельными напитками. Те, в кого более не могло влезть ни единого кусочка или лишней капли, начинали петь залихватские солдатские и походные песни, пытались плясать, постоянно спотыкаясь и падая на потеху зрителям, а иные учиняли драки из-за нечаянно брошенной глупости, выблёвывая всё съеденное после добротного удара в живот. Пока в одной половине мужчин выпивка пробуждала страсть к агрессии, иные настраивались на более лирический и похабный лад, начиная приставать к сидевшим возле женщинам или же грубо обляпывая подошедшую долить вина или унести опустевшее блюдо прислугу.